Одним словом, Мария Петровна, мы пьем за новую книгу, пускай еще ненаписанную, но которая в ближайшее время появится на прилавках множества магазинов. За книгу, которая принесет нам баснословную прибыль!
М а р и я П е т р о в н а (удивленно). Вы это серьезно?
Р и х т е р. Серьезней не бывает, моя дорогая. Гулять, так гулять! Несите вино и бокалы.
М а р и я П е т р о в н а. Хорошо, сейчас принесу. (Уходит вглубь дома.)
С п е р а н с к и й (слегка морщась ). Послушайте, Рихтер, вы хоть сами верите в то, что сказали?
Р и х т е р. Мне нельзя не верить, мой друг. Мы связаны с вами одной веревочкой, и нам теперь не развязаться до смерти. Десять лет я сообщал всему миру о вашем поиске новых форм, которые в конце-концов выльются в нечто потрясающее и фантастичное. Мне теперь отступать не с руки. Да и вы сами не далее, как вчера, разве не говорили мне о предчувствии, живущем в вас последнее время? О новом супер-романе, сродни твореньям Гомера или Шекспира, который непременно появится на этих брегах. Ибо там, где ступала нога Овидия, где закололся могущественный Митридат, где все овеяно запахом вечности и античности, такой супер-роман не появиться просто не может?
С п е р а н с к и й. Все правильно, только про Митридата я вам не говорил. Это из Пушкина.
Р и х т е р (нетерпеливо). Какая разница, что не говорили, и что это из Пушкина? Но ведь про супер-роман говорили определенно. Вот я и уговорил сегодня издательство на этот договор, и, между прочим, на вполне приличный аванс, который они нам сюда перечислят. Неужели я сделал что-то не так?
С п е р а н с к и й. Все так, мой друг, все правильно, но с одним небольшим уточнением. И про античность правильно, и про поиски, и про атмосферу, располагающую к писательству. Но почем вы знаете, что этот супер-роман напишу я, а не этот друг моей дочери, с которым она, даже не зарегистрировавшись, уезжает в Москву? Почем вы знаете, что это буду я, а не он?
Р и х т е р. Я слишком много вложил в вас, как критик, чтобы думать иначе. Я слишком много поставил на кон, чтобы дать другой лошади прийти к финишу первой.
Входит М а р и я П е т р о в н а с вином и бокалами. Разливает, а потомсадится за стол рядом с Р и х т е р о м и С п е р а н с к и м.
Р и х т е р (поднимает бокал). За успех!
С п е р а н с к и й. За успех!
М а р и я П е т р о в н а. За успех!
Пьют, некоторое время молчат.
Р и х т е р (после паузы). Теперь о том, о чем все так упорно молчат. Об этой чертовой даче, которая висит в воздухе уже много лет, и которую покинули все ее обитатели. Кроме вас и еще одной ненормальной семьи. Но они, разумеется, не в счет, они меня совершенно не интересуют. Меня интересуете вы, рискующие в любой момент стать пищей для рыб и морских каракатиц.
С п е р а н с к и й. О Господи, вы опять про свое! Неужели у вас нет темы получше? Поговорим, наконец, о погоде, или о видах на урожай в здешних злачных долинах. Все же приятней, чем об этих рыбах и каракатицах.
М а р и я П е т р о в н а. Мой муж не любит, когда поднимают эту неприятную тему.
Р и х т е р . Вы что, самоубийцы? Вам что, хочется умереть?
С п е р а н с к и й. Видите-ли, мой друг, большие темы приходят именно в критических ситуациях. Для того, кто стоит на краю, все видится гораздо глубже и гораздо масштабней. Я не напишу свой роман, если съеду отсюда.
М а р и я П е т р о в н а (загадочно). И, кроме того, на краю, над бездной, к человеку приходят новые чувства. Вспыхивают страсти, о которых раньше нельзя было даже мечтать.
С п е р а н с к и й. Вот видите, Рихтер, вы и получили ответ на свой сакраментальный вопрос. Мы висим на краю, и вынуждены висеть здесь до конца, потому что ни на каком другом месте не видно так глубоко и не вспыхивают такие сильные страсти.
Р и х т е р. Вы оба сумасшедшие, вас надо лечить!
С п е р а н с к и й. Вы хотите сделать нам электрошоковую терапию? Здесь вы тоже не оригинальны, мой друг, вас опередили наши соседи (кивает на С а ш у). Только ведь и электрошок, пожалуй, ничего вам не даст. Люди прекрасно живут и с оставшимися кусочками мозга, и их по-прежнему тянет встречать свой последний троллейбус.
Р и х т е р подавлен, и не знает, что отвечать.
Через ворота во двор входят В л а д и м и р и О л ь г а.
О л ь г а. Мама, завтра мы с Владимиром уезжаем.
М а р и я П е т р о в н а. Ну что ж, раз ты так решила… Надеюсь, Владимир тоже все обдумал и взвесил, и поведет себя в этой ситуации, как человек благородный.
О л ь г а. Пойми, мама, мы не можем больше здесь оставаться! Нас обоих душит провинциальная жизнь. Нам нужны новые горизонты и новые впечатления.
М а р и я П е т р о в н а. Новые горизонты и новые впечатления? Когда-то и я так говорила. Впрочем, это не важно. Да, решено, завтра же вы должны отсюда уехать! Лети, моя голубка, лети, и дай тебе Бог удачи в твоем первом полете!
О л ь г а. Мне это нравится: как голубка в ее первом полете!
Берет В л а д и м и р а за руку и вместе с ним выбегает на улицу.
Р и х т е р. Пожалуй, пойду и я. Еще раз зайду на почту, потом прогуляюсь по набережной, а вечером, как обычно, встречайте к ужину. (Уходит.)
Во двор через калитку входит К о р е ц к и й. Развязно подходит к столу, останавливается напротив С п е р а н с к о г о.
К о р е ц к и й (развязно). Прекрасная погода, не так ли, стоит для этого времени года? Я, впрочем, по совсем иному вопросу. Имею честь просить руку вашей жены!
С п е р а н с к и й. Что вы несете? Вы пьяны!
К о р е ц к и й (гордо поднимая голову). Нет, я не пьян, и я не несу. Вы, быть может, не знаете, но мы с Марией Петровной давно уже любим один другого. Проще говоря, мы с ней любовники, но хотели бы стать чем-то большим.
С п е р а н с к и й. Я не верю вам, вы лжете, Корецкий!
К о р е ц к и й. Вы не хотите смотреть правде в глаза. Вы обуяны грандиозными планами, а мы здесь, в провинции, извините, довольствуемся малым. Куда нам до ваших наполеоновских замыслов! Только бы ночь прожить, да день продержаться!
С п е р а н с к и й. Не ерничайте!
К о р е ц к и й .Я говорю о том, что давно всем известно: вы не обращаете на жену никакого внимания; вы эгоист, и должны ее отпустить. Я человек маленький, но, уверяю вас, со мной ей будет намного лучше.
С п е р а н с к и й. Вы клоун!
К о р е ц к и й (упрямо). Пусть так, пусть я клоун, но, вместе с тем, я ее тайный любовник. Она предпочла клоуна вам, и хотела бы пойти еще дальше, порвав с вами всяческие отношения.
С п е р а н с к и й. Маша, скажи, это правда? Правда ли то, что говорит это ничтожество?
К о р е ц к и й. Я не ничтожество, я человек! Не вашего, быть может, полета, и не вашей фантазии, но человек, который имеет в этом городе прочные корни. Вы здесь птица залетная, сегодня вы есть, а завтра, может быть, вообще исчезнете неизвестно куда, пойдете рыбам на корм, или курам на смех, смотря что первым случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
М а р и я П е т р о в н а (удивленно). Вы это серьезно?
Р и х т е р. Серьезней не бывает, моя дорогая. Гулять, так гулять! Несите вино и бокалы.
М а р и я П е т р о в н а. Хорошо, сейчас принесу. (Уходит вглубь дома.)
С п е р а н с к и й (слегка морщась ). Послушайте, Рихтер, вы хоть сами верите в то, что сказали?
Р и х т е р. Мне нельзя не верить, мой друг. Мы связаны с вами одной веревочкой, и нам теперь не развязаться до смерти. Десять лет я сообщал всему миру о вашем поиске новых форм, которые в конце-концов выльются в нечто потрясающее и фантастичное. Мне теперь отступать не с руки. Да и вы сами не далее, как вчера, разве не говорили мне о предчувствии, живущем в вас последнее время? О новом супер-романе, сродни твореньям Гомера или Шекспира, который непременно появится на этих брегах. Ибо там, где ступала нога Овидия, где закололся могущественный Митридат, где все овеяно запахом вечности и античности, такой супер-роман не появиться просто не может?
С п е р а н с к и й. Все правильно, только про Митридата я вам не говорил. Это из Пушкина.
Р и х т е р (нетерпеливо). Какая разница, что не говорили, и что это из Пушкина? Но ведь про супер-роман говорили определенно. Вот я и уговорил сегодня издательство на этот договор, и, между прочим, на вполне приличный аванс, который они нам сюда перечислят. Неужели я сделал что-то не так?
С п е р а н с к и й. Все так, мой друг, все правильно, но с одним небольшим уточнением. И про античность правильно, и про поиски, и про атмосферу, располагающую к писательству. Но почем вы знаете, что этот супер-роман напишу я, а не этот друг моей дочери, с которым она, даже не зарегистрировавшись, уезжает в Москву? Почем вы знаете, что это буду я, а не он?
Р и х т е р. Я слишком много вложил в вас, как критик, чтобы думать иначе. Я слишком много поставил на кон, чтобы дать другой лошади прийти к финишу первой.
Входит М а р и я П е т р о в н а с вином и бокалами. Разливает, а потомсадится за стол рядом с Р и х т е р о м и С п е р а н с к и м.
Р и х т е р (поднимает бокал). За успех!
С п е р а н с к и й. За успех!
М а р и я П е т р о в н а. За успех!
Пьют, некоторое время молчат.
Р и х т е р (после паузы). Теперь о том, о чем все так упорно молчат. Об этой чертовой даче, которая висит в воздухе уже много лет, и которую покинули все ее обитатели. Кроме вас и еще одной ненормальной семьи. Но они, разумеется, не в счет, они меня совершенно не интересуют. Меня интересуете вы, рискующие в любой момент стать пищей для рыб и морских каракатиц.
С п е р а н с к и й. О Господи, вы опять про свое! Неужели у вас нет темы получше? Поговорим, наконец, о погоде, или о видах на урожай в здешних злачных долинах. Все же приятней, чем об этих рыбах и каракатицах.
М а р и я П е т р о в н а. Мой муж не любит, когда поднимают эту неприятную тему.
Р и х т е р . Вы что, самоубийцы? Вам что, хочется умереть?
С п е р а н с к и й. Видите-ли, мой друг, большие темы приходят именно в критических ситуациях. Для того, кто стоит на краю, все видится гораздо глубже и гораздо масштабней. Я не напишу свой роман, если съеду отсюда.
М а р и я П е т р о в н а (загадочно). И, кроме того, на краю, над бездной, к человеку приходят новые чувства. Вспыхивают страсти, о которых раньше нельзя было даже мечтать.
С п е р а н с к и й. Вот видите, Рихтер, вы и получили ответ на свой сакраментальный вопрос. Мы висим на краю, и вынуждены висеть здесь до конца, потому что ни на каком другом месте не видно так глубоко и не вспыхивают такие сильные страсти.
Р и х т е р. Вы оба сумасшедшие, вас надо лечить!
С п е р а н с к и й. Вы хотите сделать нам электрошоковую терапию? Здесь вы тоже не оригинальны, мой друг, вас опередили наши соседи (кивает на С а ш у). Только ведь и электрошок, пожалуй, ничего вам не даст. Люди прекрасно живут и с оставшимися кусочками мозга, и их по-прежнему тянет встречать свой последний троллейбус.
Р и х т е р подавлен, и не знает, что отвечать.
Через ворота во двор входят В л а д и м и р и О л ь г а.
О л ь г а. Мама, завтра мы с Владимиром уезжаем.
М а р и я П е т р о в н а. Ну что ж, раз ты так решила… Надеюсь, Владимир тоже все обдумал и взвесил, и поведет себя в этой ситуации, как человек благородный.
О л ь г а. Пойми, мама, мы не можем больше здесь оставаться! Нас обоих душит провинциальная жизнь. Нам нужны новые горизонты и новые впечатления.
М а р и я П е т р о в н а. Новые горизонты и новые впечатления? Когда-то и я так говорила. Впрочем, это не важно. Да, решено, завтра же вы должны отсюда уехать! Лети, моя голубка, лети, и дай тебе Бог удачи в твоем первом полете!
О л ь г а. Мне это нравится: как голубка в ее первом полете!
Берет В л а д и м и р а за руку и вместе с ним выбегает на улицу.
Р и х т е р. Пожалуй, пойду и я. Еще раз зайду на почту, потом прогуляюсь по набережной, а вечером, как обычно, встречайте к ужину. (Уходит.)
Во двор через калитку входит К о р е ц к и й. Развязно подходит к столу, останавливается напротив С п е р а н с к о г о.
К о р е ц к и й (развязно). Прекрасная погода, не так ли, стоит для этого времени года? Я, впрочем, по совсем иному вопросу. Имею честь просить руку вашей жены!
С п е р а н с к и й. Что вы несете? Вы пьяны!
К о р е ц к и й (гордо поднимая голову). Нет, я не пьян, и я не несу. Вы, быть может, не знаете, но мы с Марией Петровной давно уже любим один другого. Проще говоря, мы с ней любовники, но хотели бы стать чем-то большим.
С п е р а н с к и й. Я не верю вам, вы лжете, Корецкий!
К о р е ц к и й. Вы не хотите смотреть правде в глаза. Вы обуяны грандиозными планами, а мы здесь, в провинции, извините, довольствуемся малым. Куда нам до ваших наполеоновских замыслов! Только бы ночь прожить, да день продержаться!
С п е р а н с к и й. Не ерничайте!
К о р е ц к и й .Я говорю о том, что давно всем известно: вы не обращаете на жену никакого внимания; вы эгоист, и должны ее отпустить. Я человек маленький, но, уверяю вас, со мной ей будет намного лучше.
С п е р а н с к и й. Вы клоун!
К о р е ц к и й (упрямо). Пусть так, пусть я клоун, но, вместе с тем, я ее тайный любовник. Она предпочла клоуна вам, и хотела бы пойти еще дальше, порвав с вами всяческие отношения.
С п е р а н с к и й. Маша, скажи, это правда? Правда ли то, что говорит это ничтожество?
К о р е ц к и й. Я не ничтожество, я человек! Не вашего, быть может, полета, и не вашей фантазии, но человек, который имеет в этом городе прочные корни. Вы здесь птица залетная, сегодня вы есть, а завтра, может быть, вообще исчезнете неизвестно куда, пойдете рыбам на корм, или курам на смех, смотря что первым случится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10