Я проклят, заколдован. Колдуном. — Он усмехнулся. — Ублюдок убивает меня. С тех пор, как я и Пэт встретились. А прошло уже три месяца.
— Может быть, ты... — начал было Дженнингс.
— Кодеин неэффективен, — бесстрастно продолжал Ланг, не слушая его, — даже морфин не помогает. Абсолютно. — Он глотнул воздуха. — Ни озноба, ни лихорадки, ни температуры. Никаких симптомов вообще. Просто меня убивают, и все. — Он взглянул на доктора сквозь полуприкрытые веки. — Странно, правда?
— Ты говоришь серьезно?
Питер пожал плечами:
— Черт его знает. Может быть, это горячечный бред. Видит бог, выпил я сегодня немало! — Он приподнял черноволосую голову над подушкой и посмотрел вперед, в окно. — Черт, уже ночь, — проговорил он и быстро повернулся лицом к доктору. — Сколько сейчас времени?
— Одиннадцатый час вечера, — отозвался Дженнингс, — а как насчет...
— Среда, так ведь? — спросил Питер.
Дженнингс уставился на него.
— Ну, я вижу, что среда уже давно прошла. — Ланг сухо закашлялся. — Пить! — крикнул он. Так как его взгляд метнулся к двери, Дженнингс тоже взглянул туда. На пороге стояла Пэт.
— Все уже выпито, — сказала она голосом виноватого ребенка.
— Хорошо, не нужно ни о чем беспокоиться, — пробормотал Ланг. — Ничего не нужно. Я все равно скоро сдохну.
— Не говори так!
— Милая моя, я был бы очень рад умереть поскорее, — произнес Питер, глядя в потолок. Его грудь неровно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе. — Прости меня, любимая, я не хотел ничем тебя обидеть. Ох, снова начинается, — произнес он так удивленно, точно ему преподнесли некий сюрприз. Неожиданно он содрогнулся в кровати всем телом, его мускулистые ноги дернулись, руки сжали лицо. Высокий, точно скрипичный звук, стон вырвался из его горла. Дженнингс увидел, что в углах рта у Питера появилась пена. Быстро вскочив, доктор бросился за своей сумкой.
Прежде чем доктор успел что-то достать, тело Питера скорчилось и упало с кровати. Молодой мужчина кричал в голос, на его лице с открытым и перекошенным ртом была какая-то животная, нестерпимая мука. Патриция попыталась снова уложить Питера в постель, но он с силой оттолкнул ее и бросился к окну.
Дженнингс хотел сделать ему внутривенную инъекцию. Несколько минут они боролись, причем Питер, с лицом обезумевшим и искаженным, пытался задушить доктора. Но наконец Дженнингс повалил его на пол и с силой ввел ему под кожу иглу шприца. Питер закричал, повалился на спину, попытался было подняться, но успокоительное средство уже растворилось в его крови, и он неожиданно уселся на пол, точно большая и страшная кукла. Глаза его прикрылись.
— Ублюдок убивает меня, — прошептал он.
Они уложили Питера в постель, укрыли одеялом, но тело его подрагивало.
— Убивает меня, — бормотал Ланг, — черный ублюдок.
— Он действительно верит в это? — спросил Дженнингс.
— Отец, ты только взгляни на него! — ответила Пэт.
— Так ты тоже веришь в это?
— Я ничего не знаю, папа. — Она в отчаянии опустила голову. — Все, что я знаю, — это что он очень переменился с тех пор, как... как вернулся... С ним что-то случилось. Он не сумасшедший, отец. Он совершенно здоров. — Она вздрогнула. — И еще — он умирает.
— Почему же ты не позвонила мне раньше?
— Я не могла, — ответила девушка, — я боялась оставить его одного даже на минуту.
Дженнингс нащупал пульс Питера.
— Его вообще кто-нибудь осматривал?
Она печально кивнула.
— Да, когда это только началось, он пошел к специалисту. Он подумал тогда, что, может быть, у него что-нибудь с головой. — Она снова опустила голову. — Но он не болен, отец.
— Почему же тогда он говорит, что он?.. — Дженнингс был не в силах произнести страшного слова.
— Я не знаю, — ответила Пэт, — иногда мне кажется, что он верит в это, но чаще он просто шутит...
— На чем же он основывается?..
— Какое-то происшествие во время его последнего сафари. Я толком и сама не знаю, что там произошло. Где-то в Зулу он встретился с аборигеном, а тот ему сказал, что он колдун и что Питер... — ее голос перешел в рыдание. — Ох, Господи, может ли такое твориться на свете? Что же это такое!
— Может быть, дело в том, что сам Питер слишком верит, что с ним нечто случилось, — сказал Дженнингс. Он повернулся к Лангу. — Может быть, он убедил в этом себя?
— Отец, я... я верю в это, — сказала Патриция. — Но может быть, доктор Хауэлл поможет ему.
Дженнингс некоторое время рассматривал свою дочь.
— Так ты говоришь, Патриция, что сама веришь в это?
— Отец, постарайся понять меня, — она была почти в панике, — ты вошел сюда только что, а я рядом с ним уже много дней! Его убивает что-то или кто-то, — я не знаю, кто! Но я согласна на все, чтобы спасти Питера! На все!
— Хорошо, — он ласково погладил ее по спине. — Сходи и позвони твоему доктору Хауэллу, а я пока что осмотрю его.
После того, как она ушла в гостиную, — телефон, стоявший раньше в спальне, был разбит о стену, — Дженнингс откинул одеяло и осмотрел мускулистое, бронзовое от загара тело Питера. Все его мышцы подрагивали — казалось, что, несмотря на сильнейшую инъекцию, каждый нерв в этом теле пульсирует и вибрирует.
Дженнингс недовольно сжал зубы. Интуитивно он чувствовал, что рациональная медицина здесь бессильна, что любая помощь в таком роде будет неэффективной. Ему очень не нравилось, что Патриция находилась здесь. Дженнингс совершенно не мог мыслить трезво и ясно, он сам слишком волновался от присутствия своей дочери.
Происходящее уже пугало его.
* * *
Скоро Дженнингс обнаружил, что эффект инъекции окончился. Это лекарство должно было обезопасить Питера по крайней мере часов на семь-восемь, — теперь же, через сорок минут, он лежал на софе в гостиной, одетый в халат, и разговаривал.
— Пэтти, это очень забавно. Что новенького предложит мне еще один доктор, хотел бы я знать?
— Хорошо, может быть, это и правда забавно, — сказала Пэтти. — Но что же ты нам со своей стороны предлагаешь: стоять над тобой и ждать, пока ты... — она не договорила.
— Ш-ш-ш, — Ланг погладил дрожащими пальцами ее волосы. — Пэтти, Пэтти, успокойся, милая. Может быть, я сам справлюсь с этим.
— Ты обязательно справишься, — Патриция поцеловала его руку, — это нужно нам обоим, я не стану без тебя жить.
— Не надо так говорить! — Ланг опять вздрогнул на софе. — Ох, Господи, снова начинается. — Он попытался улыбнуться. — Нет, со мной все в полном порядке, только бред, это такой бред. — Его улыбка превратилась в гримасу боли. — Так этот твой доктор Хауэлл придет сюда, и все станет хорошо? Но каким образом?
Дженнингс заметил, что Патриция кусает губы.
— А доктор Хауэлл, мой милый, это она, а не он. Это женщина, понял?
— Отлично, — ответил Ланг. Он конвульсивно подергивался. — Только этого нам и не хватает.
1 2 3 4 5 6 7
— Может быть, ты... — начал было Дженнингс.
— Кодеин неэффективен, — бесстрастно продолжал Ланг, не слушая его, — даже морфин не помогает. Абсолютно. — Он глотнул воздуха. — Ни озноба, ни лихорадки, ни температуры. Никаких симптомов вообще. Просто меня убивают, и все. — Он взглянул на доктора сквозь полуприкрытые веки. — Странно, правда?
— Ты говоришь серьезно?
Питер пожал плечами:
— Черт его знает. Может быть, это горячечный бред. Видит бог, выпил я сегодня немало! — Он приподнял черноволосую голову над подушкой и посмотрел вперед, в окно. — Черт, уже ночь, — проговорил он и быстро повернулся лицом к доктору. — Сколько сейчас времени?
— Одиннадцатый час вечера, — отозвался Дженнингс, — а как насчет...
— Среда, так ведь? — спросил Питер.
Дженнингс уставился на него.
— Ну, я вижу, что среда уже давно прошла. — Ланг сухо закашлялся. — Пить! — крикнул он. Так как его взгляд метнулся к двери, Дженнингс тоже взглянул туда. На пороге стояла Пэт.
— Все уже выпито, — сказала она голосом виноватого ребенка.
— Хорошо, не нужно ни о чем беспокоиться, — пробормотал Ланг. — Ничего не нужно. Я все равно скоро сдохну.
— Не говори так!
— Милая моя, я был бы очень рад умереть поскорее, — произнес Питер, глядя в потолок. Его грудь неровно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе. — Прости меня, любимая, я не хотел ничем тебя обидеть. Ох, снова начинается, — произнес он так удивленно, точно ему преподнесли некий сюрприз. Неожиданно он содрогнулся в кровати всем телом, его мускулистые ноги дернулись, руки сжали лицо. Высокий, точно скрипичный звук, стон вырвался из его горла. Дженнингс увидел, что в углах рта у Питера появилась пена. Быстро вскочив, доктор бросился за своей сумкой.
Прежде чем доктор успел что-то достать, тело Питера скорчилось и упало с кровати. Молодой мужчина кричал в голос, на его лице с открытым и перекошенным ртом была какая-то животная, нестерпимая мука. Патриция попыталась снова уложить Питера в постель, но он с силой оттолкнул ее и бросился к окну.
Дженнингс хотел сделать ему внутривенную инъекцию. Несколько минут они боролись, причем Питер, с лицом обезумевшим и искаженным, пытался задушить доктора. Но наконец Дженнингс повалил его на пол и с силой ввел ему под кожу иглу шприца. Питер закричал, повалился на спину, попытался было подняться, но успокоительное средство уже растворилось в его крови, и он неожиданно уселся на пол, точно большая и страшная кукла. Глаза его прикрылись.
— Ублюдок убивает меня, — прошептал он.
Они уложили Питера в постель, укрыли одеялом, но тело его подрагивало.
— Убивает меня, — бормотал Ланг, — черный ублюдок.
— Он действительно верит в это? — спросил Дженнингс.
— Отец, ты только взгляни на него! — ответила Пэт.
— Так ты тоже веришь в это?
— Я ничего не знаю, папа. — Она в отчаянии опустила голову. — Все, что я знаю, — это что он очень переменился с тех пор, как... как вернулся... С ним что-то случилось. Он не сумасшедший, отец. Он совершенно здоров. — Она вздрогнула. — И еще — он умирает.
— Почему же ты не позвонила мне раньше?
— Я не могла, — ответила девушка, — я боялась оставить его одного даже на минуту.
Дженнингс нащупал пульс Питера.
— Его вообще кто-нибудь осматривал?
Она печально кивнула.
— Да, когда это только началось, он пошел к специалисту. Он подумал тогда, что, может быть, у него что-нибудь с головой. — Она снова опустила голову. — Но он не болен, отец.
— Почему же тогда он говорит, что он?.. — Дженнингс был не в силах произнести страшного слова.
— Я не знаю, — ответила Пэт, — иногда мне кажется, что он верит в это, но чаще он просто шутит...
— На чем же он основывается?..
— Какое-то происшествие во время его последнего сафари. Я толком и сама не знаю, что там произошло. Где-то в Зулу он встретился с аборигеном, а тот ему сказал, что он колдун и что Питер... — ее голос перешел в рыдание. — Ох, Господи, может ли такое твориться на свете? Что же это такое!
— Может быть, дело в том, что сам Питер слишком верит, что с ним нечто случилось, — сказал Дженнингс. Он повернулся к Лангу. — Может быть, он убедил в этом себя?
— Отец, я... я верю в это, — сказала Патриция. — Но может быть, доктор Хауэлл поможет ему.
Дженнингс некоторое время рассматривал свою дочь.
— Так ты говоришь, Патриция, что сама веришь в это?
— Отец, постарайся понять меня, — она была почти в панике, — ты вошел сюда только что, а я рядом с ним уже много дней! Его убивает что-то или кто-то, — я не знаю, кто! Но я согласна на все, чтобы спасти Питера! На все!
— Хорошо, — он ласково погладил ее по спине. — Сходи и позвони твоему доктору Хауэллу, а я пока что осмотрю его.
После того, как она ушла в гостиную, — телефон, стоявший раньше в спальне, был разбит о стену, — Дженнингс откинул одеяло и осмотрел мускулистое, бронзовое от загара тело Питера. Все его мышцы подрагивали — казалось, что, несмотря на сильнейшую инъекцию, каждый нерв в этом теле пульсирует и вибрирует.
Дженнингс недовольно сжал зубы. Интуитивно он чувствовал, что рациональная медицина здесь бессильна, что любая помощь в таком роде будет неэффективной. Ему очень не нравилось, что Патриция находилась здесь. Дженнингс совершенно не мог мыслить трезво и ясно, он сам слишком волновался от присутствия своей дочери.
Происходящее уже пугало его.
* * *
Скоро Дженнингс обнаружил, что эффект инъекции окончился. Это лекарство должно было обезопасить Питера по крайней мере часов на семь-восемь, — теперь же, через сорок минут, он лежал на софе в гостиной, одетый в халат, и разговаривал.
— Пэтти, это очень забавно. Что новенького предложит мне еще один доктор, хотел бы я знать?
— Хорошо, может быть, это и правда забавно, — сказала Пэтти. — Но что же ты нам со своей стороны предлагаешь: стоять над тобой и ждать, пока ты... — она не договорила.
— Ш-ш-ш, — Ланг погладил дрожащими пальцами ее волосы. — Пэтти, Пэтти, успокойся, милая. Может быть, я сам справлюсь с этим.
— Ты обязательно справишься, — Патриция поцеловала его руку, — это нужно нам обоим, я не стану без тебя жить.
— Не надо так говорить! — Ланг опять вздрогнул на софе. — Ох, Господи, снова начинается. — Он попытался улыбнуться. — Нет, со мной все в полном порядке, только бред, это такой бред. — Его улыбка превратилась в гримасу боли. — Так этот твой доктор Хауэлл придет сюда, и все станет хорошо? Но каким образом?
Дженнингс заметил, что Патриция кусает губы.
— А доктор Хауэлл, мой милый, это она, а не он. Это женщина, понял?
— Отлично, — ответил Ланг. Он конвульсивно подергивался. — Только этого нам и не хватает.
1 2 3 4 5 6 7