Пил и наблюдал.
И снова пил.
Черт возьми! Он, должно быть, прождал больше, чем рассчитывал. Большую часть предрассветных часов он смутно помнил. Помнил, что на него временами нападала дрема, потом вдруг он пробуждался и снова смотрел на ее окно, но время от полуночи до четырех часов утра вспоминалось ему смутно. Сейчас он остановил машину в переулке у своего дома и смотрел на часы на приборном щитке. Было почти половина шестого утра. На горизонте брезжил рассвет, серый, как грязный половик, наброшенный на небо. Миллер вздохнул и резким движением выскочил из машины, даже не заперев ее.
Он порылся в карманах, ища ключи, чтобы войти к себе домой. Еще можно было принять душ и выпить чашку кофе перед тем, как ехать на работу на студию. Он раздумывал, сказать ли Сюзан Льюис при встрече о своем ночном бдении. Поколебавшись, решил не говорить. Еще рассмеется ему в лицо, а то, чего доброго, в полицию обратится. Он хмыкнул. Ничего хорошего, однако, это бы ей не принесло.
А что, если он ошибся?
Найдя ключ, он принялся вставлять его в замочную скважину. Дверь вдруг приоткрылась на несколько сантиметров.
Миллер застыл от неожиданности, отдернув руку с ключом, как от удара электрическим током.
Он растворил дверь и, войдя в прихожую, стал подозрительно озираться. Из квартиры не доносилось никакого шума, но Миллеру показалось, что в этой подозрительной тишине таится что-то зловещее. Он быстро обернулся и проверил дверной замок. Замок не был взломан. Чистая работа.
Тот, кто входил, знал свое дело.
Из прихожей к лестнице слева от него вели грязные следы. Миллер нерешительно двинулся вперед и, дойдя до лестницы, остановился и поднял голову.
Тут его осенило: тот, кто проник в дом, вполне мог затаиться в одной из комнат.
От этой мысли на лбу выступил холодный пот, и его затуманенный выпитым алкоголем разум стал проясняться. Почуяв опасность, он весь напрягся, и его движения приобрели большую осторожность.
Он стал бесшумно, но быстро взбираться вверх по ступеням, ни на миг не спуская глаз с лестничной площадки над головой и лишь временами переводя взгляд на закрытые двери верхнего этажа. Дойдя до верхней ступени, он остановился, и прислушался.
Все было тихо.
Миллер старался дышать ровнее, чтобы успокоить колотившееся сердце. Он боялся, что его удары, гулко отдававшиеся в груди, разносятся по всему дому.
Если он старался уловить звуки, которые мог издать пришелец, то и тот, вероятно, тоже прислушивался к доносившемуся снизу звуку.
Миллер крадучись ступал по лестничной площадке, по пути прихватив вазу с одного из шкафчиков. По крайней мере, хоть какое-то оружие.
Он толкнул первую дверь и заглянул в комнату.
Никого.
Дверь в его спальню была приоткрыта.
Миллер остановился у порога, покрепче зажав вазу в руке.
Открыл дверь и вошел в комнату.
Никого.
Он судорожно сглотнул и снова вышел на лестничную площадку.
Снизу послышался шум. Миллер резко обернулся и, подойдя к перилам, пристально оглядел прихожую.
Он напряженно вслушивался, стараясь определить, откуда донесся звук, но все опять было тихо. Он направился к лестнице, чувствуя, как в груди у него бешено бьется сердце.
Дойдя до нижней ступени, Миллер снова услышал тот же шум.
Он донесся справа от него. Из кухни.
Там было большое окно и, возможно, пришелец пытался выбраться и удрать, пока Миллер его не обнаружил. Миллер лихорадочно перебрал возможные варианты действий. Дать ему уйти? А может, вызвать полицию? Или самому разобраться с пришельцем?
И все же было что-то странное во всем этом. Если в дом забрался грабитель, то почему ничего не пропало? Насколько Миллер мог судить, все вещи стояли на своих местах.
В снова воцарившейся тишине он направился к кухне.
Теперь он стоял в шаге от двери. Он протянул руку к ручке двери, еще крепче зажав в другой руке вазу.
И чуть не вскрикнул, когда ручка в его руке неожиданно повернулась.
Дверь открылась, и Миллер, не удержав равновесия, растянулся на полу, выронив вазу, которая разбилась вдребезги.
Поднимаясь на ноги, он услышал тихий гортанный смех и, повернув голову, увидел перед собой пришельца.
— Черт возьми, — пробормотал Миллер, пораженный тем, что увидел.
Пришелец улыбнулся и сказал:
— А я тебя поджидаю.
Глава 43
— Какого черта тебе нужно? — рявкнул сердито Миллер.
Джон Райкер привалился спиной к одному из кухонных шкафов и стоял, скрестив руки на своей широкой груди. Улыбка сошла с его лица, и он бесстрастно смотрел на Миллера. Райкеру было чуть за сорок, высокий, мощного телосложения, с черными как смоль волосами, не тронутыми даже проседью. Казалось, будто кто-то аккуратно выкрасил черным варом каждую прядь его волос. Лоб у него был низкий и весь изрезан морщинами, а глаза под ним казались всего лишь небольшими отверстиями, проколотыми на лице. Губы тонкие, почти бескровные, и их узкая полоска создавала впечатление неглубокой раны на лице. Когда он говорил, голос его звучал тихо, но зловеще, и в каждом слове слышалась затаенная агрессия. Миллеру казалось, что он разговаривает с пороховой бочкой. Запал был зажжен, но было неясно, произойдет ли взрыв.
— Не очень-то ты приветлив, Фрэнк, — сказал Райкер. — А ведь я тебя и в больнице навещал. Как ты себя чувствуешь?
— С каких это пор тебя стало интересовать мое здоровье? — отрубил Миллер, проходя мимо незваного гостя к раковине. Он отвернул кран с холодной водой и, наполнив мерный пластиковый сосуд, опорожнил его двумя огромными глотками.
— Так и не бросил пить, а? — спросил Райкер. — Между прочим, я по прибытии пропустил бокальчик. — Он довольно причмокнул языком. — А у тебя в штофике доброе старое виски.
— Послушай, Райкер, я же тебя предупреждал, чтобы ты никогда сюда не приходил. Ведь у нас был уговор с самого начала, — сердито сказал Миллер.
— Нам надо кое-что обсудить. Ты мне задолжал деньги.
— За последнюю работу тебе было заплачено.
Райкер покачал головой.
— Н-да, но не сполна, — в его голосе послышались мрачные нотки, и он подступил на шаг к Миллеру. — Ты знаешь, что меня чуть не поймали в прошлый раз. Мне кажется, какая-то сволочь меня видела. Я не собираюсь выполнять эти «пустячки» для тебя за тот мизер, что ты мне платишь, понял? Если меня застукают, они не будут церемониться. Тем более с моим прошлым.
Райкер всю свою жизнь почти не вылезал из тюрьмы. Два года заключения за разбой, за которым в скором времени последовало новое заключение за нанесение тяжких телесных повреждений. Затем, с возрастом, он перешел к более серьезным вещам. Его участие в ограблении почтового отделения в Ламбете стоило ему шести лет пребывания в большой лондонской тюрьме. Не прошло и двух месяцев после того, как он был выпущен на свободу, — и новое заключение за разбой при отягчающих обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
И снова пил.
Черт возьми! Он, должно быть, прождал больше, чем рассчитывал. Большую часть предрассветных часов он смутно помнил. Помнил, что на него временами нападала дрема, потом вдруг он пробуждался и снова смотрел на ее окно, но время от полуночи до четырех часов утра вспоминалось ему смутно. Сейчас он остановил машину в переулке у своего дома и смотрел на часы на приборном щитке. Было почти половина шестого утра. На горизонте брезжил рассвет, серый, как грязный половик, наброшенный на небо. Миллер вздохнул и резким движением выскочил из машины, даже не заперев ее.
Он порылся в карманах, ища ключи, чтобы войти к себе домой. Еще можно было принять душ и выпить чашку кофе перед тем, как ехать на работу на студию. Он раздумывал, сказать ли Сюзан Льюис при встрече о своем ночном бдении. Поколебавшись, решил не говорить. Еще рассмеется ему в лицо, а то, чего доброго, в полицию обратится. Он хмыкнул. Ничего хорошего, однако, это бы ей не принесло.
А что, если он ошибся?
Найдя ключ, он принялся вставлять его в замочную скважину. Дверь вдруг приоткрылась на несколько сантиметров.
Миллер застыл от неожиданности, отдернув руку с ключом, как от удара электрическим током.
Он растворил дверь и, войдя в прихожую, стал подозрительно озираться. Из квартиры не доносилось никакого шума, но Миллеру показалось, что в этой подозрительной тишине таится что-то зловещее. Он быстро обернулся и проверил дверной замок. Замок не был взломан. Чистая работа.
Тот, кто входил, знал свое дело.
Из прихожей к лестнице слева от него вели грязные следы. Миллер нерешительно двинулся вперед и, дойдя до лестницы, остановился и поднял голову.
Тут его осенило: тот, кто проник в дом, вполне мог затаиться в одной из комнат.
От этой мысли на лбу выступил холодный пот, и его затуманенный выпитым алкоголем разум стал проясняться. Почуяв опасность, он весь напрягся, и его движения приобрели большую осторожность.
Он стал бесшумно, но быстро взбираться вверх по ступеням, ни на миг не спуская глаз с лестничной площадки над головой и лишь временами переводя взгляд на закрытые двери верхнего этажа. Дойдя до верхней ступени, он остановился, и прислушался.
Все было тихо.
Миллер старался дышать ровнее, чтобы успокоить колотившееся сердце. Он боялся, что его удары, гулко отдававшиеся в груди, разносятся по всему дому.
Если он старался уловить звуки, которые мог издать пришелец, то и тот, вероятно, тоже прислушивался к доносившемуся снизу звуку.
Миллер крадучись ступал по лестничной площадке, по пути прихватив вазу с одного из шкафчиков. По крайней мере, хоть какое-то оружие.
Он толкнул первую дверь и заглянул в комнату.
Никого.
Дверь в его спальню была приоткрыта.
Миллер остановился у порога, покрепче зажав вазу в руке.
Открыл дверь и вошел в комнату.
Никого.
Он судорожно сглотнул и снова вышел на лестничную площадку.
Снизу послышался шум. Миллер резко обернулся и, подойдя к перилам, пристально оглядел прихожую.
Он напряженно вслушивался, стараясь определить, откуда донесся звук, но все опять было тихо. Он направился к лестнице, чувствуя, как в груди у него бешено бьется сердце.
Дойдя до нижней ступени, Миллер снова услышал тот же шум.
Он донесся справа от него. Из кухни.
Там было большое окно и, возможно, пришелец пытался выбраться и удрать, пока Миллер его не обнаружил. Миллер лихорадочно перебрал возможные варианты действий. Дать ему уйти? А может, вызвать полицию? Или самому разобраться с пришельцем?
И все же было что-то странное во всем этом. Если в дом забрался грабитель, то почему ничего не пропало? Насколько Миллер мог судить, все вещи стояли на своих местах.
В снова воцарившейся тишине он направился к кухне.
Теперь он стоял в шаге от двери. Он протянул руку к ручке двери, еще крепче зажав в другой руке вазу.
И чуть не вскрикнул, когда ручка в его руке неожиданно повернулась.
Дверь открылась, и Миллер, не удержав равновесия, растянулся на полу, выронив вазу, которая разбилась вдребезги.
Поднимаясь на ноги, он услышал тихий гортанный смех и, повернув голову, увидел перед собой пришельца.
— Черт возьми, — пробормотал Миллер, пораженный тем, что увидел.
Пришелец улыбнулся и сказал:
— А я тебя поджидаю.
Глава 43
— Какого черта тебе нужно? — рявкнул сердито Миллер.
Джон Райкер привалился спиной к одному из кухонных шкафов и стоял, скрестив руки на своей широкой груди. Улыбка сошла с его лица, и он бесстрастно смотрел на Миллера. Райкеру было чуть за сорок, высокий, мощного телосложения, с черными как смоль волосами, не тронутыми даже проседью. Казалось, будто кто-то аккуратно выкрасил черным варом каждую прядь его волос. Лоб у него был низкий и весь изрезан морщинами, а глаза под ним казались всего лишь небольшими отверстиями, проколотыми на лице. Губы тонкие, почти бескровные, и их узкая полоска создавала впечатление неглубокой раны на лице. Когда он говорил, голос его звучал тихо, но зловеще, и в каждом слове слышалась затаенная агрессия. Миллеру казалось, что он разговаривает с пороховой бочкой. Запал был зажжен, но было неясно, произойдет ли взрыв.
— Не очень-то ты приветлив, Фрэнк, — сказал Райкер. — А ведь я тебя и в больнице навещал. Как ты себя чувствуешь?
— С каких это пор тебя стало интересовать мое здоровье? — отрубил Миллер, проходя мимо незваного гостя к раковине. Он отвернул кран с холодной водой и, наполнив мерный пластиковый сосуд, опорожнил его двумя огромными глотками.
— Так и не бросил пить, а? — спросил Райкер. — Между прочим, я по прибытии пропустил бокальчик. — Он довольно причмокнул языком. — А у тебя в штофике доброе старое виски.
— Послушай, Райкер, я же тебя предупреждал, чтобы ты никогда сюда не приходил. Ведь у нас был уговор с самого начала, — сердито сказал Миллер.
— Нам надо кое-что обсудить. Ты мне задолжал деньги.
— За последнюю работу тебе было заплачено.
Райкер покачал головой.
— Н-да, но не сполна, — в его голосе послышались мрачные нотки, и он подступил на шаг к Миллеру. — Ты знаешь, что меня чуть не поймали в прошлый раз. Мне кажется, какая-то сволочь меня видела. Я не собираюсь выполнять эти «пустячки» для тебя за тот мизер, что ты мне платишь, понял? Если меня застукают, они не будут церемониться. Тем более с моим прошлым.
Райкер всю свою жизнь почти не вылезал из тюрьмы. Два года заключения за разбой, за которым в скором времени последовало новое заключение за нанесение тяжких телесных повреждений. Затем, с возрастом, он перешел к более серьезным вещам. Его участие в ограблении почтового отделения в Ламбете стоило ему шести лет пребывания в большой лондонской тюрьме. Не прошло и двух месяцев после того, как он был выпущен на свободу, — и новое заключение за разбой при отягчающих обстоятельствах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68