Обитатели внутренних районов Австралии, иными словами погонщики волов,
пастухи и другие работники на овечьих пастбищах, обычно подписывают
контракт, по которому соглашаются работать на хозяина в течение года, а то
и двух или трех лет за столько-то фунтов стерлингов и определенный харч.
Спиртные напитки в таких соглашениях никогда не оговариваются, и работники
в течение всего срока работы волей-неволей соблюдают обет трезвости. Деньги
им выплачиваются единовременно по окончании найма.
Наступает день выплаты заработка. Джимми, рабочий на скотоводческой
ферме, входит ссутулившись в хозяйскую контору со шляпой из листьев веерной
пальмы в руке.
- Доброе утро, хозяин, - говорит Джимми. - Вот, значит, мое времечко
вроде бы и вышло. Я, пожалуй, получу с вас чек да и съезжу в город.
- Потом вернешься, Джимми?
- Известное дело, вернусь; может, недельки через три, а то и через месяц.
Надо прикупить кой-какую одежонку, да и проклятые сапоги почитай что совсем
развалились.
- Сколько, Джимми? - спрашивает хозяин, взяв перо.
- Шестьдесят фунтов - по уговору, - раздумчиво отвечает Джимми. - И
помните, хозяин, когда пятнистый бык вырвался из загона, вы посулили мне
дна фунта; еще один фунт - за купание овец. И еще фунт я заработал, когда
овцы Миллара смешались с нашими... - Джимми продолжает говорить еще
некоторое время: пастухи редко умеют писать, по память у них отменная.
Хозяин выписывает и вручает чек.
- Не налегай на выпивку, Джимми, - напутственно советует он.
- Не беспокойтесь, хозяин. - Джимми прячет чек в кожаный кисет, и не
проходит часа, как он уже не спеша едет на длинноногой своей лошади в
город, до которого сто с лишним миль.
В течение дня ему предстоит миновать шесть или восемь из упомянутых выше
придорожных пивнушек, а по своему опыту он знает, что нарушать длительное
воздержание от крепких напитков нельзя ни в коем случае, поскольку выпивка,
от которой он основательно отвык, незамедлительно окажет сокрушающее
воздействие на его разум. Джимми рассудительно покачивает головой, решая,
что ни за какие коврижки не возьмет в рот ни капли спиртного, покуда не
покончит со всеми делами в городе. Единственный для него способ на деле
осуществить свое решение - это избегать соблазна. Памятуя о том, что в
полумиле стоит первая из придорожных пивпушек, Джимми пускает лошадь по
лесной тропке, обходящей опасное место.
Вооруженный решимостью соблюсти данный себе обет, едет он по узкой тропке
и уже мысленно поздравляет себя с избавлением от опасности, как вдруг
замечает загорелого чернобородого мужчину, лениво прислонившегося к дереву.
Это не кто иной, как содержатель пивнушки, издали заметивший обходной
маневр пастуха и успевший напрямик через заросли выйти к тропке, чтобы
перехватить его.
- Здорово, Джимми! - кричит он поравнявшемуся с ним наезднику.
- Здорово, приятель, здорово!
- Далеко ли путь держишь?
- В город, - отвечает преисполненный стойкости Джимми.
- Неужто? Ну что же, пожелаю тебе повеселиться там как следует. Может,
зайдем ко мне да пропустим по стаканчику за удачу?
- Нет, - говорит Джимми, - я не хочу пить.
- Всего-то по стаканчику.
- Кому говорят, но хочу, - сердито огрызается пастух.
- Ладно, нечего серчать! Мне в общем-то все равно, хочешь ты выпить или
не хочешь. Бывай здоров.
- Бывай здоров, - прощается Джимми, но не успевает проехать и двадцати
шагов, как слышит окрик кабатчика, призывающий его остановиться.
- Послушай, Джимми, - говорит кабатчик, снова застигая его. - Буду тебе
премного обязан, если ты выполнишь в городе одну мою просьбу.
- Что тебе нужно?
- Мне нужно, Джимми, переслать письмо. Это очень важное письмо, поэтому я
не могу доверить его первому встречному. Тебя я знаю, и, если ты возьмешься
доставить его, у меня просто камень с души свалится.
- Давай письмо, - лаконично говорит Джимми.
- У меня его с собой нет, осталось в хижине. Пойдем со мной. Это совсем
близко, четверти мили даже не будет.
Джимми неохотно соглашается. Когда они достигают хижины-развалюхи,
кабатчик приглашает пастух ха спешиться и зайти в дом.
- Давай сюда письмо, - отвечает Джимми.
- Понимаешь, оно еще не совсем дописано, но я мигом его закопчу, а ты
пока присядь на минуточку.
И вот пастух уже заманен в пивную. Наконец письмо готово и вручено.
- Ну а теперь, Джимми, - говорит кабатчик, - прими на посошок стаканчик
за мой счет.
- Ни единой капли, - отвечает Джимми.
- Ах вот как! - тон у кабатчика оскорбленный. - Ты чертовски гордый и не
желаешь пить с парнем наподобие меня! Раз так, давай письмо назад. Будь я
трижды проклят, если приму одолжение от человека, который брезгует выпить
со мной!
- Ладно уж, не серчай, - говорит Джимми. - Так уж и быть, налипай по
стаканчику, и я поеду.
Кабатчик вручает пастуху оловянную кружку, до половины налитую
неразбавленным ромом. Как только Джимми ощутил знакомый запах, к нему
возвращается желание выпить, и он единым глотком осушает кружку. В глазах
его появляется блеск, а на щеках - румянец. Кабатчик пристально смотрит па
него.
- Можешь теперь ехать, Джим, - говорит он.
- Спокойно, приятель, спокойно. - отвечает пастух. - Я ничуть не хуже
тебя. Раз уж ты угощаешь, можем и мы угостить. - Кружка снова наполняется,
И глаза Джимми начинают блестеть еще ярче.
- Ну а теперь, Джимми, по последней за благополучие сего дома, - говорит
кабатчик. - И тебе пора ехать.
Пастух в третий раз прикладывается к кружке, и с этим третьим глотком у
него улетучивается всякая настороженность и все благие намерения.
- Послушай, - говорит он малость осипшим голосом, доставая чек из кисета,
- возьми вот это, приятель, и будешь приглашать всех на дороге выпить за
мое здоровье кто чего сколько пожелает. Скажешь им, когда все будет
истрачено.
И Джимми, покончив с самой мыслью добраться когда-либо до города, в
течение трех-четырех недель валяется в пивнушке, пребывая в состоянии
глубоного опьянения и доводя до аналогичной кондиции всякой путника,
которому случается оказаться в этих местах. Но вот приходит утро, когда
кабатчик извещает его:
- Монета кончилась, Джимми, пора бы тебе снова отправляться на заработки.
- После чего пастух для протрезвления обливается водой, вешает за спину
одеяло с котелком, садится на лошадь и отправляется на пастбище, где ждет
его очередной год трезвости, оканчивающийся месяцем беспробудного пьянства.
Все это, хотя и типично для беззаботного образа жизни австралийцев, не
имеет прямого отношения к данной истории, а посему возвратимся к нашей
Аркадии. Население Джекманз-Галша очень редко изменялось за счет притока со
стороны;
1 2 3 4 5 6