- Правду ли говорят купцы мои, что по вере вашей нельзя вина пить? спросил он.
- Правда.
- Что ж молчите о том? Нет, не люба нам такая вера. Руси есть веселие пити, не может она без того быти...
Ушли ни с чем магометане, и уйти-то даже не успели, а в дверях гридницы уже выросли немцы-католики.
- Ну а вы-то пьете вино? - улыбнувшись, спросил у них Святославич.
Переглянулись красноносые немцы.
- Веруем мы в пощенье по силе. Если же кто пьет и кто ест - то все во славу Божию, как учил нас Павел.
Нахмурился Владимир. Не показалась ему вера католическая.
- Ступайте домой, немцы. Не приняли отцы наши вашей веры, не примем и мы. Хотим поклоняться Богу истинному, но не папе римскому.
Едва ушли ни с чем посрамленные немцы, а в гридницу уже чванные хазарские евреи входят. Хотят они сразу посрамить веру христианскую и говорят, что верят христиане в того, кого они распяли и смерти позорной на кресте предали.
- Ну а вы во что веруете, иудеи? - спрашивает Святославич.
- В единого Бога Авраамова, Исаакова и Иаковлева.
- А закон у вас какой?
- Обрезание, заячины не есть, свинины, субботу хранить, - отвечают раввины.
Усмехнулся русский князь.
- Почти как у магометан. Ну а где земля ваша?
Смутились иудеи.
- Земля наша в Иерусалиме. Но наш Бог прогневался на наших отцов и отнял у нас землю, а нас изгнал и рассеял по миру.
Осерчал Владимир.
- Как же вы, иудеи, других учите, если до того прогневали Бога, что лишил он вас земли и рассеял по чужим странам? Ступайте и не приходите больше! приказал он.
Через несколько недель прибыло в Киев пышное посольство от греков из Константинополя. Благодушно принял Владимир послов.
- А вы, греки, во что веруете?
- Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного...
Задумался Владимир. Вспомнил он мученический конец Феодора и Иоанна, вспомнил, что и бабка его Ольга, и многие славные мужи русские были православными христианами, но все равно сомневался еще Святославич.
- Говорили мне евреи: греки, мол, в того веруют, кого они на кресте распяли и позорной смерти предали. Верно ли это? Мыслимо ли то, чтобы всесильный Бог позволил распять себя иудеям, ибо захотел бы и взглядом одним обратил палачей своих в пепел?
С достоинством склонил голову греческий посланец.
- Воистину в Того веруем, ибо так учили и пророки: один, как Господу нашему суждено родиться, а другие - что быть Ему распяту и погребенну, а в третий день воскреснуть и взойти на небеса. Евреи предавали таких пророков избиению, но всё равно сбылось по их пророчеству. Воскрес Иисус и взошел на небеса к Отцу своему. Хотели евреи предать Его позору, а послужило это лишь к славе Его великой.
Полюбился этот ответ князю Владимиру и попросил он грека рассказать о его вере. Долго говорил грек. Поведал он князю о сотворении мира, о гордости и высокоумии сатаны и низвержении его с неба. После рассказал об Адаме и Еве и их грехопадении, об изгнании из рая, об убийстве Авеля Каином, о грехах людских и о том, как забыли они Господа, о наказании потопом и обо всем, что было на земле до пришествия Господа нашего Иисуса Христа и вознесенья его.
Внимательно выслушал Владимир мудрого грека.
- Узнал я от тебя о том, что было. Теперь же скажи, что будет. Ведаешь ли о том?
- Поставил Господь один день, когда придет Он со славой судить живых и мертвых, и не будет конца Его Царствию. Воздаст Он всем жившим и живущим по их делам и праведные отправлены будут в рай, а грешники обречены на муки вечные.
Сказав так, показал грек Владимиру полотно, на котором изображено было судилище Господне. Сидит на престоле Господь Вседержитель. По правую руку в великом веселии идут в рай праведники, по левую же руку с плачем и стенанием шествуют грешники в вечную муку.
Долго смотрел русский князь на это полотно.
- Хотел бы я, чтобы народ мой был с теми кто справа, а не с теми, кто слева, - молвил он тихо.
- Если желаешь быть с праведными, то крестись, - твердо сказал ему грек.
Эти слова глубоко запали Владимиру в душу, однако он не дал сразу согласия.
- Подожду еще немного! - ответил он, отпуская греческих послов в Константинополь.
Вскоре Святославич созвал на совет старшую дружину и многих из славных мужей киевских и сказал им:
- Ведайте же: были у меня болгары-магометане, говорили со мной... Нет у них веселия в законе, страх один. Были латиняне... После приходили иудеи и ругали все законы, кроме своего. Нет чести в таком хулении. Были наконец и премудрые греки. Говорили: если кто примет нашу веру и будет праведен, тот хоть и умрет, да после встанет. Полюбился мне, мужи киевские, больше иных закон греческий.
Отвечали князю осторожные киевские старейшины:
- Сам ведаешь, Святославич, разве кто на торгу свое ругает? Все только расхваливают, и ни один своего не хулит. Если хочешь узнать доподлинно у кого какой закон, давай пошлем мудрых мужей наших по свету: пускай своими глазами посмотрят они на те веры и обычаи их. Не дело заглазно одним послам лишь верить. Кто знает, правду ли они молвили?
Понравилась князю эта речь.
- Разумно говорите, киевляне. Быть по сему. Отправим мы десять мужей опытных прежде к камским болгарам, от болгар к немцам, а затем к грекам. Пускай посмотрят они, как служат в тех странах своему Богу, а, вернувшись, нам поведают.
В тот же день выбрано было десять смышленых мужей и отправились они из Киева в иные земли.
"ВЗЯЛ Я ГОРОД ВАШ СЛАВНЫЙ МЕЧОМ МОИМ"
Когда посланные мужи вернулись, Владимир вновь созвал киевлян и старшую дружину на совет.
- Говорите, что видели, в каких странах были, - велел он прибывшим.
Низко поклонились ему посланные мужи.
- Прежде иных были мы у болгар, видели как служат Аллаху магометане. Сидят они в храме своем без пояса, то и дело простираясь ниц, а, вставая, озираются, как безумные. Нет добра в их законе... Следом за болгарами были мы у немцев. Нет у латинян лепоты в службе, нет щемления сердечного, не полюбилось нам служенье их. Недолго пробыли мы у немцев - собрались, отправились к грекам.
- Видели ли вы, как служат Богу греки? - с волнением спросил Владимир.
- Видели, Святославич! Такая красота у них в храме, что словами передать того не умеем. А служба у них такова, что казалось нам, будто сам Бог сошел к храм и стоит там промеж священниками. Вовек, до последнего дыхания, не забыть нам того. Всякий, кто вкусил сладкого, не захочет уже горького, так и мы не хотим боле оставаться в язычестве. Не люба нам иная вера, кроме греческой.
Помолчав, повернулся князь к боярам и старшей дружине:
- Что скажете о том, мужи? По сердцу ли вам вера греческая, православная?
- По сердцу, Святославич, - отвечали бояре.
1 2 3 4 5 6 7