— И не такой уж этот пират дремучий, он книги читает.
Бренк повозился в сумке с прибором.
— Готово!
— Руки и ноги пока не развязывайте, — распорядилась бабушка. — Снимите повязку с глаз и вытащите кляп изо рта.
Пленник пошевелился. Глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
— Кто мы такие, вам знать не надо, — сказала Александра Михайловна, обратившись к пленнику по-английски. — Вашей жизни ничто не угрожает. Все, что вы должны — ответить на наши вопросы. Потом мы вернем вас к вашим товарищам.
Пленный пират нервно облизал губы. Лицо его, обрамленное короткой бородкой, было смертельно бледным. Сделав над собой усилие, неуверенно, запинаясь, он заговорил. Александра Михайловна переводила:
— Спрашивает, не боги ли мы, ему неведомые, спустившиеся с небес?
— Лучше сказать, что боги, — проговорил Петр. — Тогда он точно на все вопросы ответит.
Но бабушка покачала головой.
— Нет! Нельзя человеку представляться тем, кем он никогда не станет, — сказала она наставительно, а затем что-то произнесла по-английски. Пленник прикрыл на мгновение глаза, потом, опять запинаясь, начал что-то рассказывать. Александра Михайловна, высоко подняв брови, перевела:
— Говорит, что знаком с книгой Коперника из Торуни о множестве обитаемых миров во Вселенной, хоть и внесен этот труд инквизицией в «Индекс запрещенных книг». Говорит, что чувствовал, как неведомая сила поднимает его в воздух. Спрашивает, не прилетели ли мы с других звезд, потому что умеем летать и одеты так, как никто на Земле не одевается.
Наступила тишина. Изумлению робинзонов не было предела.
— Просвещенный человек! — воскликнул наконец Бренк. — Кто же он, пират или ученый? Немногие в XVII веке были знакомы с учением Коперника.
Александра Михайловна с достоинством произнесла:
— Мы люди Земли, такие же, как вы. Лишь более вас знающие и обладающие иными возможностями. Так будете отвечать?
Пленник кивнул. С достоинством он сказал:
— Если смогу, на все ваши вопросы отвечу. Хотя бы ради редкой возможности побеседовать со знающими людьми. Немногому я верю; но всегда чту разум и знания.
Костю распирало любопытство:
— У вас тетрадь на столе была. Что вы в нее записывали?
Пират пожал плечами. Похоже, вопрос его удивил.
— Что может записывать человек, плавающий по океанам и умеющий наблюдать? Я давно интересуюсь морскими течениями и направлениями ветров, интересуют меня глубины в разных местах океана, животные и рыбы, обитающие в соленой воде. Наблюдают многие, а вот записывают не все. Знания уходят, а они могут пригодиться другим мореплавателям. Да и всем, кто хочет больше знать о море.
Робинзоны переглянулись.
— Так вы, значит, ученый? — спросил Бренк с некоторым уважением.
— Ученый? — Пленник снова пожал плечами, насколько позволяли веревки. — Я штурман, и зовут меня Бартоломью Хит.
— А мы думали, вы капитан, — произнесла бабушка.
— Капитан «Крокодила» — Джек Робертсон. Но его трясет лихорадка. И он остался в каюте, за ним ухаживает черный слуга Бенжамен.
— Так как же вы, ученый человек, стали пиратом? — мрачно спросил Петр. — Грабите корабли, зарываете клады. Ведь вы же объявлены вне закона!
— Опасное ремесло, — подумав, ответил Бартоломью Хит, — но нет в нем, на мой взгляд, ничего постыдного. Опасное ремесло, но и захватывающее. Мы охотимся за торговыми кораблями, чаще всего испанскими, а военные фрегаты охотятся за нами. Месяц назад у Мадагаскара «Крокодил» едва ушел от погони. Нам повезло, что прежде я открыл у тех берегов сильное течение, а отшельник научил меня предсказывать погоду с точностью до часа. Мы сманеврировали и поставили три фрегата под ураган, а «Крокодил» благополучно прошел по самому его краю...
Костя хотел было спросить, кто такой отшельник, про которого он уже не первый раз слышит, но опять вмешался Петр.
— Но не всегда же вы были пиратом? Пиратами не рождаются.
— Не всегда, — просто согласился пленник. — Я был штурманом на торговом судне. «Крокодил» нас захватил в плен.
— И вы перешли к пиратам? — поджав губы, спросил Петр.
По лицу Бартоломью Хита скользнула тень, когда Александра Михайловна перевела вопрос, и он не сразу ответил:
— Джек Робертсон долго выхаживал меня от ран. Кто-то из оставшихся в живых после боя показал, что я штурман, а Робертсон в тот момент нуждался в штурмане.
— И вы остались с пиратами? — не унимался Петр.
Александра Михайловна даже на него прикрикнула:
— Петр! Да перестань ты! Перед нами человек своего времени, с устоявшимися взглядами, свойственными его исторической эпохе. В конце концов, будет тебе известно, среди пиратов были весьма достойные люди. Уолтер Рэли писал стихи и философские трактаты, а сэр Френсис Дрейк открыл пролив и вторым после Магеллана совершил кругосветное путешествие... Петр насупился:
— Конечно, он человек своего времени, но я бы, будь я на его месте...
Бартоломью Хит снова заговорил:
— Не скрою, привлекает меня и то, что на «Крокодиле» гораздо больше возможностей для моих занятий и наблюдений. Прежде я плавал одним и тем же путем из Бристоля в Кейптаун, а теперь мы ходим везде. Нередко Джек Робертсон меняет маршрут По моей просьбе, ложится в дрейф, когда я бросаю за борт лот.
— Вот видите! — с одобрением заметила Александра Михайловна. — У человека на первом месте сугубо научные интересы, и это надо только приветствовать. Будем считать, что пребывание его в пиратах вполне оправдано. А теперь вопросы буду задавать я. Пора же, наконец, заняться тайной острова!
— Задавай! — буркнул Петр.
— Так вот, что нас интересует, — сказала бабушка по-английски. — На острове происходят странные вещи. Наверняка вы что-то знаете. Вот, например, радиопередачи в ваш-то XVII век!
— Радиопередачи? — осторожно, словно пробуя незнакомое слово на ощупь, повторил пират-ученый.
С минуту Александра Михайловна смотрела на него испытующе.
— Нет, — заключила она по-русски, — по лицу видно, этого он и в самом деле не знает.
Она опять перешла на английский.
— Тогда поговорим о другом. Мы были рядом с вами, когда вы доставили на поляну большой сундук.
На лице Бартоломью появилось выражение неподдельного изумления.
— Вы были рядом?! — воскликнул он. — И мы не заметили вашего присутствия?! Быть этого не может! С нами был матрос-индеец, он чувствует человека за тысячу шагов, слышит хруст веток и шорох травы.
— Уж поверьте на слово! — сказала бабушка. — Мы были от вас не в тысяче, а в двух шагах. Просто вы не могли нас ни видеть, ни слышать. Когда вас похищали из лагеря, вы ведь не заметили нашего присутствия?
На лице штурмана появилось странное, но вместе с тем очень знакомое выражение. И Костя вдруг вспомнил: точно такое лицо бывает у Лаэрта Анатольевича, когда тот сталкивается с какой-либо технической диковиной, принцип действия которой ему неведом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Бренк повозился в сумке с прибором.
— Готово!
— Руки и ноги пока не развязывайте, — распорядилась бабушка. — Снимите повязку с глаз и вытащите кляп изо рта.
Пленник пошевелился. Глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
— Кто мы такие, вам знать не надо, — сказала Александра Михайловна, обратившись к пленнику по-английски. — Вашей жизни ничто не угрожает. Все, что вы должны — ответить на наши вопросы. Потом мы вернем вас к вашим товарищам.
Пленный пират нервно облизал губы. Лицо его, обрамленное короткой бородкой, было смертельно бледным. Сделав над собой усилие, неуверенно, запинаясь, он заговорил. Александра Михайловна переводила:
— Спрашивает, не боги ли мы, ему неведомые, спустившиеся с небес?
— Лучше сказать, что боги, — проговорил Петр. — Тогда он точно на все вопросы ответит.
Но бабушка покачала головой.
— Нет! Нельзя человеку представляться тем, кем он никогда не станет, — сказала она наставительно, а затем что-то произнесла по-английски. Пленник прикрыл на мгновение глаза, потом, опять запинаясь, начал что-то рассказывать. Александра Михайловна, высоко подняв брови, перевела:
— Говорит, что знаком с книгой Коперника из Торуни о множестве обитаемых миров во Вселенной, хоть и внесен этот труд инквизицией в «Индекс запрещенных книг». Говорит, что чувствовал, как неведомая сила поднимает его в воздух. Спрашивает, не прилетели ли мы с других звезд, потому что умеем летать и одеты так, как никто на Земле не одевается.
Наступила тишина. Изумлению робинзонов не было предела.
— Просвещенный человек! — воскликнул наконец Бренк. — Кто же он, пират или ученый? Немногие в XVII веке были знакомы с учением Коперника.
Александра Михайловна с достоинством произнесла:
— Мы люди Земли, такие же, как вы. Лишь более вас знающие и обладающие иными возможностями. Так будете отвечать?
Пленник кивнул. С достоинством он сказал:
— Если смогу, на все ваши вопросы отвечу. Хотя бы ради редкой возможности побеседовать со знающими людьми. Немногому я верю; но всегда чту разум и знания.
Костю распирало любопытство:
— У вас тетрадь на столе была. Что вы в нее записывали?
Пират пожал плечами. Похоже, вопрос его удивил.
— Что может записывать человек, плавающий по океанам и умеющий наблюдать? Я давно интересуюсь морскими течениями и направлениями ветров, интересуют меня глубины в разных местах океана, животные и рыбы, обитающие в соленой воде. Наблюдают многие, а вот записывают не все. Знания уходят, а они могут пригодиться другим мореплавателям. Да и всем, кто хочет больше знать о море.
Робинзоны переглянулись.
— Так вы, значит, ученый? — спросил Бренк с некоторым уважением.
— Ученый? — Пленник снова пожал плечами, насколько позволяли веревки. — Я штурман, и зовут меня Бартоломью Хит.
— А мы думали, вы капитан, — произнесла бабушка.
— Капитан «Крокодила» — Джек Робертсон. Но его трясет лихорадка. И он остался в каюте, за ним ухаживает черный слуга Бенжамен.
— Так как же вы, ученый человек, стали пиратом? — мрачно спросил Петр. — Грабите корабли, зарываете клады. Ведь вы же объявлены вне закона!
— Опасное ремесло, — подумав, ответил Бартоломью Хит, — но нет в нем, на мой взгляд, ничего постыдного. Опасное ремесло, но и захватывающее. Мы охотимся за торговыми кораблями, чаще всего испанскими, а военные фрегаты охотятся за нами. Месяц назад у Мадагаскара «Крокодил» едва ушел от погони. Нам повезло, что прежде я открыл у тех берегов сильное течение, а отшельник научил меня предсказывать погоду с точностью до часа. Мы сманеврировали и поставили три фрегата под ураган, а «Крокодил» благополучно прошел по самому его краю...
Костя хотел было спросить, кто такой отшельник, про которого он уже не первый раз слышит, но опять вмешался Петр.
— Но не всегда же вы были пиратом? Пиратами не рождаются.
— Не всегда, — просто согласился пленник. — Я был штурманом на торговом судне. «Крокодил» нас захватил в плен.
— И вы перешли к пиратам? — поджав губы, спросил Петр.
По лицу Бартоломью Хита скользнула тень, когда Александра Михайловна перевела вопрос, и он не сразу ответил:
— Джек Робертсон долго выхаживал меня от ран. Кто-то из оставшихся в живых после боя показал, что я штурман, а Робертсон в тот момент нуждался в штурмане.
— И вы остались с пиратами? — не унимался Петр.
Александра Михайловна даже на него прикрикнула:
— Петр! Да перестань ты! Перед нами человек своего времени, с устоявшимися взглядами, свойственными его исторической эпохе. В конце концов, будет тебе известно, среди пиратов были весьма достойные люди. Уолтер Рэли писал стихи и философские трактаты, а сэр Френсис Дрейк открыл пролив и вторым после Магеллана совершил кругосветное путешествие... Петр насупился:
— Конечно, он человек своего времени, но я бы, будь я на его месте...
Бартоломью Хит снова заговорил:
— Не скрою, привлекает меня и то, что на «Крокодиле» гораздо больше возможностей для моих занятий и наблюдений. Прежде я плавал одним и тем же путем из Бристоля в Кейптаун, а теперь мы ходим везде. Нередко Джек Робертсон меняет маршрут По моей просьбе, ложится в дрейф, когда я бросаю за борт лот.
— Вот видите! — с одобрением заметила Александра Михайловна. — У человека на первом месте сугубо научные интересы, и это надо только приветствовать. Будем считать, что пребывание его в пиратах вполне оправдано. А теперь вопросы буду задавать я. Пора же, наконец, заняться тайной острова!
— Задавай! — буркнул Петр.
— Так вот, что нас интересует, — сказала бабушка по-английски. — На острове происходят странные вещи. Наверняка вы что-то знаете. Вот, например, радиопередачи в ваш-то XVII век!
— Радиопередачи? — осторожно, словно пробуя незнакомое слово на ощупь, повторил пират-ученый.
С минуту Александра Михайловна смотрела на него испытующе.
— Нет, — заключила она по-русски, — по лицу видно, этого он и в самом деле не знает.
Она опять перешла на английский.
— Тогда поговорим о другом. Мы были рядом с вами, когда вы доставили на поляну большой сундук.
На лице Бартоломью появилось выражение неподдельного изумления.
— Вы были рядом?! — воскликнул он. — И мы не заметили вашего присутствия?! Быть этого не может! С нами был матрос-индеец, он чувствует человека за тысячу шагов, слышит хруст веток и шорох травы.
— Уж поверьте на слово! — сказала бабушка. — Мы были от вас не в тысяче, а в двух шагах. Просто вы не могли нас ни видеть, ни слышать. Когда вас похищали из лагеря, вы ведь не заметили нашего присутствия?
На лице штурмана появилось странное, но вместе с тем очень знакомое выражение. И Костя вдруг вспомнил: точно такое лицо бывает у Лаэрта Анатольевича, когда тот сталкивается с какой-либо технической диковиной, принцип действия которой ему неведом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16