А потом опять оттуда кэ-ак прыгнет!
Скалли отрицательно покачала головой.
- Мистер Лэйни умер незадолго до полудня. Даже если близнец жив, ему некуда вернуться, он обречен. Но - вряд ли он жив.
Загадкин расслабленно выставил голову в открытое окошко и, жмурясь, стал прислушиваться.
- Захар! - гаркнул доктор Лоб, и Загадкин вздрогнул. - Втяни башку! А то я тебе ее веревкой прихвачу.
Загадкин всепрощающе улыбнулся и убрал голову.
- И с чего он умер? - полюбопытствовал, почесывая бороденку, доктор Лоб. - Кровотечения не было же!
- Вскрытие показало застарелый цирроз печени, - сказала Скалли. - В заключении его и указали как причину.
- Да, - покивал доктор Лоб с пониманием. - Надо полагать, у старины Лэйни никогда не было проблем, с кем раздавить бутылочку. Спаивал младшенького год за годом!
- Анатомические отклонения уникальны, - проговорила Скалли, поправляя растрепавшиеся от ветра волосы. - Снимки пищевода и трахеи показали, что это практически разделяющиеся трубопроводы. Никогда не видела ничего подобного.
- И не увидите, - заверил ее доктор Лоб, ловко затягивая на веревке сложный узел, а потом снова принялся прохлесты-вать багаж крепежными петлями. - В двадцать первом веке генная инженерия и всякие такие штучки не только устранят сиамских близнецов, людей-крокодилов и прочие крутые отклонения. Вам придется долго путешествовать, чтобы найти человека с неправильным прикусом или нетипичными скулами. Все будут такими, как он! - и доктор Лоб мимоходом ткнул большим пальцем руки себе за спину, туда, где в грустной задумчивости, сложив руки на груди, словно памятник самому себе стоял на ступеньках трейлера Молдер. Он уже успел переодеться, и галстук снова подходил к его пиджаку, пиджак - к плащу, а плащ - к туфлям и к цвету глаз.
- Вы только представьте себе: всю жизнь простоять так, как он! Ведь ужас! А если так будут стоять все? Все семь миллиардов, а? То-то, - доктор Лоб завязал последний узел и, отряхнув ладони одна о другую, опустил руки. Теперь он повернулся к Скалли и смотрел прямо на нее, а над его нечесаной, нелепой головой нависала длинная алебарда; то ли настоящая, то ли подлинная ее подделка. Казалось, еще мгновение - и отрубленная голова покатится в голых плеч. - Только такие извращенцы, как Захар или я, еще напоминают людям…
- Что?
- Что? А вот что. Что природа не терпит шаблонов. Не переваривает стандарта. Ей обязательно нужны отклонения. Знаете, почему?
- Нет.
- И я - нет. Это загадка. Может быть, некоторые загадки нельзя разгадать. Или нельзя разгадывать. Чтобы… - он беспомощно покрутил ладонью. - Чтобы оставить в целости-сохранности нашу любимую линейную картину мира, при которой только и способно переть по пути прогресса наше замечательное общество. Если мы поймем, для чего нужны отклонения природе - как бы нам не взвыть с тоски, обнаружив, что этот самый прогресс и есть не более чем воцарение стандарта, вот и все.
Захар Загадкин громко рыгнул в машине - да так, что маленький «фолькс» встряхнулся и заскрипел, закачавшись на рессорах.
- Прощайте, - сказал доктор Лоб и, нырнув в кабину, размашисто захлопнул за собой дверцу.
- Что такое все-таки с вашим приятелем? - напоследок спросила Скалли. - Он сам не свой.
- Понятия не имею, - сказал доктор Лоб, заводя двигатель. - Может, жарой сморило. Я и сам его под такой балдой никогда не видал.
Захар улыбнулся Скалли из глубины кабины и отчетливо произнес:
- Наверное, я что-то не то съел. Скалли долго смотрела вслед шустро семенящему по дороге жучку с наваленной на крышу горой невероятного барахла. В душе было пусто. Усталость. Отчаянная усталость.
Фиджийская русалка? Близнец? Великая пустота Тай Кун, в которой содержится Все? Неизбежность и целительность извращений? Ничто это не грело и не намекало на подлинный ответ; лишь подлинные подделки ответов, как иссохшие прошлогодние листья, бесформенным вихрем суматошно крутились вокруг, не давая разглядеть того, что за ними. Истина ускользала.
Истина была не здесь. Возможно, где-то совсем рядом. Но - снова не здесь.
Как всегда.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21