Запомнили оследовательность? Это я к тому, что жизнь — штука кучерявая, мало ли кого из вас занесет на Планету Носорогов, авось и пригодится кому знание унитазной комбинации.
После, считайте сами, какого финального дерганья участок кафельной стенки над булькающим, пересохшим бачком сделался выпуклым. Джокер уверенно навил на плитку в нижнем левом утлу выпуклости, и на, выпуклость, типа, треснула посередке и разъехалась в стороны. Образовалась щель, в которую вполне ожно протиснуться человеку. Джокер вытащил фонарик, луч света победил мрак за щелью, я увидел тесное пространство, объемом сравнимое с туалетной кабинкой, и дверь, понятно, в «коридор смерти».
— Полезай, борзый, — велел Джокер.
— А ты?
— До хаты моей дорогу сыщешь?
— За нефига делать, но…
— Добудешь товар, чапай с ним ко мне на хату.
— А как же КЛОП?
— Войдешь в смертельный коридор, КЛОП сразу и сдохнет.
— О'кей, лезу, — согласился я и подумал про шампанское, которое, сами знаете, кто не пьет.
Я вскарабкался на унитаз, занес правую ногу, как бы собираясь перешагнуть бачок, но вместо этого врезал командиру Джокеру по… В смысле, хотел врезать ему толстой подошвой по печени, да не тут-то было. Блатной ловко увернулся, подхватил пролетевшую мимо ногу под коленкой, подернул ее вверх, я потерял равновесие, черт его подери, и кубарем, как последний лох, полетел в чертову щель… Мама!..
Упал я неудачно.
— Блин, как же больно-то, мама… — я лежал сикось-накось, уткнувшись башкой в дверную панель, за которой устроена шаолиньская веселуха, а мои стопы застряли, зацепившись за край бачка.
— Подымайся, борзый, и боле не борзей.
Легко сказать: «подымайся»! Все тело болит, башка трещит, хорошо, если кости целы… Странно: только что, секунду назад, все болело, и вот уже вроде… Впрочем, ничего странного! Регенератор, низкий поклон его изобретателям, сработал на пять с плюсом. Сам цел и плюс ничего не болит.
— Шустрей, борзый. Зайдет кто в сортир случайно, придется его мочить, а не хотелось бы. Везет покаместь со свидетелями, с ихним отсутствием, ты поспешай, шустрее. Кабинка-то заперта, а шума от нас подозрительного, чисто от петухов на параше.
«Хрен с тобой, деловой, — подумал я в рифму. — Поступлю иначе: раз уделать тебя не вышло, ха, войду в „коридор смерти“, дождусь, когда КЛОП отвалится, а ты, гад с гидроусилением, свалишь из уборной, и по-тихому выйду обрат…» — додумать до счастливого конца план победоносных действий я не успел, ибо щель закрылась, едва я втянул в нее стопы. Блин горелый! Я оказался в полной, в абсолютнейшей темноте! Запоздало я понял страшное: Я НЕ ЗНАЮ, КАК ПОПАСТЬ ОТСЮДА ОБРАТНО В СОРТИР!!! То есть если я даже смогу пройти «коридор смерти», ежели я все же добуду хренов штамм, когда я вернусь обратно сюда, во мрак и тесноту, к искомой точке, вернусь с добычей по «коридору смерти», я, один черт, без понятия, каким макаром С ЭТОЙ СТОРОНЫ открывается щель в кабинку!
Я забарабанил яростно кулаками по той стене, где только что зияла злополучная расселина.
— Джокер!!! — заорал я. — Падла, открой!.. — Ой, как же больно ужалил голову КЛОП, вы себе не представляете! А раз ужалил, значит, конвоируемый отдалился от конвоира дальше дозволенного. То бишь наоборот — конвоир, сволота, уходит, мне-то путь один, в «коридор смерти»! Замешкаюсь, и КЛОП ужалит еще сильнее, ибо расстояние между мною и Джокером, понятно, увеличивается. Конечно, способность к регенерации благотворно сказывается на микшировании болевых ощущений, однако… Ой!.. Я ожидал, что КЛОП ужалит сильнее, но не настолько же, блин!..
Вытянув ищущие руки, крутанувшись вокруг собственной оси, растопырив трясушиеся пальцы, я нащупал дверную панель, толкнул ее, прыгнул за порог, не дожидаясь следующего укола, и замер.
«Коридор смерти» — чуть поуже той коридорной кишки, что привела в сортир с сюрпризом, и здесь гораздо светлее. Шаолиньский оригинал освещался, наверное, факелами, в здешней копии источниками света служат уже знакомые мне растения, только в кадках и чуть поменьше. Кадки с живыми фонариками расставлены зигзагообразно вдоль стен — ближайшая у левой стены в полутора примерно метрах от порога, следующая справа, метрах в пяти от входа, третья кадка опять у левой стенки на расстоянии около дюжины метров от меня и так далее. На потолке каменные плиты, неровные, шероховатые, отличные друг от дружки и по форме, и по размеру. Стены — где из камня, где из бамбука. Страшно представить, в какую сумму обошелся земной бамбук шизанутому на Шаолине банкиру, ежели, конечно, это в натуре, ха, трава с Планеты Предков. Такое впечатление, что и под ногами натурально деревянные половицы с Земли-матушки. Оторопь берет, как представлю, что любая из этих высокоценных половиц может являться пусковым механизмом средневекового аттракциона для фэнов первопроходца кунг-фу и пропагандиста чайного листа по кличке Бодхидхарма.
И еще о грустном: как только я пересек порог, так сразу сработали упомянутые наводчиком глушилки, и мгновенно расстегнулись все магнитные застежки, а толстые «платформы» размочалились, и комбинезон обвис на мне, чисто лохмотья.
А теперь о приятном — я почувствовал, как отлепился от корней волос дохлый КЛОП. (Вот за это глушилкам мерси!) Я снял кепку и поймал падающего КЛОПа в кулак.
И снова о грустном: я размахнулся и кинул чертова КЛОПа в глубь прямой коридорной кишки. КЛОП стукнулся о половицу в коридорном далеке, там, вдали, что-то щелкнуло, скрипнуло… Мама дорогая!.. Из неприметной ниши в стене высунулся грубо сработанный бронзовый дядька, да как р-р-рубанет — аж со свистом! — острым мечом воздух над сработавшей половицей. Рубанул и завис косо над полом медный болванчик с опушенным, безопасным уже оружием в медной руке…
— Не фига себе, — прошептали мои губы. Это ж сколько весит тот КЛОП? Всего-навсего, а половица, вишь, сработала…
И раньше у меня не было особенного желания переставлять ноги, а тут так вообще нижние конечности онемели. И всякое желание шевелиться отпало. Стою, как тот бронзовый дядька-болван, глупой статуей, и только в мозгах моих все кипит, и кажется, что извилины полушарий под черепной коробкой шевелятся, словно ядовитые змеи, правда.
Что ж делать-то, а? Может, верну… Вам — дверь за спиной захлопнулась. Клацк — защелкнулся, ясен перец, замок. Вернуться в закуток перед дверью, увы, уже невозможно.
Может, попробовать запрыгнуть в кадку со светящимся растением и… Нет, слишком рискованно. В ближайшую кадку слева запрыгну легко, а сигануть с первой левой во вторую справа фиг получится. Я же не кенгуру, мать его ити… Или все-таки рискнуть? Я, конечно, не кенгуру, однако… Нет, будь я даже попрыгунчиком сумчатым из Австралии, все равно дело дрянь, ибо цилиндрической формы кадки могут опрокинуться и… СТОП!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
После, считайте сами, какого финального дерганья участок кафельной стенки над булькающим, пересохшим бачком сделался выпуклым. Джокер уверенно навил на плитку в нижнем левом утлу выпуклости, и на, выпуклость, типа, треснула посередке и разъехалась в стороны. Образовалась щель, в которую вполне ожно протиснуться человеку. Джокер вытащил фонарик, луч света победил мрак за щелью, я увидел тесное пространство, объемом сравнимое с туалетной кабинкой, и дверь, понятно, в «коридор смерти».
— Полезай, борзый, — велел Джокер.
— А ты?
— До хаты моей дорогу сыщешь?
— За нефига делать, но…
— Добудешь товар, чапай с ним ко мне на хату.
— А как же КЛОП?
— Войдешь в смертельный коридор, КЛОП сразу и сдохнет.
— О'кей, лезу, — согласился я и подумал про шампанское, которое, сами знаете, кто не пьет.
Я вскарабкался на унитаз, занес правую ногу, как бы собираясь перешагнуть бачок, но вместо этого врезал командиру Джокеру по… В смысле, хотел врезать ему толстой подошвой по печени, да не тут-то было. Блатной ловко увернулся, подхватил пролетевшую мимо ногу под коленкой, подернул ее вверх, я потерял равновесие, черт его подери, и кубарем, как последний лох, полетел в чертову щель… Мама!..
Упал я неудачно.
— Блин, как же больно-то, мама… — я лежал сикось-накось, уткнувшись башкой в дверную панель, за которой устроена шаолиньская веселуха, а мои стопы застряли, зацепившись за край бачка.
— Подымайся, борзый, и боле не борзей.
Легко сказать: «подымайся»! Все тело болит, башка трещит, хорошо, если кости целы… Странно: только что, секунду назад, все болело, и вот уже вроде… Впрочем, ничего странного! Регенератор, низкий поклон его изобретателям, сработал на пять с плюсом. Сам цел и плюс ничего не болит.
— Шустрей, борзый. Зайдет кто в сортир случайно, придется его мочить, а не хотелось бы. Везет покаместь со свидетелями, с ихним отсутствием, ты поспешай, шустрее. Кабинка-то заперта, а шума от нас подозрительного, чисто от петухов на параше.
«Хрен с тобой, деловой, — подумал я в рифму. — Поступлю иначе: раз уделать тебя не вышло, ха, войду в „коридор смерти“, дождусь, когда КЛОП отвалится, а ты, гад с гидроусилением, свалишь из уборной, и по-тихому выйду обрат…» — додумать до счастливого конца план победоносных действий я не успел, ибо щель закрылась, едва я втянул в нее стопы. Блин горелый! Я оказался в полной, в абсолютнейшей темноте! Запоздало я понял страшное: Я НЕ ЗНАЮ, КАК ПОПАСТЬ ОТСЮДА ОБРАТНО В СОРТИР!!! То есть если я даже смогу пройти «коридор смерти», ежели я все же добуду хренов штамм, когда я вернусь обратно сюда, во мрак и тесноту, к искомой точке, вернусь с добычей по «коридору смерти», я, один черт, без понятия, каким макаром С ЭТОЙ СТОРОНЫ открывается щель в кабинку!
Я забарабанил яростно кулаками по той стене, где только что зияла злополучная расселина.
— Джокер!!! — заорал я. — Падла, открой!.. — Ой, как же больно ужалил голову КЛОП, вы себе не представляете! А раз ужалил, значит, конвоируемый отдалился от конвоира дальше дозволенного. То бишь наоборот — конвоир, сволота, уходит, мне-то путь один, в «коридор смерти»! Замешкаюсь, и КЛОП ужалит еще сильнее, ибо расстояние между мною и Джокером, понятно, увеличивается. Конечно, способность к регенерации благотворно сказывается на микшировании болевых ощущений, однако… Ой!.. Я ожидал, что КЛОП ужалит сильнее, но не настолько же, блин!..
Вытянув ищущие руки, крутанувшись вокруг собственной оси, растопырив трясушиеся пальцы, я нащупал дверную панель, толкнул ее, прыгнул за порог, не дожидаясь следующего укола, и замер.
«Коридор смерти» — чуть поуже той коридорной кишки, что привела в сортир с сюрпризом, и здесь гораздо светлее. Шаолиньский оригинал освещался, наверное, факелами, в здешней копии источниками света служат уже знакомые мне растения, только в кадках и чуть поменьше. Кадки с живыми фонариками расставлены зигзагообразно вдоль стен — ближайшая у левой стены в полутора примерно метрах от порога, следующая справа, метрах в пяти от входа, третья кадка опять у левой стенки на расстоянии около дюжины метров от меня и так далее. На потолке каменные плиты, неровные, шероховатые, отличные друг от дружки и по форме, и по размеру. Стены — где из камня, где из бамбука. Страшно представить, в какую сумму обошелся земной бамбук шизанутому на Шаолине банкиру, ежели, конечно, это в натуре, ха, трава с Планеты Предков. Такое впечатление, что и под ногами натурально деревянные половицы с Земли-матушки. Оторопь берет, как представлю, что любая из этих высокоценных половиц может являться пусковым механизмом средневекового аттракциона для фэнов первопроходца кунг-фу и пропагандиста чайного листа по кличке Бодхидхарма.
И еще о грустном: как только я пересек порог, так сразу сработали упомянутые наводчиком глушилки, и мгновенно расстегнулись все магнитные застежки, а толстые «платформы» размочалились, и комбинезон обвис на мне, чисто лохмотья.
А теперь о приятном — я почувствовал, как отлепился от корней волос дохлый КЛОП. (Вот за это глушилкам мерси!) Я снял кепку и поймал падающего КЛОПа в кулак.
И снова о грустном: я размахнулся и кинул чертова КЛОПа в глубь прямой коридорной кишки. КЛОП стукнулся о половицу в коридорном далеке, там, вдали, что-то щелкнуло, скрипнуло… Мама дорогая!.. Из неприметной ниши в стене высунулся грубо сработанный бронзовый дядька, да как р-р-рубанет — аж со свистом! — острым мечом воздух над сработавшей половицей. Рубанул и завис косо над полом медный болванчик с опушенным, безопасным уже оружием в медной руке…
— Не фига себе, — прошептали мои губы. Это ж сколько весит тот КЛОП? Всего-навсего, а половица, вишь, сработала…
И раньше у меня не было особенного желания переставлять ноги, а тут так вообще нижние конечности онемели. И всякое желание шевелиться отпало. Стою, как тот бронзовый дядька-болван, глупой статуей, и только в мозгах моих все кипит, и кажется, что извилины полушарий под черепной коробкой шевелятся, словно ядовитые змеи, правда.
Что ж делать-то, а? Может, верну… Вам — дверь за спиной захлопнулась. Клацк — защелкнулся, ясен перец, замок. Вернуться в закуток перед дверью, увы, уже невозможно.
Может, попробовать запрыгнуть в кадку со светящимся растением и… Нет, слишком рискованно. В ближайшую кадку слева запрыгну легко, а сигануть с первой левой во вторую справа фиг получится. Я же не кенгуру, мать его ити… Или все-таки рискнуть? Я, конечно, не кенгуру, однако… Нет, будь я даже попрыгунчиком сумчатым из Австралии, все равно дело дрянь, ибо цилиндрической формы кадки могут опрокинуться и… СТОП!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49