выдернул руки из сена. К нему по
тропке быстро шел здоровый молодой мужик в синей рубахе, без шапки. Нес в
руке березовый колышек.
- Я хотел под бок себе...- поспешно сказал Солодовников и сам
почувствовал, что говорит трусливо и униженно.- Немного - вот столько - под
бок хотел положить...
- А по бокам не хотел? Стяжком вот этим вот... Под бок он хотел! Опояшу
вот разок-другой...
- Я врач ваш! - совсем испуганно воскликнул Солодовников.- Мне немного
надо-то было... Господи, из-за чего шум?
- Врач...- Мужик присмотрелся к Солодовникову и, должно быть, узнал
врача.- Надо же спросить сперва. Если каждый будет по охапке под бок себе
дергать, мне и коровенку докормить нечем будет. Спросить же надо. Тут много
всяких ездиют...
Мужик явно теперь узнал врача, но оттого, что он тем не менее отчитал
его, как школяра, Солодовников очень обиделся.
- Да не надо мне вашего сена, господи! Я немного и хотел-то... под бок
немного... Не надо мне его! - Солодовников повернулся и пошел по целику
прямо, проваливаясь по колена в жесткий ноздреватый снег, больно царапая
лодыжки. Он понимал, что - со стороны посмотреть - вовсе глупо: шагать
целиком, когда есть тропинка. Но на тропинке стоял мужик, и его надо было
бы обойти.
- Возьми сена-то! - крикнул мужик.- Чего же пустой пошел?
- Да не надо мне вашего сена! - чуть не со слезами крикнул Солодовников,
резко оглянувшись.- Вы же убьете, чего доброго, из-за охапки сена!
Мужик молча глядел на него.
Солодовников дошел до саней, больно стегнул вожжами кобылу и поехал, В
какойто статье он прочитал у какого-то писателя, что "идиотизма деревенской
жизни" никогда не было и конечно же нет и теперь. "Сам идиот, поэтому и
идиотизма нет и не было", - зло подумал он про писателя.
Ноги Солодовников поцарапал сильно, теперь саднило, и он решил вернуться
в больницу и на всякий случай обезвредить ссадины. Но остановился, постоял
и раздумал, решил, что в совхозе попросит спирту и протрет ноги.
Он потихоньку ехал дальше и успокоился. Вообще неплохое продолжение
первой главы "Записок". Только с юмором надо как-то... осторожнее, что ли.
При чем тут юмор и ирония? Это должна быть трезвая, деловая вещь, без
всяких этих штучек. В том-то и дело, что не развлекать он собрался, а
поведать о трудной, повседневной, нормальной, если хотите, жизни сельского
врача. Солодовников совсем успокоился, только очень неуютно, неудобно было
в жестких, холодных санях.
Николай Васильевич Ненароков, человек нестарый, сорокалетний, но
медлительный (нарочно, показалось Солодовникову), рассудительный... Долго
беседовал с Солодовниковым, присматривался. Узнал, где учился молодой
человек, как попал в эти края (по распределению?), собирается ли оставаться
здесь после обязательных трех лет... Солодовникову директор очень не
понравился. Под конец он прямо и невежливо спросил:
- Вы дадите железо?
- А как же? Вы что, обиделись, что расспрашиваю вас? Мне просто
интересно... У меня сынишка подрастает, тоже хочет в медицинский, вот я и
прощупываю, так сказать, почву. Конкурс большой?
- Да, с каждым годом больше.
- Вот,- решил директор.- Нечего и соваться. Есть сельскохозяйственный -
прямая дорога. Верно? Специалисты позарез нужны, без работы не будет.
Солодовников пожал плечами:
- Но если человек хочет...
- Мало ли чего мы хочем! Я, может, хочу... - Директор посмотрел на
молодого врача, не стал говорить, чего он, "может, хочет". Написал на
листке бумаги записку кладовщику, подал Солодовникову:
- Вот - на складе Морозову отдайте. Лупоглазый такой, узнаете. Он небось
с похмелья.
- Насчет лекции... Анна Афанасьевна просила передать...
Директор махнул рукой:
- Толку-то от этих лекций! Приезжайте, поговорите. Вот картину
какую-нибудь интересную привезут, я позвоню - приезжайте.
- Зачем? - не понял Солодовников.
- Ну, лекцию-то читать.
- А при чем тут картина?
- А как людей собрать? Перед картиной и прочитаете. Иначе же их не
соберешь, Что?
- Ничего. Я думал, соберутся специально на лекцию.
- Не соберутся,- просто, без всякого выражения сказал директор.- Значит,
Морозова спросите, завскладом.
Морозов внимательно прочитал записку директора и вдруг заявил протест:
- Пятнадцать листов?! А где? У меня их нету. - Он вернул записку. И при
этом пытливо посмотрел на врача. - Откуда они у меня?
- Как же?-растерялся Солодовников.-Они же договорились...
- Кто?
- Главврач и ваш директор.
- Так вот, если они договорились, пусть они вам и выдают. У меня железа
нет.- Морозов сунул руки в карманы и отвернулся. Но не отходил. Чего-то он
ждал от врача, а чего, Солодовников никак не мог понять.- А то они шибко
скорые: Морозов, выдай, Морозов отпусти... А у Морозова на складе - шаром
покати. Тоже мне, понимаешь...
- Как же быть? - спросил Солодовников.
- Не знаю, не знаю, дорогой товарищ. У меня железо приготовлено для
колхоза "Заря", они приедут за ним.- Морозов простуженно, со свистом
покашлял в кулак... И опять глянул на врача.- Простыл, к черту,-
доверительно, совсем не сердито сказал он.- Крутишься день-деньской на
улице... Впору к вам ехать - лечиться. Только теперь сообразил
Солодовников, что Морозов хочет опохмелиться,
- Нет железа?
- Есть. Для других. Для вас - нету.
- А телефон тут есть где-нибудь?
- Зачем?
- Я позвоню директору. Что это такое, в конце концов: я бросил больных,
еду сюда, а тут стоит... некий субъект и корчит из себя черт знает что! Где
телефон?
Морозов вынул руки из карманов, нехорошо сузил глаза на врача-молокососа:
- А полегче, например,- это как, можно? Без гонора. Мм?
- Где телефон?! - крикнул Солодовников, сам удивляясь своей
нахрапистости.- Я вам покажу гонор. И кое-что еще! Мы найдем железо... Я
сейчас не директору, а в райком буду звонить. Где телефон?
Морозов пошел под навес, сдернул со штабеля толь - там было листовое
железо.
- Отсчитывайте пятнадцать листов,- спокойно сказал Морозов,- а мне,
пожалуйста, сообщите вашу фамилию.
- Солодовников Георгий Николаевич.
Морозов записал.
- За субъекта... как вы выразились, придется ответить.
- Отвечу,
- Если всякие молокососы будут приезжать и обзываться...
- За молокососа тоже придется ответить. Вы на что намекаете? Что у нас
молокососам жизни человеческие доверяют?
- Ничего, ничего,- сказал Морозов. Но такой поворот дела его явно не
устраивал. Солодовников подъехал с санями к штабелю и стал кидать листы в
сани. Морозов стоял рядом, считал.
- Привет тете,- сказал Солодовников, отсчитав пятнадцать листов. И
поехал. Морозов закрывал штабель. На Солодовникова не оглянулся,
Солодовников поехал с хорошим настроением... Только опять было неудобно в
санях.
1 2 3 4