– предлагал Хомутов с вежливостью настоящего джентльмена.
– Нет, благодарю вас… – почти шепотом ответила Ираида Филатьевна, чувствуя, как все лицо ей залило яркой краской.
– Позвольте… – заговорил Хомутов, стараясь что-то припомнить. – Касаткина… Касаткина… Вы не дочь ли генерала Касаткина?
– Да.
– Ах, очень приятно, – уже совершенно развязно проговорил Хомутов, и по его толстым губам проползла чуть заметная улыбка. – Так это вы на Коковинском у французов живете?
– Да, я служу у monsieur Пажона переводчицей.
– Так-с… да. О-чень приятно… – лениво и нахально протянул Хомутов, еще раз оглядывая свою собеседницу.
Хомутов не был злым человеком по природе, но Касаткина в его глазах была просто «пажонова наложница», и, следовательно, церемониться с ней было нечего. «Видали мы этакихто генеральских дочерей на своем веку даже очень достаточно», – думал он, нахально рассматривая полную фигуру своей гостьи.
– Я приехала взять от вас Настеньку… – уже спокойно проговорила Ираида Филатьевна, сжимая одну перчатку.-
Вы, конечно, согласитесь со мной, что такой молодой девушке не совсем удобно жить на прииске исключительно в мужском обществе…
– Вот как!.. – процедил Хомутов, не ожидавший такого оборота дела. – Для чего же вам она понадобилась?
– Это уж мое дело, и вы, как честный человек, должны согласиться со мной. Деввчка погибнет у вас…
– Так-с… Гм! Погибнет… А у вас ей веселее, что ли, будет? Вот вы, слава богу, живете и не погибаете…
– Я… – вспыхнула Ираида Филатьевна. – Я совсем другое дело. Мне сорок лет, и я могу располагать своей судьбой, как хочу. Одним словом, это совершенно лишний разговор, и я желаю знать только одно: отпустите вы Настеньку со мной или нет?
– А позвольте узнать, госпожа, по какому вы праву можете требовать от меня Настеньку?
– Если вы хотите знать, я действую по желанию и просьбе Якова Порфирыча…
– Ха-ха-ха! – залился Хомутов, поднимая плечи. – За сколько же он продал Настеньку вашим французам?..
– Милостивый государь, вы забываетесь!.. – закричала Ираида Филатьевна, вскакивая с места, бледная, как полотно. – Я сумею заставить вас замолчать… Да!.. Вы думаете, что я – женщина, совершенно одна в вашей конторе, следовательно, со мной можно делать все, что угодно… Вы ошибаетесь и жестоко заплатите за свою дерзость!..
– Ну, ну, извините, барынька… – заговорил Хомутов, превращаясь опять в джентльмена. – Право, извините… Я ведь не злой человек. Не хотите ли лучше чайку?.. За самоварчиком и покалякали бы…
– Вы, кажется, хотите отделаться от меня шутками?
– Совсем нет… Я говорю серьезно. Видите ли, я даже хотел нарочно заехать к вам, на Коковинский, чтобы познакомиться с вами.
– Со мной?
– Да, с вами…
Хомутов проговорил последнюю фразу с такой добродушной откровенностью, что весь гнев Ираиды Филатьевны как-то сразу прошел, и она только подумала про себя: «Или этот Хомутов действительно добродушный человек, или самая тонкая бестия».
– Нет, право бы, самоварчик? Не хотите? Ну, как знаете… А с дороги оно было бы даже очень интересно, ведь тридцать верст тоже проехали, да еще верхом.
– Нет, благодарю вас. Я очень тороплюсь… Пожалуйста, не задерживайте меня!
– Вот вы опять и сердитесь?.. Я к вам ото всей души, а вы… Ну, однако, об деле-то надо говорить. Видите ли, какая штука: я вдовец, мне под шестьдесят, но я еще в силах (Хомутов повел своими могучими плечами)… Хорошо-с… Только Настенька мне все-таки не пара, да и свои сыновья подросли, пожалуй, и до греха недолго… Вы не подумайте, что я ее соблазнял или обольщал… Ни-ни!.. Сама пришла… Ей-богу! Да вот спросите ее, она сама вам расскажет. Ну-с, так выходит, что эта самая Настенька даже мне в тягость, да и пред сыновьями совестно…
– Еще бы: вам шестьдесят, а девочке пятнадцать! Это просто варварство…
– Ах, право, как это вы круто разговариваете!.. Право, чайку бы? Ну, не буду, не буду, только не гневайтесь… Не хотите ли курить?
Ираида Филатьевна достала из кармана портсигар и закурила сигару; Хомутов молчал, подыскивая слова.
– Ну, я жду? – резко проговорила Ираида Филатьевна.
– Сейчас, сейчас… Я ведь и папашу вашего, Филата Никандрыча, очень даже хорошо знал. Он и в дому у меня бывал, да и вы тоже. Маленькой такой девочкой были. Вот я а думаю… Только вы, пожалуйста, не гневайтесь!.. Вот я и думаю: живете вы теперь на Коковинском, с этими французами… Ведь трудно вам?
– Нисколько! Пожалуйста, скорее кончайте…
– Извините, madame, вы не замужем?
– Да вам-то какое дело? Что вы меня исповедуете?
– А я к тому речь веду, что Настеньку вы от меня возьмите, пусть ее с французами поживет, а сами на Вогульский переезжайте… Ей-богу, барынька!
– Да вы с ума сошли?
– Даже нисколько… Я от души, и никаких дурных мыслей не держу в голове. Живите у меня, как сами пожелаете, и только всего. Может, и сойдемся…
– Никогда!.. Вы, во-первых, пустили Шипицына по миру со всей семьей, во-вторых, самым бессовестным образом воспользовались неопытностью пятнадцатилетней девочки, в-третьих…
– Это вам все Шипицын наврал…
– Я ему должна верить, потому что обвинение против вас налицо.
– Это вы про Настеньку-то опять?
– Да, про нее…
Хомутов быстро пошел к двери и, вернувшись, проговорил:
– Послушайте, барынька… Я не знаю, что вы хотите де: лать с Настенькой, но я… Вы мне не поверите… Да?.. Спросите ее…
Хомутов вышел… Через пять минут в комнату вошла Настенька. Ираида Филатьевна так и впилась в нее глазами. Да, это была та самая Настенька, которую она вчера полюбила и о которой промечтала целую ночь: небольшого роста, но вполне сформировавшаяся, с гибкими, крадущимися движениями, она производила с первого раза очень выгодное впечатление; а смуглое с загорелым румянцем лицо, с неправильно выгнутыми черными бровями и кошачьи-ласковым взглядом темных глаз с широким зрачком, принадлежало к тому загадочному типу лиц, которые точно специально созданы природой для любви. «О, да это настоящий тигренок», – подумала Ираида Филатьевна, когда Настенька вопросительно и ласково смотрела на нее.
– Нам прежде необходимо познакомиться, – заговорила Ираида Филатьевна. – Надеюсь, мы полюбим друг друга, то есть, я как увидала вас, так и полюбила.
– И я тоже…
Ираида Филатьевна горячо поцеловала Настеньку, и, не выпуская ее рук из своих, она порывисто и несвязно передала цель своего приезда на Вогульский прииск. Девушка молчала, перебирая смуглой, с детскими ямочками рукой расшитый край своего передника.
– Я говорила с господином Хомутовым, – закончила свою речь Ираида Филатьевна, стараясь заглянуть в глаза Настеньки, – теперь дело за вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Нет, благодарю вас… – почти шепотом ответила Ираида Филатьевна, чувствуя, как все лицо ей залило яркой краской.
– Позвольте… – заговорил Хомутов, стараясь что-то припомнить. – Касаткина… Касаткина… Вы не дочь ли генерала Касаткина?
– Да.
– Ах, очень приятно, – уже совершенно развязно проговорил Хомутов, и по его толстым губам проползла чуть заметная улыбка. – Так это вы на Коковинском у французов живете?
– Да, я служу у monsieur Пажона переводчицей.
– Так-с… да. О-чень приятно… – лениво и нахально протянул Хомутов, еще раз оглядывая свою собеседницу.
Хомутов не был злым человеком по природе, но Касаткина в его глазах была просто «пажонова наложница», и, следовательно, церемониться с ней было нечего. «Видали мы этакихто генеральских дочерей на своем веку даже очень достаточно», – думал он, нахально рассматривая полную фигуру своей гостьи.
– Я приехала взять от вас Настеньку… – уже спокойно проговорила Ираида Филатьевна, сжимая одну перчатку.-
Вы, конечно, согласитесь со мной, что такой молодой девушке не совсем удобно жить на прииске исключительно в мужском обществе…
– Вот как!.. – процедил Хомутов, не ожидавший такого оборота дела. – Для чего же вам она понадобилась?
– Это уж мое дело, и вы, как честный человек, должны согласиться со мной. Деввчка погибнет у вас…
– Так-с… Гм! Погибнет… А у вас ей веселее, что ли, будет? Вот вы, слава богу, живете и не погибаете…
– Я… – вспыхнула Ираида Филатьевна. – Я совсем другое дело. Мне сорок лет, и я могу располагать своей судьбой, как хочу. Одним словом, это совершенно лишний разговор, и я желаю знать только одно: отпустите вы Настеньку со мной или нет?
– А позвольте узнать, госпожа, по какому вы праву можете требовать от меня Настеньку?
– Если вы хотите знать, я действую по желанию и просьбе Якова Порфирыча…
– Ха-ха-ха! – залился Хомутов, поднимая плечи. – За сколько же он продал Настеньку вашим французам?..
– Милостивый государь, вы забываетесь!.. – закричала Ираида Филатьевна, вскакивая с места, бледная, как полотно. – Я сумею заставить вас замолчать… Да!.. Вы думаете, что я – женщина, совершенно одна в вашей конторе, следовательно, со мной можно делать все, что угодно… Вы ошибаетесь и жестоко заплатите за свою дерзость!..
– Ну, ну, извините, барынька… – заговорил Хомутов, превращаясь опять в джентльмена. – Право, извините… Я ведь не злой человек. Не хотите ли лучше чайку?.. За самоварчиком и покалякали бы…
– Вы, кажется, хотите отделаться от меня шутками?
– Совсем нет… Я говорю серьезно. Видите ли, я даже хотел нарочно заехать к вам, на Коковинский, чтобы познакомиться с вами.
– Со мной?
– Да, с вами…
Хомутов проговорил последнюю фразу с такой добродушной откровенностью, что весь гнев Ираиды Филатьевны как-то сразу прошел, и она только подумала про себя: «Или этот Хомутов действительно добродушный человек, или самая тонкая бестия».
– Нет, право бы, самоварчик? Не хотите? Ну, как знаете… А с дороги оно было бы даже очень интересно, ведь тридцать верст тоже проехали, да еще верхом.
– Нет, благодарю вас. Я очень тороплюсь… Пожалуйста, не задерживайте меня!
– Вот вы опять и сердитесь?.. Я к вам ото всей души, а вы… Ну, однако, об деле-то надо говорить. Видите ли, какая штука: я вдовец, мне под шестьдесят, но я еще в силах (Хомутов повел своими могучими плечами)… Хорошо-с… Только Настенька мне все-таки не пара, да и свои сыновья подросли, пожалуй, и до греха недолго… Вы не подумайте, что я ее соблазнял или обольщал… Ни-ни!.. Сама пришла… Ей-богу! Да вот спросите ее, она сама вам расскажет. Ну-с, так выходит, что эта самая Настенька даже мне в тягость, да и пред сыновьями совестно…
– Еще бы: вам шестьдесят, а девочке пятнадцать! Это просто варварство…
– Ах, право, как это вы круто разговариваете!.. Право, чайку бы? Ну, не буду, не буду, только не гневайтесь… Не хотите ли курить?
Ираида Филатьевна достала из кармана портсигар и закурила сигару; Хомутов молчал, подыскивая слова.
– Ну, я жду? – резко проговорила Ираида Филатьевна.
– Сейчас, сейчас… Я ведь и папашу вашего, Филата Никандрыча, очень даже хорошо знал. Он и в дому у меня бывал, да и вы тоже. Маленькой такой девочкой были. Вот я а думаю… Только вы, пожалуйста, не гневайтесь!.. Вот я и думаю: живете вы теперь на Коковинском, с этими французами… Ведь трудно вам?
– Нисколько! Пожалуйста, скорее кончайте…
– Извините, madame, вы не замужем?
– Да вам-то какое дело? Что вы меня исповедуете?
– А я к тому речь веду, что Настеньку вы от меня возьмите, пусть ее с французами поживет, а сами на Вогульский переезжайте… Ей-богу, барынька!
– Да вы с ума сошли?
– Даже нисколько… Я от души, и никаких дурных мыслей не держу в голове. Живите у меня, как сами пожелаете, и только всего. Может, и сойдемся…
– Никогда!.. Вы, во-первых, пустили Шипицына по миру со всей семьей, во-вторых, самым бессовестным образом воспользовались неопытностью пятнадцатилетней девочки, в-третьих…
– Это вам все Шипицын наврал…
– Я ему должна верить, потому что обвинение против вас налицо.
– Это вы про Настеньку-то опять?
– Да, про нее…
Хомутов быстро пошел к двери и, вернувшись, проговорил:
– Послушайте, барынька… Я не знаю, что вы хотите де: лать с Настенькой, но я… Вы мне не поверите… Да?.. Спросите ее…
Хомутов вышел… Через пять минут в комнату вошла Настенька. Ираида Филатьевна так и впилась в нее глазами. Да, это была та самая Настенька, которую она вчера полюбила и о которой промечтала целую ночь: небольшого роста, но вполне сформировавшаяся, с гибкими, крадущимися движениями, она производила с первого раза очень выгодное впечатление; а смуглое с загорелым румянцем лицо, с неправильно выгнутыми черными бровями и кошачьи-ласковым взглядом темных глаз с широким зрачком, принадлежало к тому загадочному типу лиц, которые точно специально созданы природой для любви. «О, да это настоящий тигренок», – подумала Ираида Филатьевна, когда Настенька вопросительно и ласково смотрела на нее.
– Нам прежде необходимо познакомиться, – заговорила Ираида Филатьевна. – Надеюсь, мы полюбим друг друга, то есть, я как увидала вас, так и полюбила.
– И я тоже…
Ираида Филатьевна горячо поцеловала Настеньку, и, не выпуская ее рук из своих, она порывисто и несвязно передала цель своего приезда на Вогульский прииск. Девушка молчала, перебирая смуглой, с детскими ямочками рукой расшитый край своего передника.
– Я говорила с господином Хомутовым, – закончила свою речь Ираида Филатьевна, стараясь заглянуть в глаза Настеньки, – теперь дело за вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17