Зуева ужасно веселила его походка. Он подталкивал своего друга и без конца балагурил.
Выбрав домишко попроще, друзья прошли через калитку к дому и постучали в дверь. Ждать пришлось недолго. Дверь скоро отворилась, и из темных сеней на порог вышел небольшой сухонький старичок.
— Только, ради бога, не пугайся, дед, — сходу начал Зуев. — Мы не грабители, не воры и даже не хулиганы. Пьяные были, занесло на кладбище, там и переночевали. Пусти погреться, дед. Почиститься нам надо, а то ведь арестуют, как только увидят, а нам еще домой ехать.
Хлопая глазами, хозяин долго рассматривал Шувалова, а потом поинтересовался:
— А откуда будете-то?
— Из Москвы, дед. Остановились у вас в Чаплине перекусить и не рассчитали. У нас и билеты есть на вчерашний поезд, но это мы обменяем. — Зуев похлопал себя по карманам, затем стал искать билеты, но в карманах ничего такого не было. Вернее, было, конечно, но не билеты. Кроме мелкого мусора он выгреб две сломанные сигареты, три копейки денег, а из бокового кармана — паспорт. Зуев с надеждой посмотрел на Шувалова и от нехорошего предчувствия у него заныло сердце. Затем он так взглянул на старика, что тот посторонился и сказал:
— Ну, проходите. Щетка найдется. А может, мертвяки вы? — лукаво улыбаясь, спросил хозяин и сам же ответил: — Да нет, вроде не нашенские. Своих-то я узнал бы. Да чужих у нас и не хоронят.
Да, любят у нас пьяниц, может быть, даже больше, чем сирых да убогих, и это правильно. Ну, напился человек, что же его теперь, ногами месить? Хотя, может, и следовало бы. Бывают моменты в жизни государства, когда пьяница для него самый что ни на есть жалеемый и нужный человек, патриот и даже герой. Жертвуя собственным здоровьем, швыряет он свои кровно и не кровно заработанные рубли в государственный сундук. А ведь мог бы потратить эти деньги на поездку в Гонолулу или, на худой конец, к теще в Кривой Рог, но не потратил — честно отдал за напитки более химические, чем пищевые, за возможность отрешиться от всего земного, за ту свирель, которая поет о том, что по ту сторону наших судеб. Сколько таких вот незаметных героев живет в нашей стране? Героев, о которых, как говорят, не пишут в газетах. Не пишут, а жаль. Да о них не только писать надо, им памятники пора бы ставить, вечно добровольно одурманенным, вечно нуждающимся, и все же каким-то непонятным образом существующим. Честь им и слава и вечный покой.
4
Жил старик более чем скромно. Вся ветхая обстановка его жилища состояла из железной кровати, сундука да колченогого стола со стульями. В углу рядом с печью стоял титан, а на стенах висели раскрашенные фотографии родственников, на которых ретуши было больше, чем собственно фотографического изображения.
Так ли это было или показалось Зуеву, но старик как будто обрадовался приходу необычных гостей. Он резво запалил керосинку, поставил чайник и пригласил гостей за стол посидеть покалякать. Старик с любопытством разглядывал пришельцев и ждал. Это ожидание было написано у него на лице и ощущалось в его суетливых движениях, а гости не спешили развлекать хозяина. Шувалов, как каменный гость, стоял посреди избы и шевелил мышцами лица. Зуев разделся сам, помог Шувалову снять пальто, а потом спросил, где здесь можно умыться.
— Там, там, — запричитал старик, — в сенях. Вода есть. Только залил. Не хватит — ведро рядом.
К тому времени как поспел чайник, Зуев с Шуваловым успели умыться. Шувалов с отвращением посмотрел на свое пальто, брошенное в углу комнаты, и прошел к столу. Здесь-то он и вымолвил свои первые за сегодняшний день слова:
— Ну, здорово, дед. Очень ты нас выручил. Спасибо. Холодно у вас на кладбище и… грязновато.
— Да, погост он и есть погост, — охотно ответил хозяин, — мраморов нету. Земля, она на то и земля, чтоб грязной быть. Не для спанья ведь.
Чай с сахаром пили долго и не торопясь. Вначале познакомились, затем старик начал расспрашивать гостей о житье-бытье. Слушая, он внимательно вглядывался в рассказчика, будто силясь вникнуть во что-то еще не понятое им в этой жизни. Казалось, ему было интересно все. Каждое слово гостя он обсасывал, как карамельку, каждое движение руки провожал взглядом и все время одобрительно кивал головой.
Отогревшись, друзья принялись решать, как им уехать из Чаплина в Москву, и пришли к выводу, что надо дать срочную телеграмму родителям Зуева: «Высылайте сорок рублей телеграфом до востребования». Решить-то они решили, но денег на телеграмму не было, и тогда Шувалов обратился к старику:
— Дед, ты уже один раз выручил нас. Выручи еще раз. Дай пятерку. Деньги придут сегодня вечером. Сразу и отдам, а то ведь не уедем. Хочешь, мы тебе свои паспорта отдадим в залог?
Подумав немного и, пощипав сивый ус, старик ответил:
— Да на кой мне ваши паспорта? Ты вот что, — обратился он к Зуеву, — ты один иди, дай свою телеграмму и обратно сюда. Чего вам двоим-то болтаться?
— Ну, дед, — обрадовался Зуев, — да хочешь, мы вообще никуда от тебя не уедем? Нам же просто тебя неудобно беспокоить.
Еще долго Зуев с Шуваловым распространялись о своей признательности, а старик так же долго копался в бездонных карманах, пока наконец не извлек оттуда несколько мятых рублевок и горсть мелочи. Когда Зуев надел грязное пальто и открыл дверь, хозяин крикнул ему вдогонку:
— Вы ж с похмелья больные небось? Давай, одна нога здесь, другая там. У меня «своячок» есть. Поправлю.
Зуев очень скоро вернулся. Запыхавшийся, он почти вбежал в дом. Шувалов с хозяином уже попробовали «своячка» и сидели раскрасневшиеся и довольные друг другом. Старик разлил по граненым стаканам самогон, хихикая, просеменил к «титану» и похлопал его по облупившемуся боку.
— Вот он, кормилец мой. Что пенсия — двадцать четыре рубля за всю мою службу государству родному. На крупу и чай. А с этим еще и дочке помогаю. Ей лишняя десятка не помешает. В городе-то тоже не сладко живется. Все надо в магазине купить. — Старик вернулся к столу и занял свое место.
— Будем, дед, — поднял стакан Шувалов, — за тебя и твоего кормильца.
День пролетел незаметно. Хозяин дома к полудню ослабел, начал клевать носом, а затем и вовсе повалился со стула. Зуев с Шуваловым уложили его на кровать, а сами вернулись к столу. Помня, откуда старик доставал бутылки, Зуев самолично принес еще одну, и вместе с Шуваловым они пообещали спящему деду, что заплатят ему за выпитое в двойном размере.
Надо ли говорить, что наши путешественники напились до самого настоящего свинского состояния? Это и так понятно. А напившись, они захотели каких-нибудь приключений, пусть незамысловатых, чаплинских, но приключений. Ведь иначе какой смысл было пить? Пьянство без последующих похождений — один старческий алкоголизм да перевод здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
Выбрав домишко попроще, друзья прошли через калитку к дому и постучали в дверь. Ждать пришлось недолго. Дверь скоро отворилась, и из темных сеней на порог вышел небольшой сухонький старичок.
— Только, ради бога, не пугайся, дед, — сходу начал Зуев. — Мы не грабители, не воры и даже не хулиганы. Пьяные были, занесло на кладбище, там и переночевали. Пусти погреться, дед. Почиститься нам надо, а то ведь арестуют, как только увидят, а нам еще домой ехать.
Хлопая глазами, хозяин долго рассматривал Шувалова, а потом поинтересовался:
— А откуда будете-то?
— Из Москвы, дед. Остановились у вас в Чаплине перекусить и не рассчитали. У нас и билеты есть на вчерашний поезд, но это мы обменяем. — Зуев похлопал себя по карманам, затем стал искать билеты, но в карманах ничего такого не было. Вернее, было, конечно, но не билеты. Кроме мелкого мусора он выгреб две сломанные сигареты, три копейки денег, а из бокового кармана — паспорт. Зуев с надеждой посмотрел на Шувалова и от нехорошего предчувствия у него заныло сердце. Затем он так взглянул на старика, что тот посторонился и сказал:
— Ну, проходите. Щетка найдется. А может, мертвяки вы? — лукаво улыбаясь, спросил хозяин и сам же ответил: — Да нет, вроде не нашенские. Своих-то я узнал бы. Да чужих у нас и не хоронят.
Да, любят у нас пьяниц, может быть, даже больше, чем сирых да убогих, и это правильно. Ну, напился человек, что же его теперь, ногами месить? Хотя, может, и следовало бы. Бывают моменты в жизни государства, когда пьяница для него самый что ни на есть жалеемый и нужный человек, патриот и даже герой. Жертвуя собственным здоровьем, швыряет он свои кровно и не кровно заработанные рубли в государственный сундук. А ведь мог бы потратить эти деньги на поездку в Гонолулу или, на худой конец, к теще в Кривой Рог, но не потратил — честно отдал за напитки более химические, чем пищевые, за возможность отрешиться от всего земного, за ту свирель, которая поет о том, что по ту сторону наших судеб. Сколько таких вот незаметных героев живет в нашей стране? Героев, о которых, как говорят, не пишут в газетах. Не пишут, а жаль. Да о них не только писать надо, им памятники пора бы ставить, вечно добровольно одурманенным, вечно нуждающимся, и все же каким-то непонятным образом существующим. Честь им и слава и вечный покой.
4
Жил старик более чем скромно. Вся ветхая обстановка его жилища состояла из железной кровати, сундука да колченогого стола со стульями. В углу рядом с печью стоял титан, а на стенах висели раскрашенные фотографии родственников, на которых ретуши было больше, чем собственно фотографического изображения.
Так ли это было или показалось Зуеву, но старик как будто обрадовался приходу необычных гостей. Он резво запалил керосинку, поставил чайник и пригласил гостей за стол посидеть покалякать. Старик с любопытством разглядывал пришельцев и ждал. Это ожидание было написано у него на лице и ощущалось в его суетливых движениях, а гости не спешили развлекать хозяина. Шувалов, как каменный гость, стоял посреди избы и шевелил мышцами лица. Зуев разделся сам, помог Шувалову снять пальто, а потом спросил, где здесь можно умыться.
— Там, там, — запричитал старик, — в сенях. Вода есть. Только залил. Не хватит — ведро рядом.
К тому времени как поспел чайник, Зуев с Шуваловым успели умыться. Шувалов с отвращением посмотрел на свое пальто, брошенное в углу комнаты, и прошел к столу. Здесь-то он и вымолвил свои первые за сегодняшний день слова:
— Ну, здорово, дед. Очень ты нас выручил. Спасибо. Холодно у вас на кладбище и… грязновато.
— Да, погост он и есть погост, — охотно ответил хозяин, — мраморов нету. Земля, она на то и земля, чтоб грязной быть. Не для спанья ведь.
Чай с сахаром пили долго и не торопясь. Вначале познакомились, затем старик начал расспрашивать гостей о житье-бытье. Слушая, он внимательно вглядывался в рассказчика, будто силясь вникнуть во что-то еще не понятое им в этой жизни. Казалось, ему было интересно все. Каждое слово гостя он обсасывал, как карамельку, каждое движение руки провожал взглядом и все время одобрительно кивал головой.
Отогревшись, друзья принялись решать, как им уехать из Чаплина в Москву, и пришли к выводу, что надо дать срочную телеграмму родителям Зуева: «Высылайте сорок рублей телеграфом до востребования». Решить-то они решили, но денег на телеграмму не было, и тогда Шувалов обратился к старику:
— Дед, ты уже один раз выручил нас. Выручи еще раз. Дай пятерку. Деньги придут сегодня вечером. Сразу и отдам, а то ведь не уедем. Хочешь, мы тебе свои паспорта отдадим в залог?
Подумав немного и, пощипав сивый ус, старик ответил:
— Да на кой мне ваши паспорта? Ты вот что, — обратился он к Зуеву, — ты один иди, дай свою телеграмму и обратно сюда. Чего вам двоим-то болтаться?
— Ну, дед, — обрадовался Зуев, — да хочешь, мы вообще никуда от тебя не уедем? Нам же просто тебя неудобно беспокоить.
Еще долго Зуев с Шуваловым распространялись о своей признательности, а старик так же долго копался в бездонных карманах, пока наконец не извлек оттуда несколько мятых рублевок и горсть мелочи. Когда Зуев надел грязное пальто и открыл дверь, хозяин крикнул ему вдогонку:
— Вы ж с похмелья больные небось? Давай, одна нога здесь, другая там. У меня «своячок» есть. Поправлю.
Зуев очень скоро вернулся. Запыхавшийся, он почти вбежал в дом. Шувалов с хозяином уже попробовали «своячка» и сидели раскрасневшиеся и довольные друг другом. Старик разлил по граненым стаканам самогон, хихикая, просеменил к «титану» и похлопал его по облупившемуся боку.
— Вот он, кормилец мой. Что пенсия — двадцать четыре рубля за всю мою службу государству родному. На крупу и чай. А с этим еще и дочке помогаю. Ей лишняя десятка не помешает. В городе-то тоже не сладко живется. Все надо в магазине купить. — Старик вернулся к столу и занял свое место.
— Будем, дед, — поднял стакан Шувалов, — за тебя и твоего кормильца.
День пролетел незаметно. Хозяин дома к полудню ослабел, начал клевать носом, а затем и вовсе повалился со стула. Зуев с Шуваловым уложили его на кровать, а сами вернулись к столу. Помня, откуда старик доставал бутылки, Зуев самолично принес еще одну, и вместе с Шуваловым они пообещали спящему деду, что заплатят ему за выпитое в двойном размере.
Надо ли говорить, что наши путешественники напились до самого настоящего свинского состояния? Это и так понятно. А напившись, они захотели каких-нибудь приключений, пусть незамысловатых, чаплинских, но приключений. Ведь иначе какой смысл было пить? Пьянство без последующих похождений — один старческий алкоголизм да перевод здоровья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20