Но есть и другой Эгмонт, Клэрхен, спокойный, прямодушный, счастливый, его любит и знает самое доброе в мире сердце; оно ему открыто, и он с великой любовью и доверием прижимает его к своему. (Обнимает ее.) Это твой Эгмонт!
К л э р х е н. О, я хочу умереть в этот миг! Большего счастья мне уже не знать на земле.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
УЛИЦА.
Иеттер. Плотник.
И е т т е р. Эй! Постой! На одно слово, сосед!
П л о т н и к. Иди своей дорогой и не ори.
И е т т е р. Одно словечко! Что нового?
П л о т н и к. Ничего, разве только, что нам запрещено говорить о новом.
И е т т е р. Как?
П л о т н и к. Подойдите поближе к дому и будьте осторожны. Герцог Альба не успел приехать31, как уже издал приказ: если двое или трое встретились на улице и затеяли разговор, объявлять их, без суда и следствия, государственными преступниками.
И е т т е р. Беда! Беда!
П л о т н и к. Под страхом пожизненной каторги запрещается обсуждать государственные дела.
И е т т е р. А куда подевалась наша свобода?
П л о т н и к. За поношение правительства - смертная казнь.
И е т т е р. Злосчастные наши головы!
П л о т н и к. Отцы, матери, дети, родня, друзья и слуги, все без исключения, обязаны доносить, за донос положена награда, - ныне учрежденному чрезвычайному суду о том, что творится в доме.
И е т т е р. Пойдем-ка отсюда.
П л о т н и к. Послушные-де не потерпят урона ни в чести своей, ни в животе, ни в имуществе.
И е т т е р. Вот милостивцы нашлись! Недаром у меня сердце ныло, когда герцог держал свой въезд в город. И с той минуты все небо для меня словно траурным флером затянуто и нависло так низко, что я хожу согнувшись, боюсь башку расшибить.
П л о т н и к. А каковы тебе его солдаты показались? Я таких вояк отродясь не видывал!
И е т т е р. Тьфу! Сердце замирает, когда они маршируют по нашим улицам. Прямые, точно свечи, взгляд неподвижный, шагают как на шарнирах. Ежели один такой на часах стоит, а ты мимо идешь, он на тебя уставится, словно глазами просверлить хочет, а вид у этого малого до того мрачный и суровый, что тебе волей-неволей на каждом углу палач мерещится. Не по душе они мне. Вот наша милиция - веселые были ребята, что им заблагорассудится, то и делают, на посту стоят - шляпа набекрень, ноги растопырены, сами жили и другим жить давали, а эти - машины, в которых черта засадили.
П л о т н и к. Когда такой крикнет "стой!" и прицелится, пожалуй, на ногах не устоишь.
И е т т е р. Я бы на месте умер.
П л о т н и к. Пойдем-ка домой.
И е т т е р. Плохо наше дело. Прощай!
Подходит Зоост.
З о о с т. Друзья! Товарищи!
П л о т н и к. Тихо! Нам пора по домам!
З о о с т. Слыхали?
И е т т е р. Много чего слыхали.
З о о с т. Правительница уехала32.
И е т т е р. Господи, смилуйся над нами!
П л о т н и к. Она-то еще за нас стояла.
З о о с т. Взяла да вдруг и уехала втихомолку. Не сумела с герцогом поладить. Дворянству, правда, велела передать, что воротится. Да никто не верит.
П л о т н и к. Господи, прости дворянам, что они и от этого кнута нас не избавили. А могли бы. Пропали теперь наши вольности.
И е т т е р. Ради бога, молчи ты о вольностях. Я носом чую, что наутро будут казни: солнце не выходит из-за туч, туман смердит.
З о о с т. Оранского тоже как ветром сдуло!33
П л о т н и к. Все, значит, нас оставили!
З о о с т. Граф Эгмонт еще здесь.
И е т т е р. Слава богу! Святители да сподобят его постоять за нас. Он один еще может что-то сделать.
Появляется Фансен.
Ф а н с е н. Наконец-то хоть двоих нашел, которые еще не забились в свои норы.
И е т т е р. Сделай одолжение, проваливай!
Ф а н с е н. Ты не больно-то вежлив.
П л о т н и к. Нынче об вежливости думать некогда. Опять, что ли, спина зачесалась? Наверно, зажить успела?
Ф а н с е н. Солдата об ранах не спрашивают. Коли бы я побоев боялся, из меня бы толку не вышло.
И е т т е р. Смотри, как бы хуже не было.
Ф а н с е н. Сдается мне, что у вас от надвигающейся грозы руки и ноги ослабли.
П л о т н и к. А твои руки и ноги еще наболтаются в воздухе, если ты не угомонишься.
Ф а н с е н. Бедные мышки, они мечутся в отчаянии, стоит только хозяину завести нового кота! Ну, кое-что переменится, а мы-то все равно будем жить, как жили, это уж будьте спокойны.
П л о т н и к. Ну и наглый ты пустобрех!
Ф а н с е н. Эх ты, заячья душа! Дай уж герцогу порезвиться. У старого кота вид такой, словно он вместо мышек чертей нажрался и никак их не переварит. Оставьте его в покое, пусть ест, пьет и спит, как все люди. Ничего нам не страшно, если правильно смотреть на нынешнее время. Сначала он спешит, туда-сюда бросается, а потом сообразит, что в кладовке, где сало висит, жить-то получше и ночью спать куда приятнее, чем в амбаре мышей подкарауливать. Бросьте вы, я этих наместников знаю!
П л о т н и к. Везет же человеку! Случись мне хоть раз столько всего наболтать, я бы каждую минуту за свою жизнь трясся.
Ф а н с е н. Успокойтесь, пожалуйста. О вас, ничтожных червях, сам господь на небе слыхом не слыхал, а уж правитель и подавно.
И е т т е р. Вот греховодник!
Ф а н с е н. Я знаю таких, кому бы лучше пришлось, если бы у них в жилах текла не геройская, а портновская кровь!34
П л о т н и к. Про кого это вы говорить изволите?
Ф а н с е н. Хм! Про графа.
И е т т е р. Эгмонта? Да ему-то чего бояться?
Ф а н с е н. Я голодранец и мог бы целый год жить на то, что он за один вечер проматывает. А ему, между прочим, выгодно было бы уступить мне свой годовой доход, чтобы хоть на четверть часа заполучить мою смекалку.
И е т т е р. Вот это придумал! Да у Эгмонта в волосах больше ума, чем у тебя в башке.
Ф а н с е н. А ну еще почеши язык! Больше, да не тоньше! Знатные господа всех легче в обман даются! Больно уж он доверчив!
И е т т е р. Ох, болтун! Знатный такой господин...
Ф а н с е н. В том-то и беда, что не портняжка!
И е т т е р. Неумытое рыло!
Ф а н с е н. Ему бы хоть на часок вашего куражу набраться, да так, чтобы у него все тело свербило да зудило, покуда он из города не удерет.
И е т т е р. Что за несуразные речи. До него, как до звезды небесной, никто не дотянется.
Ф а н с е н. А ты падающих звезд не видел, что ли? Раз - и нет ее.
П л о т н и к. Да кто ж на него руку поднимет?
Ф а н с е н. Тот, кого вам не остановить. Или вы думаете народ взбунтовать, когда его схватят?
И е т т е р. Ох!
Ф а н с е н. Может, свои бока за него подставите?
З о о с т. Эх!
Ф а н с е н (передразнивает их). Ох! Эх! Ах! Хоть всю азбуку переберите от удивления! А что есть, то есть! Помоги ему бог!
И е т т е р. Вы бесстыдник такой, что страх берет! Ну что может угрожать этому благороднейшему, честнейшему человеку?
Ф а н с е н. В выигрыше всегда остается прохвост. На скамье подсудимых он судью одурачит, в судейском кресле - судью сумеет сделать подсудимым. Мне раз довелось переписывать протокол, из которого ясно было, что некий комиссар получил чистоганом весьма высокую благодарность от двора за то, что одного горемыку засудил как мошенника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25