Осень подарила высокие травы, готовые к покосу и связке в снопы. Их собирались использовать для крыши дома, который будет теплее и суше, чем палатки. Он укроет людей от москитов и змей. Перспектива сменить гамак на настоящую кровать с чистым бельем тоже была соблазнительной.
Надо признать, что настроение Баррина поднялось не столько из-за надежд на будущий комфорт, сколько от полученного удовлетворения при завершении продолжительной работы. Руины академии были полностью расчищены. Каждый годный к употреблению камень отвозили к участку нового строительства, самые тяжелые из них уже были заложены под фундамент и стены дома. Команда Баррина обнаружила разрушенный Зал Созданных Механических Существ и выбрала из механического месива много действующих частей машин, из которых Урза сконструировал пять подъемных приспособлений, предназначенных для выполнения наиболее тяжелых строительных работ.
Сегодня был закончен разбор завалов, и Баррин поднялся в лагерную стоянку, чтобы собрать вместе Урзу, Карна, Джойру и всех, кто в этот момент не был занят, чтобы все полюбовались достигнутым.
– Мы закончили, – улыбнулся Баррин, стоя перед Урзой и счищая с рук грязь.
Мастер оторвал недовольный взгляд от чертежей боевой машины, кивнул и жестами нетерпеливо показал паре учеников, что надо удалить лицевую панель, которую они только что приложили к металлическому корпусу. Один из юношей посмотрел на него недоверчиво, Урза вышел из себя:
– Мы должны увеличить размеры в средней части, иначе снаряды боекомплекта не будут поступать равномерно. Если их заклинит, то произойдет взрыв внутри рабочей камеры. Так что живо делайте то, что я сказал! Живо!
Как только ученики принялись за работу, Баррин повторил:
– Мы закончили. Мне хотелось бы, чтобы ты посмотрел.
Урза вернулся обратно к аппарату, изготовленному из тонкого гофрированного металла, по форме напоминающему огромную подкову, висящую под большим корпусом, наполненным нагретыми газами.
– Я ведь все-таки чем-то занят. Не мог бы ты подождать? Подготовьте соответствующую правилам церемонию. Я приду.
Улыбка сползла с лица Баррина.
– Двести ученых и учеников погибли при взрыве, Урза. Еще двадцать работали не покладая рук среди тех двух сотен призраков, чтобы почтить их память и продолжать помнить о них в будущем. Если ты не идешь ради меня, то приди хотя бы ради них.
– В то время как вы оплакиваете прошлое, – нетерпеливо перебил Урза, показывая рукой на недостроенную боевую машину, – я стараюсь изобрести то, что спасет наше будущее. Ты пойми – какая удача! Только этим утром мы догадались, почему пауки не работали, – им недостаточно лунного света в расселине, чтобы активизироваться. Это наша единственная надежда. Я должен закончить машину, или ваш памятник станет надгробием для нас всех. Я думаю о нашем будущем.
Баррин редко себе позволял подобное панибратство, но схватил Мастера за руку и потряс ее, чувствуя горячую волну ответной мощи, исходящей из рукопожатия этого человека.
– Ну пойдем посмотрим мемориал, то, из-за чего мы работаем ради будущего.
Урза еще раз сердито посмотрел на фюзеляж машины, где ученики спокойно работали, привинчивая гаечными ключами отдельные детали. Он позвал их.
– Пойдем вместе. Отложите пока инструменты. Мы собираемся заглянуть в прошлое. Бросайте все!
Они в изумлении смотрели на него, не веря своим ушам, пока его брови не приподнялись, что послужило знаком быстро побросать инструменты и пойти вслед за ним.
Урза отдал тот же приказ всем ученикам и преподавателям и покинул лагерную стоянку. Из всех намеченных работ примерно половина уже была выполнена, и народ Толарии, постепенно стекаясь и образуя пеструю толпу, последовал за Мастером. В течение нескольких долгих месяцев у каждого из них были свои обязанности, которые наложили отпечаток даже на их манеру одеваться. Облачение садовников отличалось от костюмов охотников, и особенно от одежды ремесленников, работавших над боевой машиной Урзы.
В день возвращения в глубины времен Старой Толарии все преподаватели и ученики снова находились в радостном ожидании, как в тот день, когда они впервые сошли с корабля. Отовсюду слышались шутки и смех.
Баррин удивлялся этому приподнятому настроению. Он и его чистильщики (так он мысленно называл тех, кто трудился рядом с ним) всегда проникались почтительностью и трепетом, работая среди руин. Теперь же руин почти не осталось.
Так как команда Баррина выполняла свою задачу в зоне медленного тока времени, то десять часов светлого времени суток выливались для них в шестнадцать рабочих часов. Несмотря на такие перегрузки, они были прилежными работниками. Фундаменты большинства зданий сохранились и имели правильную форму, хотя из них кое-где взрывом вывернуло камни. В основаниях разрушенных строений собиралась дождевая вода. На многих очищенных участках начала пробиваться трава. Несколько невысоких стен остались неповрежденными, но большинство прежних домов были осторожно снесены. Еще пригодные камни тщательно сортировались и аккуратно складывались для использования при постройке новых зданий. Не забыли и про мелкие камни – щебень, который кучами теперь лежал в новом лагере. В результате этих усилий старая школа теперь казалась зеленым заброшенным парком с тихими лужайками, дорожками, выложенными камнем, и спокойными водоемами. Как таковых руин больше не осталось. Приподнятое настроение Баррина упало, когда они стали подходить ближе к воронке взрыва.
По обеим сторонам образовавшейся площадки, выложенной причудливой каменной мозаикой, находились две трогающие душу достопримечательности. С одной стороны стоял Тефери. Выражение его лица не изменилось: рот открыт, глаза все еще напряженно зажмурены, огонь, окутывающий его, и влажный плащ, опустившийся всего на дюйм. Накренившийся угол здания остался стоять позади Тефери, закрывая его таким образом от яркого солнечного света.
Урза и Баррин остановились около бегущей от огня фигуры Тефери, живой святыни. Джойра вышла из толпы, встала рядом и скорбно смотрела на своего заключенного в тюрьму друга.
– Он в ловушке, как и я. Один. Брошенный. Ни живой ни мертвый.
– Мы спасем его, Джойра, – попробовал успокоить ее Баррин. – Мы найдем выход.
– Он не может добежать до нас. Мы не можем добраться до него. – В ее голосе прозвучали гнев и отчаяние. – Если он попробует выйти из этого капкана, он умрет.
– Да. Мы должны спасти его прежде, чем это случится, – подтвердил Баррин.
– Каждую ночь я ломаю над этим голову и не могу спать, думая о нем. Ведь должен же быть выход. – Она закрыла лицо дрожащими руками.
Баррин подхватил ее и потянул в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Надо признать, что настроение Баррина поднялось не столько из-за надежд на будущий комфорт, сколько от полученного удовлетворения при завершении продолжительной работы. Руины академии были полностью расчищены. Каждый годный к употреблению камень отвозили к участку нового строительства, самые тяжелые из них уже были заложены под фундамент и стены дома. Команда Баррина обнаружила разрушенный Зал Созданных Механических Существ и выбрала из механического месива много действующих частей машин, из которых Урза сконструировал пять подъемных приспособлений, предназначенных для выполнения наиболее тяжелых строительных работ.
Сегодня был закончен разбор завалов, и Баррин поднялся в лагерную стоянку, чтобы собрать вместе Урзу, Карна, Джойру и всех, кто в этот момент не был занят, чтобы все полюбовались достигнутым.
– Мы закончили, – улыбнулся Баррин, стоя перед Урзой и счищая с рук грязь.
Мастер оторвал недовольный взгляд от чертежей боевой машины, кивнул и жестами нетерпеливо показал паре учеников, что надо удалить лицевую панель, которую они только что приложили к металлическому корпусу. Один из юношей посмотрел на него недоверчиво, Урза вышел из себя:
– Мы должны увеличить размеры в средней части, иначе снаряды боекомплекта не будут поступать равномерно. Если их заклинит, то произойдет взрыв внутри рабочей камеры. Так что живо делайте то, что я сказал! Живо!
Как только ученики принялись за работу, Баррин повторил:
– Мы закончили. Мне хотелось бы, чтобы ты посмотрел.
Урза вернулся обратно к аппарату, изготовленному из тонкого гофрированного металла, по форме напоминающему огромную подкову, висящую под большим корпусом, наполненным нагретыми газами.
– Я ведь все-таки чем-то занят. Не мог бы ты подождать? Подготовьте соответствующую правилам церемонию. Я приду.
Улыбка сползла с лица Баррина.
– Двести ученых и учеников погибли при взрыве, Урза. Еще двадцать работали не покладая рук среди тех двух сотен призраков, чтобы почтить их память и продолжать помнить о них в будущем. Если ты не идешь ради меня, то приди хотя бы ради них.
– В то время как вы оплакиваете прошлое, – нетерпеливо перебил Урза, показывая рукой на недостроенную боевую машину, – я стараюсь изобрести то, что спасет наше будущее. Ты пойми – какая удача! Только этим утром мы догадались, почему пауки не работали, – им недостаточно лунного света в расселине, чтобы активизироваться. Это наша единственная надежда. Я должен закончить машину, или ваш памятник станет надгробием для нас всех. Я думаю о нашем будущем.
Баррин редко себе позволял подобное панибратство, но схватил Мастера за руку и потряс ее, чувствуя горячую волну ответной мощи, исходящей из рукопожатия этого человека.
– Ну пойдем посмотрим мемориал, то, из-за чего мы работаем ради будущего.
Урза еще раз сердито посмотрел на фюзеляж машины, где ученики спокойно работали, привинчивая гаечными ключами отдельные детали. Он позвал их.
– Пойдем вместе. Отложите пока инструменты. Мы собираемся заглянуть в прошлое. Бросайте все!
Они в изумлении смотрели на него, не веря своим ушам, пока его брови не приподнялись, что послужило знаком быстро побросать инструменты и пойти вслед за ним.
Урза отдал тот же приказ всем ученикам и преподавателям и покинул лагерную стоянку. Из всех намеченных работ примерно половина уже была выполнена, и народ Толарии, постепенно стекаясь и образуя пеструю толпу, последовал за Мастером. В течение нескольких долгих месяцев у каждого из них были свои обязанности, которые наложили отпечаток даже на их манеру одеваться. Облачение садовников отличалось от костюмов охотников, и особенно от одежды ремесленников, работавших над боевой машиной Урзы.
В день возвращения в глубины времен Старой Толарии все преподаватели и ученики снова находились в радостном ожидании, как в тот день, когда они впервые сошли с корабля. Отовсюду слышались шутки и смех.
Баррин удивлялся этому приподнятому настроению. Он и его чистильщики (так он мысленно называл тех, кто трудился рядом с ним) всегда проникались почтительностью и трепетом, работая среди руин. Теперь же руин почти не осталось.
Так как команда Баррина выполняла свою задачу в зоне медленного тока времени, то десять часов светлого времени суток выливались для них в шестнадцать рабочих часов. Несмотря на такие перегрузки, они были прилежными работниками. Фундаменты большинства зданий сохранились и имели правильную форму, хотя из них кое-где взрывом вывернуло камни. В основаниях разрушенных строений собиралась дождевая вода. На многих очищенных участках начала пробиваться трава. Несколько невысоких стен остались неповрежденными, но большинство прежних домов были осторожно снесены. Еще пригодные камни тщательно сортировались и аккуратно складывались для использования при постройке новых зданий. Не забыли и про мелкие камни – щебень, который кучами теперь лежал в новом лагере. В результате этих усилий старая школа теперь казалась зеленым заброшенным парком с тихими лужайками, дорожками, выложенными камнем, и спокойными водоемами. Как таковых руин больше не осталось. Приподнятое настроение Баррина упало, когда они стали подходить ближе к воронке взрыва.
По обеим сторонам образовавшейся площадки, выложенной причудливой каменной мозаикой, находились две трогающие душу достопримечательности. С одной стороны стоял Тефери. Выражение его лица не изменилось: рот открыт, глаза все еще напряженно зажмурены, огонь, окутывающий его, и влажный плащ, опустившийся всего на дюйм. Накренившийся угол здания остался стоять позади Тефери, закрывая его таким образом от яркого солнечного света.
Урза и Баррин остановились около бегущей от огня фигуры Тефери, живой святыни. Джойра вышла из толпы, встала рядом и скорбно смотрела на своего заключенного в тюрьму друга.
– Он в ловушке, как и я. Один. Брошенный. Ни живой ни мертвый.
– Мы спасем его, Джойра, – попробовал успокоить ее Баррин. – Мы найдем выход.
– Он не может добежать до нас. Мы не можем добраться до него. – В ее голосе прозвучали гнев и отчаяние. – Если он попробует выйти из этого капкана, он умрет.
– Да. Мы должны спасти его прежде, чем это случится, – подтвердил Баррин.
– Каждую ночь я ломаю над этим голову и не могу спать, думая о нем. Ведь должен же быть выход. – Она закрыла лицо дрожащими руками.
Баррин подхватил ее и потянул в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97