Вопрос национальной безопасности.
- Так, - сказал Молдер.
- Сразу после этого звонка Коултон сообщил мне, что подозреваемый арестован. Ситуация получилась… нехорошая. Прямое нарушение директивы. Поэтому я воспользовался первой же возможностью, чтобы свести последствия ареста к минимуму.
- Вы его отпустили.
- Да.
- Это вы запретили проводить дактилоскопический анализ?
Черутти кивнул.
- Я надеялся, что до приезда людей из… Вашингтона… ничего не произойдет. Но вот…- он махнул рукой в сторону дома. - А эти, если и приехали, то меня в известность не поставили.
- Вы понимаете, что, сообщая мне эти сведения, ставите под угрозу свою жизнь?
- Не это плохо. Плохо, что я ставлю под угрозу вашу жизнь и жизнь агента Скалли. Однако выхода нет - если у вас не будет этой информации, вы же не прекратите своего расследования…
- Я его и так не прекращу, - усмехнулся Молдер. - И если вы думаете, что сам характер моих занятий не ставит под угрозу мою жизнь…
- А вот вам совершенно ни к чему что бы то ни было мне объяснять, Призрак. Ладно, давайте сделаем так. Никакой информации по интересующей вас теме вы больше от меня получать не будете. С другой стороны, помочь вам в проведении расследования я обязан. Так что, если понадобится что-то не выходящее за рамки обычных процедур - милости прошу.
- Благодарю вас, - Молдер пожал старику руку.
- У меня только один вопрос, - сказал Черутти, не выпуская руки Молдера и
глядя ему прямо в глаза. - Что вы скажете, когда те же самые люди придут к вам с теми же самыми… мм… рекомендациями
- Посмотрим, - Молдер усмехнулся. - Это будет зависеть от того, что мне в тот момент будет дороже - истина или национальная безопасность.
- Благодарю вас, - сказал Черутти и, повернувшись, двинулся энергичным шагом к своему черному «форду».
Призрак смотрел ему вслед, и на языке у него вертелось древнее латинское выражение о мирской славе.
Балтимор
Восьмой день
Весь следующий день Молдер и Скалли посвятили работе в муниципальном архиве. Регистрационные записи Тумса обнаружить не удалось. В этом городе он не рождался, не умирал, не женился, не раз-
водился, не рожал, детей, не совершал правонарушений, не приобретал недвижимости, не брал на попечение стариков, младенцев и домашних животных. К концу дня Молдер начал подозревать, что таинственные ребята из Вашингтона все-таки успели побывать в Балтиморе - по крайней мере, здесь, в муниципальном архиве. Это был первый случай в практике Призрака, когда плотный поиск в муниципальных регистрационных книгах не давал никаких результатов.
В конце концов удача все-таки улыбнулась ему. Это была именно удача - искать следы Тумса среди подобных документов никому бы и в голову не пришло.
Мудро положенная под сукно мировым судьей жалоба явно сумасшедшей старухи на своего соседа Юджина Виктора Тумса, который якобы украл у нее оловянную ложку, капор ее матери и любимую швейную машинку, дождалась-таки своего часа.
Жалоба была датирована маем 1903 года и содержала, кроме фамилии Тумса, также его точный адрес - Эксетер стрит, дом номер 66, квартира 103. Молдер немедленно влез в материалы переписи девятьсот третьего года, но среди опросных листов, собранных в доме 66 по Эксетер стрит, запись Тумса отсутствовала. Сквозной нумерации на опросных листах не было, поэтому пропуск одного из них мог оставаться незамеченным во веки веков.
За то время, пока Молдер протирал штаны в отделе регистрационных записей, Скалли успела выяснить, что по месту жительства, заявленному им в комиссии по контролю за домашними животными, Тумс не появлялся с момента снятия комнаты. На работе, как и следовало ожидать, после ареста он также не показывался.
За то время, пока Скалли бегала по коридорам муниципальных зданий, Молдер обнаружил, что зверское убийство 1903
года, так и оставшееся нераскрытым, произошло в том же самом доме по Эксетер стрит. Тумс, судя по номеру квартиры, где все это произошло, сожрал печень своего соседа сверху.
- Может, это был его дедуля? - предположила Скалли.
- А отпечатки пальцев тридцать третьего года тоже оставил дедуля? - поинтересовался Молдер. - А отпечатки пальцев шестьдесят третьего - папуля? Хороша семейка… Надо его ловить, Скалли. Каждый раз он убивал пять человек. У нас уже четыре трупа. Если мы сейчас его упустим, то в следующий раз он появится в две тысячи двадцать третьем году. Ты в это время уже будешь директором ФБР, а я буду давить тараканов в психушке.
- Почему? - удивилась Скалли.
- Я слишком много работаю в архивах, - мрачно объяснил Молдер> протирая очки. - Добром это не кончится.
Впрочем, до конца дня они сумели раскопать еще один интересный адрес - и честь этой находки принадлежала Скалли.
Это был нынешний адрес следователя, занимавшегося расследованием убийств тридцать третьего года в Полхеттен Милл. Фрэнку Шерману было девяносто пять лет, и он жил в приюте для одиноких стариков «Линн Эйкрес».
Балтимор
Девятый день
Раннее утро
- Я ждал вас двадцать пять лет, - сказал Шерман.
Он сидел в инвалидной коляске, по щекам его текли слезы.
Фрэнк, - мягко сказала Дэйна. - Успокойтесь, пожалуйста.
- Да, да…- старик вытащил платок, приподняв очки, вытер глаза. - Извините…
- За что? - Молдер улыбнулся.
- А-а…- Шерман спрятал платок и махнул рукой. - Старики вечно скулят. Болезнь, горе, радость - нам все годится, лишь бы немного похныкать. И Фрэнк Шерман ничем не лучше других. Разве что из ума не совсем выжил…
- Вы сказали, что ждали нас двадцать пять лет…- сказала Скалли.
- Да, девочка. Я вышел на пенсию в шестьдесят восьмом, а в полиции я служил с двадцатого года. Сорок восемь лет. И за сорок восемь лет я не видел убийств страшней, чем те, в Полхеттен Милл. Я тогда шерифом был и повидал много застреленных, повешенных, утонувших… И до этого я всегда мог как-то отвлечься, пойти домой, подать пару бейсбольных подач сынишке…- Он взглянул на фотографию молодого лейтенанта в форме времен второй мировой. - Да… И спокойно заснуть. А вот после тех убийств… Если я тогда с ума не сошел, то теперь меня уже ничто не возьмет, наверное. Помню, как только я вошел в ту комнату, я сразу почувствовал это…- старик замолчал.
- Что - «это»? - спросил нетерпеливый Молдер.
- Руки немели. Сердце останавливалось… Потом я такое чувствовал, когда был после войны в Освенциме. Те же самые ощущения… В этом было что-то жуткое, нечеловеческое… Как будто вся ненависть, жестокость и мерзость собрались воедино и впитались в стены… И сейчас - слушаю репортажи о Боснии - и сразу вспоминаю ту комнату. Господи… Как будто все ужасы, на которые способен человек, слились воедино и породили… чудовище, - Шерман пожевал губами. - А почему я ждал вас? Молодой человек, возьмите вон ту коробку в углу и поставьте ее на стол, пожалуйста… Да, вот так, - старик взялся за колеса своего кресла и подъехал к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
- Так, - сказал Молдер.
- Сразу после этого звонка Коултон сообщил мне, что подозреваемый арестован. Ситуация получилась… нехорошая. Прямое нарушение директивы. Поэтому я воспользовался первой же возможностью, чтобы свести последствия ареста к минимуму.
- Вы его отпустили.
- Да.
- Это вы запретили проводить дактилоскопический анализ?
Черутти кивнул.
- Я надеялся, что до приезда людей из… Вашингтона… ничего не произойдет. Но вот…- он махнул рукой в сторону дома. - А эти, если и приехали, то меня в известность не поставили.
- Вы понимаете, что, сообщая мне эти сведения, ставите под угрозу свою жизнь?
- Не это плохо. Плохо, что я ставлю под угрозу вашу жизнь и жизнь агента Скалли. Однако выхода нет - если у вас не будет этой информации, вы же не прекратите своего расследования…
- Я его и так не прекращу, - усмехнулся Молдер. - И если вы думаете, что сам характер моих занятий не ставит под угрозу мою жизнь…
- А вот вам совершенно ни к чему что бы то ни было мне объяснять, Призрак. Ладно, давайте сделаем так. Никакой информации по интересующей вас теме вы больше от меня получать не будете. С другой стороны, помочь вам в проведении расследования я обязан. Так что, если понадобится что-то не выходящее за рамки обычных процедур - милости прошу.
- Благодарю вас, - Молдер пожал старику руку.
- У меня только один вопрос, - сказал Черутти, не выпуская руки Молдера и
глядя ему прямо в глаза. - Что вы скажете, когда те же самые люди придут к вам с теми же самыми… мм… рекомендациями
- Посмотрим, - Молдер усмехнулся. - Это будет зависеть от того, что мне в тот момент будет дороже - истина или национальная безопасность.
- Благодарю вас, - сказал Черутти и, повернувшись, двинулся энергичным шагом к своему черному «форду».
Призрак смотрел ему вслед, и на языке у него вертелось древнее латинское выражение о мирской славе.
Балтимор
Восьмой день
Весь следующий день Молдер и Скалли посвятили работе в муниципальном архиве. Регистрационные записи Тумса обнаружить не удалось. В этом городе он не рождался, не умирал, не женился, не раз-
водился, не рожал, детей, не совершал правонарушений, не приобретал недвижимости, не брал на попечение стариков, младенцев и домашних животных. К концу дня Молдер начал подозревать, что таинственные ребята из Вашингтона все-таки успели побывать в Балтиморе - по крайней мере, здесь, в муниципальном архиве. Это был первый случай в практике Призрака, когда плотный поиск в муниципальных регистрационных книгах не давал никаких результатов.
В конце концов удача все-таки улыбнулась ему. Это была именно удача - искать следы Тумса среди подобных документов никому бы и в голову не пришло.
Мудро положенная под сукно мировым судьей жалоба явно сумасшедшей старухи на своего соседа Юджина Виктора Тумса, который якобы украл у нее оловянную ложку, капор ее матери и любимую швейную машинку, дождалась-таки своего часа.
Жалоба была датирована маем 1903 года и содержала, кроме фамилии Тумса, также его точный адрес - Эксетер стрит, дом номер 66, квартира 103. Молдер немедленно влез в материалы переписи девятьсот третьего года, но среди опросных листов, собранных в доме 66 по Эксетер стрит, запись Тумса отсутствовала. Сквозной нумерации на опросных листах не было, поэтому пропуск одного из них мог оставаться незамеченным во веки веков.
За то время, пока Молдер протирал штаны в отделе регистрационных записей, Скалли успела выяснить, что по месту жительства, заявленному им в комиссии по контролю за домашними животными, Тумс не появлялся с момента снятия комнаты. На работе, как и следовало ожидать, после ареста он также не показывался.
За то время, пока Скалли бегала по коридорам муниципальных зданий, Молдер обнаружил, что зверское убийство 1903
года, так и оставшееся нераскрытым, произошло в том же самом доме по Эксетер стрит. Тумс, судя по номеру квартиры, где все это произошло, сожрал печень своего соседа сверху.
- Может, это был его дедуля? - предположила Скалли.
- А отпечатки пальцев тридцать третьего года тоже оставил дедуля? - поинтересовался Молдер. - А отпечатки пальцев шестьдесят третьего - папуля? Хороша семейка… Надо его ловить, Скалли. Каждый раз он убивал пять человек. У нас уже четыре трупа. Если мы сейчас его упустим, то в следующий раз он появится в две тысячи двадцать третьем году. Ты в это время уже будешь директором ФБР, а я буду давить тараканов в психушке.
- Почему? - удивилась Скалли.
- Я слишком много работаю в архивах, - мрачно объяснил Молдер> протирая очки. - Добром это не кончится.
Впрочем, до конца дня они сумели раскопать еще один интересный адрес - и честь этой находки принадлежала Скалли.
Это был нынешний адрес следователя, занимавшегося расследованием убийств тридцать третьего года в Полхеттен Милл. Фрэнку Шерману было девяносто пять лет, и он жил в приюте для одиноких стариков «Линн Эйкрес».
Балтимор
Девятый день
Раннее утро
- Я ждал вас двадцать пять лет, - сказал Шерман.
Он сидел в инвалидной коляске, по щекам его текли слезы.
Фрэнк, - мягко сказала Дэйна. - Успокойтесь, пожалуйста.
- Да, да…- старик вытащил платок, приподняв очки, вытер глаза. - Извините…
- За что? - Молдер улыбнулся.
- А-а…- Шерман спрятал платок и махнул рукой. - Старики вечно скулят. Болезнь, горе, радость - нам все годится, лишь бы немного похныкать. И Фрэнк Шерман ничем не лучше других. Разве что из ума не совсем выжил…
- Вы сказали, что ждали нас двадцать пять лет…- сказала Скалли.
- Да, девочка. Я вышел на пенсию в шестьдесят восьмом, а в полиции я служил с двадцатого года. Сорок восемь лет. И за сорок восемь лет я не видел убийств страшней, чем те, в Полхеттен Милл. Я тогда шерифом был и повидал много застреленных, повешенных, утонувших… И до этого я всегда мог как-то отвлечься, пойти домой, подать пару бейсбольных подач сынишке…- Он взглянул на фотографию молодого лейтенанта в форме времен второй мировой. - Да… И спокойно заснуть. А вот после тех убийств… Если я тогда с ума не сошел, то теперь меня уже ничто не возьмет, наверное. Помню, как только я вошел в ту комнату, я сразу почувствовал это…- старик замолчал.
- Что - «это»? - спросил нетерпеливый Молдер.
- Руки немели. Сердце останавливалось… Потом я такое чувствовал, когда был после войны в Освенциме. Те же самые ощущения… В этом было что-то жуткое, нечеловеческое… Как будто вся ненависть, жестокость и мерзость собрались воедино и впитались в стены… И сейчас - слушаю репортажи о Боснии - и сразу вспоминаю ту комнату. Господи… Как будто все ужасы, на которые способен человек, слились воедино и породили… чудовище, - Шерман пожевал губами. - А почему я ждал вас? Молодой человек, возьмите вон ту коробку в углу и поставьте ее на стол, пожалуйста… Да, вот так, - старик взялся за колеса своего кресла и подъехал к столу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16