)
Первые опыты по клонированию человека могут начаться уже скоро, возможно пока в небольшом масштабе; надеюсь, мужчины сумеют уйти с достоинством. Но позвольте перед уходом дать добрый совет: остерегайтесь клонировать Валери Соланас.
Медвежья шкура
Прошлым летом, кажется, в середине июля, Брюно Мазюр в восьмичасовых новостях сообщил, что американский космический зонд обнаружил на Марсе следы когда-то существовавшей там жизни. Сомнений нет: эти молекулы, возраст которых исчислялся сотнями миллионов лет, были биологическими молекулами; такие не встречаются нигде, кроме живых организмов. По-видимому, организмы эти в данном случае были бактериями, вернее археобактериями. Закончив на этом, он перешел к другому сюжету, который явно интересовал его гораздо больше, – к событиям в Боснии. Такой слабый интерес со стороны средств массовой информации следует объяснить тем, что жизнь бактерий освещать крайне невыигрышно. Ведь бактерия ведет тихое, незаметное существование. Она находит себе в окружающей среде скудное, однообразное пропитание, растет, затем размножается примитивным способом простого деления. Муки и радости сексуальной жизни ей неведомы. Если условия благоприятствуют, она продолжает размножаться («И обрела она благодать пред очами Яхве, и потомство ее было многочисленно»), затем она умирает. Никакие своевольные порывы не смущают бактерию на ее ровном, безупречном жизненном пути, ведь она – не героиня бальзаковского романа. Иногда, правда, это безмятежное существование протекает внутри другого организма (например, организма таксы), и этот последний страдает, даже погибает от деятельности бактерии, но сама она не имеет об этом ни малейшего понятия, и болезнь, которую она переносит, развивается, ничуть не нарушая ее жизненного покоя. В общем, бактерия сама по себе совершенна, но при этом абсолютно лишена интереса.
Но событие остается событием. Оказывается, на не столь уж далекой от нас планете когда-то образовались макромолекулы, затем одноклеточные организмы с примитивным ядром и какой-то неведомой науке мембраной, а потом вдруг все остановилось, вероятно под влиянием климатических изменений; размножение замедлилось и, наконец, прекратилось вовсе. История жизни на Марсе выглядела достаточно скромно. Однако, хотя Брюно Мазюр, по-видимому, не отдавал себе в этом отчета, его краткий рассказ о маловпечатляющей космической катастрофе полностью опровергал все мифы, все священные книги, которыми зачитывается человечество. Выходит, не было грандиозного, единственного в своем роде акта творения, не было ни избранного народа, ни даже избранного биологического вида или планеты. Просто тут и там во Вселенной происходили робкие, чаще всего малоэффективные попытки самозарождения жизни. Как это скучно и однообразно! ДНК бактерий, обнаруженных на Марсе, полностью совпадала с ДНК бактерий, живущих на Земле. Это обстоятельство погрузило меня в глубокую печаль, ведь такая тотальная генетическая общность предвещала опустошительные исторические катаклизмы. В бактерии уже усматривалось сходство с тутси или с сербом, в общем, со всеми людьми, которые гибнут в никому не нужных нескончаемых военных конфликтах.
Хорошо еще, что жизнь на Марсе догадалась остановиться вовремя, не успев причинить большого вреда. Под впечатлением марсианских событий я засел за петицию об истреблении медведей. Дело в том, что незадолго до этого в район Пиренеев завезли пару медведей, это вызвало сильное недовольство у овцеводов. В таком упорном стремлении спасти косолапых от вымирания было что-то нездоровое, даже извращенное. Разумеется, к этому приложили руку специалисты по экологии. Выпустили на волю самку, затем на расстоянии нескольких километров – самца. Что за люди, в самом деле. Никакого чувства собственного достоинства. Просто смешно.
Я ознакомил с этим письмом одну даму, директора художественной галереи, и у нее неожиданно нашлось возражение, причем необычного культурологического свойства. Медведя надо беречь, сказала она, ведь он фигурирует на самых древних культурных объектах в истории человечества. Древнейшие сюжеты наскальных рисунков – это медведь и женский половой орган. Медведь встречается даже чаще. А как же мамонт, а фаллос? Нет, такие изображения появились позднее, значительно позднее, на этот счет нет никаких сомнений. Перед таким убедительным аргументом я спасовал. Ладно, не будем трогать медведей. Вот вам совет: проведите отпуск на острове Лансароте, тамошний пейзаж весьма напоминает марсианский.
Усталый пловец
Несколько слов о Мишеле Уэльбеке
«… И вот вы уже далеко от берега; о, как вы далеко от берега! Долгое время вы верили, будто существует другой берег, – теперь уже не верите. Но все же вы продолжаете плыть, и каждое ваше движение приближает вас к гибели. Вы задыхаетесь, у вас болят легкие. Вода кажется все более холодной, а главное, все более соленой. Вы уже не столь молоды. Скоро вы умрете. Но это не страшно. Я с вами. И я вас не брошу…»
Мишель Уэльбек, бесспорно, самый известный из французских писателей, выдвинувшихся за последнее десятилетие. Его книги вызывают шумные дискуссии, а зачастую и громкие скандалы. В 1994 году тридцатишестилетный литератор и автор нескольких документальных фильмов написал роман с длинным названием «Расширение пространства борьбы», который тут же стал культовым. В нем уже присутствует необычная форма повествования, которой Уэльбек остается верен до сих пор: короткие истории, словно выхваченные из жизни и сохраняющие вкус достоверности, перемежаются излияниями героя-рассказчика, а также пронизанными иронией философскими и квазинаучными дискурсами. Но читателей привлекает, конечно же, не столько новизна формы, сколько необычное и шокирующее содержание. Ибо первый роман Уэльбека – как и все последующие – полон самого глубокого, беспросветного пессимизма. Стержень, на который нанизаны эпизоды романа, – это судьба героя-рассказчика. После ухода возлюбленной он все сильнее ощущает разлад с окружающим миром. Он как бы наглухо заперт в темнице собственного "я", а жизнь вокруг кажется никчемной и бессмысленной. После первого курса лечения в психиатрической клинике он понимает, что у него нет будущего, и безропотно готовится закончить свои дни в больничных стенах. У героя есть приятель по фамилии Тиссеран. Он несчастен по-своему: природа обделила его красотой, а неудовлетворенное желание превратило жизнь в пытку. Смерть Тиссерана в дорожной аварии, весьма похожая на самоубийство, становится для героя последним толчком к безумию. В других романах Уэльбека герою также придается двойник. В «Лансароте» (2000) у рассказчика появляется друг по имени Руди, явно потерпевший жизненный крах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Первые опыты по клонированию человека могут начаться уже скоро, возможно пока в небольшом масштабе; надеюсь, мужчины сумеют уйти с достоинством. Но позвольте перед уходом дать добрый совет: остерегайтесь клонировать Валери Соланас.
Медвежья шкура
Прошлым летом, кажется, в середине июля, Брюно Мазюр в восьмичасовых новостях сообщил, что американский космический зонд обнаружил на Марсе следы когда-то существовавшей там жизни. Сомнений нет: эти молекулы, возраст которых исчислялся сотнями миллионов лет, были биологическими молекулами; такие не встречаются нигде, кроме живых организмов. По-видимому, организмы эти в данном случае были бактериями, вернее археобактериями. Закончив на этом, он перешел к другому сюжету, который явно интересовал его гораздо больше, – к событиям в Боснии. Такой слабый интерес со стороны средств массовой информации следует объяснить тем, что жизнь бактерий освещать крайне невыигрышно. Ведь бактерия ведет тихое, незаметное существование. Она находит себе в окружающей среде скудное, однообразное пропитание, растет, затем размножается примитивным способом простого деления. Муки и радости сексуальной жизни ей неведомы. Если условия благоприятствуют, она продолжает размножаться («И обрела она благодать пред очами Яхве, и потомство ее было многочисленно»), затем она умирает. Никакие своевольные порывы не смущают бактерию на ее ровном, безупречном жизненном пути, ведь она – не героиня бальзаковского романа. Иногда, правда, это безмятежное существование протекает внутри другого организма (например, организма таксы), и этот последний страдает, даже погибает от деятельности бактерии, но сама она не имеет об этом ни малейшего понятия, и болезнь, которую она переносит, развивается, ничуть не нарушая ее жизненного покоя. В общем, бактерия сама по себе совершенна, но при этом абсолютно лишена интереса.
Но событие остается событием. Оказывается, на не столь уж далекой от нас планете когда-то образовались макромолекулы, затем одноклеточные организмы с примитивным ядром и какой-то неведомой науке мембраной, а потом вдруг все остановилось, вероятно под влиянием климатических изменений; размножение замедлилось и, наконец, прекратилось вовсе. История жизни на Марсе выглядела достаточно скромно. Однако, хотя Брюно Мазюр, по-видимому, не отдавал себе в этом отчета, его краткий рассказ о маловпечатляющей космической катастрофе полностью опровергал все мифы, все священные книги, которыми зачитывается человечество. Выходит, не было грандиозного, единственного в своем роде акта творения, не было ни избранного народа, ни даже избранного биологического вида или планеты. Просто тут и там во Вселенной происходили робкие, чаще всего малоэффективные попытки самозарождения жизни. Как это скучно и однообразно! ДНК бактерий, обнаруженных на Марсе, полностью совпадала с ДНК бактерий, живущих на Земле. Это обстоятельство погрузило меня в глубокую печаль, ведь такая тотальная генетическая общность предвещала опустошительные исторические катаклизмы. В бактерии уже усматривалось сходство с тутси или с сербом, в общем, со всеми людьми, которые гибнут в никому не нужных нескончаемых военных конфликтах.
Хорошо еще, что жизнь на Марсе догадалась остановиться вовремя, не успев причинить большого вреда. Под впечатлением марсианских событий я засел за петицию об истреблении медведей. Дело в том, что незадолго до этого в район Пиренеев завезли пару медведей, это вызвало сильное недовольство у овцеводов. В таком упорном стремлении спасти косолапых от вымирания было что-то нездоровое, даже извращенное. Разумеется, к этому приложили руку специалисты по экологии. Выпустили на волю самку, затем на расстоянии нескольких километров – самца. Что за люди, в самом деле. Никакого чувства собственного достоинства. Просто смешно.
Я ознакомил с этим письмом одну даму, директора художественной галереи, и у нее неожиданно нашлось возражение, причем необычного культурологического свойства. Медведя надо беречь, сказала она, ведь он фигурирует на самых древних культурных объектах в истории человечества. Древнейшие сюжеты наскальных рисунков – это медведь и женский половой орган. Медведь встречается даже чаще. А как же мамонт, а фаллос? Нет, такие изображения появились позднее, значительно позднее, на этот счет нет никаких сомнений. Перед таким убедительным аргументом я спасовал. Ладно, не будем трогать медведей. Вот вам совет: проведите отпуск на острове Лансароте, тамошний пейзаж весьма напоминает марсианский.
Усталый пловец
Несколько слов о Мишеле Уэльбеке
«… И вот вы уже далеко от берега; о, как вы далеко от берега! Долгое время вы верили, будто существует другой берег, – теперь уже не верите. Но все же вы продолжаете плыть, и каждое ваше движение приближает вас к гибели. Вы задыхаетесь, у вас болят легкие. Вода кажется все более холодной, а главное, все более соленой. Вы уже не столь молоды. Скоро вы умрете. Но это не страшно. Я с вами. И я вас не брошу…»
Мишель Уэльбек, бесспорно, самый известный из французских писателей, выдвинувшихся за последнее десятилетие. Его книги вызывают шумные дискуссии, а зачастую и громкие скандалы. В 1994 году тридцатишестилетный литератор и автор нескольких документальных фильмов написал роман с длинным названием «Расширение пространства борьбы», который тут же стал культовым. В нем уже присутствует необычная форма повествования, которой Уэльбек остается верен до сих пор: короткие истории, словно выхваченные из жизни и сохраняющие вкус достоверности, перемежаются излияниями героя-рассказчика, а также пронизанными иронией философскими и квазинаучными дискурсами. Но читателей привлекает, конечно же, не столько новизна формы, сколько необычное и шокирующее содержание. Ибо первый роман Уэльбека – как и все последующие – полон самого глубокого, беспросветного пессимизма. Стержень, на который нанизаны эпизоды романа, – это судьба героя-рассказчика. После ухода возлюбленной он все сильнее ощущает разлад с окружающим миром. Он как бы наглухо заперт в темнице собственного "я", а жизнь вокруг кажется никчемной и бессмысленной. После первого курса лечения в психиатрической клинике он понимает, что у него нет будущего, и безропотно готовится закончить свои дни в больничных стенах. У героя есть приятель по фамилии Тиссеран. Он несчастен по-своему: природа обделила его красотой, а неудовлетворенное желание превратило жизнь в пытку. Смерть Тиссерана в дорожной аварии, весьма похожая на самоубийство, становится для героя последним толчком к безумию. В других романах Уэльбека герою также придается двойник. В «Лансароте» (2000) у рассказчика появляется друг по имени Руди, явно потерпевший жизненный крах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23