поэтому двое драгун, по-прежнему сопровождавшие путешественников, раздобыли еще пару крестьянских лошадей, не посчитавшись с желаниями их владельцев. С по мощью этого подкрепления карета с Цезарем на козлах снова двинулась в путь, медленно и с большим трудом взбираясь на гору. Чтобы немного развеять грусть на свежем воздухе, а также чтобы лошадям было полегче, Френсис выскочила из кареты у подножия горы. Она увидела, что Кэти последовала ее примеру и тоже собирается взойти по крутой дороге пешком. Солнце еще не зашло, и драгуны сказали, что с вершины можно разглядеть вдалеке цель их путешествия. Френсис пошла вперед легким шагом, свойственным молодости, а Кэти двигалась позади, немного поотстав от нее, и вскоре они потеряли из виду громоздкую карету, которая медленно ползла в гору, то и дело останавливаясь, чтобы дать передохнуть лошадям.
— Ах, мисс Фанни, в какое ужасное время мы живем! — заметила Кэти, когда они обе остановились перевести дух. — Впрочем, я сразу поняла, что нас ждут большие несчастья, как только увидела кровавые полосы в облаках.
— Кровь льется на земле, Кэти, но вряд ли можно найти кровь в облаках.
— Вы думаете, в облаках не бывает крови? Еще как бывает! — воскликнула Кэти. — Бывают и кометы с огненными хвостами. Разве люди не видели на небе вооруженных воинов в тот год, когда началась война? А в ночь накануне битвы на равнине гром гремел совсем как пушечная пальба. Ах, мисс Фанни, боюсь я, что ничего хорошего не выйдет из восстания против помазанника божия!
— Конечно, сейчас происходят ужасные события, — ответила Френсис. — Они могут смутить самые смелые сердца. Но что же делать, Кэти? Храбрые и свободолюбивые люди не могут подчиняться насилию, и я боюсь, что такие события неизбежны, когда идет война.
— Если б я видела хоть что-нибудь, за что стоило бы сражаться, — продолжала Кэти, стараясь поспеть за своей молодой госпожой, — я бы не так огорчалась. Но сначала говорили, будто король хочет забрать весь чай для своей семьи, потом — будто он потребовал, чтобы колонии отдавали ему все свои доходы. А это уж достаточный повод для воины, и я считаю, что никто — будь то король или сам бог — не имеет права забирать псе доходы у другого. Теперь же говорят, будто все это враки, а дело в том, что Вашингтон хочет сам стать королем. Просто не знаешь, кого слушать и чему верить.
— Не верьте никому — все это пустая болтовня. Я вовсе не говорю, что сама понимаю. — все причины войны, Кэти, но мне кажется неестественным, чтобы такой страной, как наша, управляла другая страна, да еще такая далекая, как Англия.
— То же самое говорил, бывало, Гарви своему покойному отцу, — заметила Кэти и, подойдя поближе к девушке, прибавила, понизив голос:
— Сколько раз я слышала, как они разговаривали но ночам, когда все соседи спали. Уж они такое говорили, что вы бы своим ушам не поверили! Да, по правде сказать, Гарви был большой чудак, совсем как тот ветер, о котором говорится в священной книге, что никто не мог сказать, откуда он налетел и куда умчится.
Френсис внимательно посмотрела на свою собеседницу, как видно желая узнать еще что-нибудь о разносчике.
— О жизни Гарви ходят темные слухи, — сказала она, — и я была бы очень огорчена, если бы они подтвердились.
— Все это клевета, тут нет ни слова правды! — закричала Кэти сердито. — Гарви так же связан с сатаной, как вы пли я. И я уверена, что если б он продался дьяволу, то уж постарался бы сорвать с него побольше денег; хотя, коли говорить правду, он всегда был слишком прост и нерасчетлив.
— Нет, нет, — возразила Френсис, улыбаясь, — у меня нет таких оскорбительных подозрений на его счет; но не продал ли он себя земному господину, и притом столь привязанному к своему острову, что не может быть справедливым к нашей стране?
— Его королевскому величеству? — спросила Кэти. — Но, мисс Фанни, ведь ваш собственный брат, тот, что сидит в тюрьме, тоже служит королю Георгу.
— Это верно, — согласилась Френсис, — но служит ему не тайно, а открыто, честно и смело.
— Говорят, что и он шпион, а чем один шпион лучше другого?
— Это не правда. Никогда мой брат не пойдет на обман. Он не способен совершить бесчестный поступок с низкой целью получить деньги или высокий чин.
— Что ж тут такого? — сказала Кэти, немного смущенная горячностью Френсис. — Я считаю, что коли ты работаешь, то должен получать за это плату. Во всяком случае, Гарви не из тех, кто отказывается от заработанных денег. И, должна вам сказать, мне думается, что король Георг и посейчас у него в долгу, — Значит, вы говорите, что он связан с британской армией? — спросила Френсис. — Должна признаться, бывали минуты, когда я этому не верила.
— Боже мой, мисс Фанни, Гарви странный человек — никому не понять, что у него на уме. Хотя я прожила у него в доме много лет, я никогда не могла разобрать, принадлежит ли он к “верхним” или к “нижним” note 45. В ту нору, когда взяли в плен Бергойна, Гарви вернулся домой и вел долгие разговоры со старым хозяином, но хоть убейте меня, я не могла бы сказать, радуются они или огорчаются. А в тот день, когда знаменитый британский генерал — право, я так расстроилась от всех этих бед и несчастий, что его имя вылетело у меня из головы…
— Андре, — подсказала Френсис.
— Да, да, Эндрю… Когда его повесили на площади, старый хозяин чуть с ума не спятил — он не смыкал глаз ни днем, ни ночью, пока Гарви не возвратился домой. В ют раз он привез немало золотых гиней. Да только скиннеры все отобрали, и теперь он стал нищим или, вериге, жалким бедняком, что, впрочем, одно и то же.
Френсис ничего не ответила на эти слова. Она продолжала подниматься на гору, углубившись в свои мысли. История Андре напомнила ей о положении ее собственного брата.
Вскоре они одолели трудный подъем; дойдя до вершины, Френсис присела на камень, чтобы полюбоваться видом и отдохнуть. Внизу, у ее ног, открывалась глубокая лощина с редкими возделанными участками, погруженная в сумрак ноябрьского вечера. Напротив высилась гора, и на ее суровых склонах громоздились лишь дикие скалы да низкорослые дубы, которые свидетельствовали о том, какая скудная почва их взрастила.
Чтобы судить о красоте этого края, его следует увидеть сразу после осеннего листопада. Тогда он особенно хорош, ибо ни скудная листва, покрывающая летом деревья, ни зимние сугробы не прячут от глаз резких очертаний гор. Эти уединенные места дики и мрачны; их своеобразная красота не меняется вплоть до марта, когда свежая зелень смягчает, но не украшает пейзаж.
День стоял серый, холодный, легкие облака все время заволакивали горизонт. Казалось, они вот-вот рассеются, но тут же набегали снова, и Френсис напрасно старалась поймать последние лучи заходящего солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114