«Пошевеливайся!», сказала она голосом, полным внезапной тревоги.
Ее испуганный тон был заразителен, и Эд осознал, что затаил дыхание. Стоя в боксерских трусах, он чувствовал себя уязвимым и открытым, и как раз когда он зашагал через комнату, чтобы схватить джинсы там, где бросил их вечером, где-то внизу квартала взвыла сирена, через несколько секунд отключилась, а потом раздались звуки речи в громкоговоритель или мегафон. Эд ухватил смысл сказанного. «Вот дерьмо!», громко сказал он. «Нас эвакуируют!»
Он услышал, как кричит его сосед напротив – мистер Борд, как откликается жена мистера Борда. Везде по соседству вспыхивали огни. Он услышал, как завелась машина. Он поискал свежую пару носков, потом направился в ванную, слово «эвакуация» бродило в голове. Почисть зубы, подумал он, кто знает, когда еще выпадет шанс…Он вытащил из-под раковины свой маленький набор для путешествий и пробежался по нему: бритва, зубная щетка, мини-деодорант. Куда они пойдут? Наверное, в убежище, в какую-нибудь школу или церковь. К черту все это, они с Лайзой смогут найти отель. Он не станет проводить ночь на коврике в школьной аудитории.
«Принеси мою сумочку! Большую!», прокричала снизу Лайза. Он нашел сумку на полу у лестницы. Что еще, черт побери? Он проверил бумажник, лежавший на ночном столике. Восемьдесят баксов и две кредитные карточки. Этого хватит. Они легко найдут еду и убежище, даже если придется проехать дальше на юг, может быть даже до побережья возле Полулунного залива или возле Девенпорта. Он представил дороги, ведущие в район залива, забитые людьми, бегущими от тарелок, и до него дошло, что, вполне возможно, они не вернутся назад никогда.
«Ты спускаешься?» Лайза включила в доме все огни.
«Ага!», крикнул он. «Просто схватил пару вещей!» Он вытащил из шкафа твидовый плащ. Немного носков и белья тоже неплохая мысль. И рубашка для боулинга! Ее он никак не может бросить.
«Они что-то объявляют!», прокричала снизу Лайза, и он подошел к окну, выходящему на улицу, и открыл створку.
«Без паники!», приказал голос, чудовищно усиленный каким-то устройством, в которое говорил человек. Голос, очевидно, исходил из пожарной машины, ползущей вверх по улице с вращающимися огнями. Взгляд Эда привлек мистер Борд, выходящий из своей двери с картонной коробкой, тяжелой, судя по тому, как он ступал.
«…окрестности эвакуируются в течении двадцати минут…», говорили из машины. Двадцать минут – у них еще есть время! Он снова подошел к противоположному окну и поднял глаза на холмы. Перевернутая тарелка еще парила там, жуково-черный шар, излучающий белую корону, и этот шар сразу напомнил ему его шар для боулинга, который там, в гараже, вместе с остальным его барахлом, вместе с остальной его жизнью, как казалось ему теперь.
В глаза бросились несколько книг на ночном столике – его настольные книги, исчерченные пометками экземпляры, которые он годами читал и перечитывал, и все они стоили того. Он сложил книги и одежду на расстеленный твидовый плащ вместе со своим набором путешественника, потом выдернул из розетки шнур своей настольной лампы и положил ее рядом со все прочим, связав все в узел. Лампа была древней, со слюдяным абажуром в форме колпака колдуна и солидной медной подставкой на шарообразном основании, похожем на громадную грушу. Как и книги, она была невозместимой. Он вдруг подумал о своих игрушечных поездах, о своих комиксах и альбомах пластинок, и о бог знает чем еще в гараже. Маленький узелок показался ему жалким, и он увидел, что в каком-то неопределимом смысле его маленький сверток это живая история: жизнь Эдварда Келли, иллюстрированная лампой, несколькими книгами, старым твидовым плащом и рубашкой для боулинга.
Он пошел вниз, держа узелок незаметно за королевского размера сумкой Лайзы. Она встретила его в гостиной, где уже шарила в большом ящике, полном фотографий, выгружая их в коробку. Клетка с попугайчиками стояла у входной двери, вычищенная и обильно снабженная водой и едой. Эд вручил Лайзе сумку и направился прямо к двери.
«Что за барахло?», спросила она. «Твоя лампа?»
«Ага», сказал он. «Набор для путешествий.» Но он уже вышел из двери, нащупывая в кармане ключи от машины. Он открыл заднюю дверцу своего Форда-Эскорта, положил свое барахло на сидение и рысью помчался за дом. Ворота почти загораживала куча вчерашних пустых коробок, и он подхватил их несколько штук, швырнул через голову на дорожку, а потом пинками отбросил оставшиеся в сторону, чтобы распахнуть ворота настежь. Он шагнул к двери гаража, толкнул их и щелкнул выключателем, но вместо того, чтобы войти за другими своими вещами, он повернулся и помчался вниз к машине, на ходу подхватив пару пустых коробок. Фактически, все соседи вытаскивали из домов барахлишко. Воздух полнился тявканьем, лаем и воем собак, криками людей, орущих друг на друга. Он все еще слышал визг и гудение из леса, контрапункт к шумам человеческого страха, доносящимся сверху и снизу квартала.
Он свалил книги на дно пустой коробки, потом аккуратно запаковал лампу, закутав ее в одежду, чтобы сохранить абажур.
Лайза подошла сзади, неся собственную коробку. «Что ты делаешь?», скептически спросила она.
«То, что делают все», ответил он. «Гружу машину. Одна коробка мне, одна тебе, делим поровну.» Он дружелюбно улыбнулся, взял у нее коробку и поставил ее на сидение рядом со своей, осознавая, что не слишком удачно подобрал слово. Не было времени объясняться.
Она помедлила мгновение, словно о чем-то хотела поспорить, но вместо этого схватила у него еще одну пустую коробку и направилась к дому. Через три шага она остановилась и повернулась. «Нам надо забрать кучу вещей», сказала она, поднимая бровь.
«У нас мало времени», ответил он. Громкоговоритель как раз снова забубнил, металлически выговаривая слова эвакуационного сообщения где-то на примыкающей улице.
Она пошла дальше без единого слова, что по-видимому не было добрым предзнаменованием. Однако, истина заключалась в том, что она никогда не понимала его лампу больше, чем понимала шар для боулинга или игрушечные поезда. И все-таки он действовал в высшей степени рационально, когда был готов поровну поделить пространство в машине, сколько бы мало его не было. Они женатая пара; они обязаны идти на уступки, как она сама объясняла ему прошлым вечером. Он открыл багажник, который был пуст, если не считать пары стадионных одеял, запаски и дорожного атласа. Все это может остаться. Он снова пошел вверх по дорожке в открытые ворота. Если это есть некий семейный тест, проверяющий их способность встретиться на полпути, то он к нему полностью готов.
Он огляделся в гараже изучающим глазом. Не следует быть чрезмерным, в Эскорте нет места излишествам.
1 2 3 4 5 6
Ее испуганный тон был заразителен, и Эд осознал, что затаил дыхание. Стоя в боксерских трусах, он чувствовал себя уязвимым и открытым, и как раз когда он зашагал через комнату, чтобы схватить джинсы там, где бросил их вечером, где-то внизу квартала взвыла сирена, через несколько секунд отключилась, а потом раздались звуки речи в громкоговоритель или мегафон. Эд ухватил смысл сказанного. «Вот дерьмо!», громко сказал он. «Нас эвакуируют!»
Он услышал, как кричит его сосед напротив – мистер Борд, как откликается жена мистера Борда. Везде по соседству вспыхивали огни. Он услышал, как завелась машина. Он поискал свежую пару носков, потом направился в ванную, слово «эвакуация» бродило в голове. Почисть зубы, подумал он, кто знает, когда еще выпадет шанс…Он вытащил из-под раковины свой маленький набор для путешествий и пробежался по нему: бритва, зубная щетка, мини-деодорант. Куда они пойдут? Наверное, в убежище, в какую-нибудь школу или церковь. К черту все это, они с Лайзой смогут найти отель. Он не станет проводить ночь на коврике в школьной аудитории.
«Принеси мою сумочку! Большую!», прокричала снизу Лайза. Он нашел сумку на полу у лестницы. Что еще, черт побери? Он проверил бумажник, лежавший на ночном столике. Восемьдесят баксов и две кредитные карточки. Этого хватит. Они легко найдут еду и убежище, даже если придется проехать дальше на юг, может быть даже до побережья возле Полулунного залива или возле Девенпорта. Он представил дороги, ведущие в район залива, забитые людьми, бегущими от тарелок, и до него дошло, что, вполне возможно, они не вернутся назад никогда.
«Ты спускаешься?» Лайза включила в доме все огни.
«Ага!», крикнул он. «Просто схватил пару вещей!» Он вытащил из шкафа твидовый плащ. Немного носков и белья тоже неплохая мысль. И рубашка для боулинга! Ее он никак не может бросить.
«Они что-то объявляют!», прокричала снизу Лайза, и он подошел к окну, выходящему на улицу, и открыл створку.
«Без паники!», приказал голос, чудовищно усиленный каким-то устройством, в которое говорил человек. Голос, очевидно, исходил из пожарной машины, ползущей вверх по улице с вращающимися огнями. Взгляд Эда привлек мистер Борд, выходящий из своей двери с картонной коробкой, тяжелой, судя по тому, как он ступал.
«…окрестности эвакуируются в течении двадцати минут…», говорили из машины. Двадцать минут – у них еще есть время! Он снова подошел к противоположному окну и поднял глаза на холмы. Перевернутая тарелка еще парила там, жуково-черный шар, излучающий белую корону, и этот шар сразу напомнил ему его шар для боулинга, который там, в гараже, вместе с остальным его барахлом, вместе с остальной его жизнью, как казалось ему теперь.
В глаза бросились несколько книг на ночном столике – его настольные книги, исчерченные пометками экземпляры, которые он годами читал и перечитывал, и все они стоили того. Он сложил книги и одежду на расстеленный твидовый плащ вместе со своим набором путешественника, потом выдернул из розетки шнур своей настольной лампы и положил ее рядом со все прочим, связав все в узел. Лампа была древней, со слюдяным абажуром в форме колпака колдуна и солидной медной подставкой на шарообразном основании, похожем на громадную грушу. Как и книги, она была невозместимой. Он вдруг подумал о своих игрушечных поездах, о своих комиксах и альбомах пластинок, и о бог знает чем еще в гараже. Маленький узелок показался ему жалким, и он увидел, что в каком-то неопределимом смысле его маленький сверток это живая история: жизнь Эдварда Келли, иллюстрированная лампой, несколькими книгами, старым твидовым плащом и рубашкой для боулинга.
Он пошел вниз, держа узелок незаметно за королевского размера сумкой Лайзы. Она встретила его в гостиной, где уже шарила в большом ящике, полном фотографий, выгружая их в коробку. Клетка с попугайчиками стояла у входной двери, вычищенная и обильно снабженная водой и едой. Эд вручил Лайзе сумку и направился прямо к двери.
«Что за барахло?», спросила она. «Твоя лампа?»
«Ага», сказал он. «Набор для путешествий.» Но он уже вышел из двери, нащупывая в кармане ключи от машины. Он открыл заднюю дверцу своего Форда-Эскорта, положил свое барахло на сидение и рысью помчался за дом. Ворота почти загораживала куча вчерашних пустых коробок, и он подхватил их несколько штук, швырнул через голову на дорожку, а потом пинками отбросил оставшиеся в сторону, чтобы распахнуть ворота настежь. Он шагнул к двери гаража, толкнул их и щелкнул выключателем, но вместо того, чтобы войти за другими своими вещами, он повернулся и помчался вниз к машине, на ходу подхватив пару пустых коробок. Фактически, все соседи вытаскивали из домов барахлишко. Воздух полнился тявканьем, лаем и воем собак, криками людей, орущих друг на друга. Он все еще слышал визг и гудение из леса, контрапункт к шумам человеческого страха, доносящимся сверху и снизу квартала.
Он свалил книги на дно пустой коробки, потом аккуратно запаковал лампу, закутав ее в одежду, чтобы сохранить абажур.
Лайза подошла сзади, неся собственную коробку. «Что ты делаешь?», скептически спросила она.
«То, что делают все», ответил он. «Гружу машину. Одна коробка мне, одна тебе, делим поровну.» Он дружелюбно улыбнулся, взял у нее коробку и поставил ее на сидение рядом со своей, осознавая, что не слишком удачно подобрал слово. Не было времени объясняться.
Она помедлила мгновение, словно о чем-то хотела поспорить, но вместо этого схватила у него еще одну пустую коробку и направилась к дому. Через три шага она остановилась и повернулась. «Нам надо забрать кучу вещей», сказала она, поднимая бровь.
«У нас мало времени», ответил он. Громкоговоритель как раз снова забубнил, металлически выговаривая слова эвакуационного сообщения где-то на примыкающей улице.
Она пошла дальше без единого слова, что по-видимому не было добрым предзнаменованием. Однако, истина заключалась в том, что она никогда не понимала его лампу больше, чем понимала шар для боулинга или игрушечные поезда. И все-таки он действовал в высшей степени рационально, когда был готов поровну поделить пространство в машине, сколько бы мало его не было. Они женатая пара; они обязаны идти на уступки, как она сама объясняла ему прошлым вечером. Он открыл багажник, который был пуст, если не считать пары стадионных одеял, запаски и дорожного атласа. Все это может остаться. Он снова пошел вверх по дорожке в открытые ворота. Если это есть некий семейный тест, проверяющий их способность встретиться на полпути, то он к нему полностью готов.
Он огляделся в гараже изучающим глазом. Не следует быть чрезмерным, в Эскорте нет места излишествам.
1 2 3 4 5 6