Дзирт двигался так легко и непринужденно, что со стороны его вполне можно было принять за призрак, мираж, порожденный бурными ветрами тундры.
Темный эльф еще плотнее закутался в плащ. На солнце он чувствовал себя так же неуютно, как, например, человек во мраке ночи. После двух веков жизни на глубине многих миль под землей нелегко за каких-то пять лет привыкнуть чувствовать себя в своей тарелке на залитой солнцем равнине. Яркий свет утомлял и раздражал его.
Но Дзирт был в пути всю ночь и не собирался останавливаться. Он и так уже опаздывал в долину дворфов на встречу с Бренором и сейчас, двигаясь по тундре, то и дело обращал внимание на все новые безрадостные приметы.
У северных оленей уже начался осенний переход на юго-запад, в сторону моря, как это бывало каждый год, однако, против обыкновения, по их следам никто не шел. Пещеры к северу от Десяти Городов, служившие временным приютом варварам-кочевникам во время их перехода через тундру, пустовали, хотя обычно их заранее наполняли съестными припасами, столь необходимыми племенам в долгом путешествии. Дзирт прекрасно понимал, что это означает. Уклад жизни варваров формировался веками. Из года в год они кочевали по тундре следом за стадами северных оленей. И то, что варвары отступили от традиционного маршрута, было более чем необычно.
И еще: Дзирт уже несколько раз слышал доносившийся из-за горизонта грохот боевых барабанов.
Эхо барабанного боя то и дело проносилось по тундре подобно отголоскам далекой грозы. Дзирт прекрасно представлял, что означают эти пока еле слышные раскаты грома.
Он прибавил шагу. Сейчас Дзирт несся как никогда быстро. За последние пять лет эльф пришел к убеждению, что ему небезразлична судьба жителей Десяти Городов. Подобно многим другим отверженным, нашедшим здесь приют, эльф не обнаружил признаков радушия и гостеприимства на всей остальной территории этого мира. Даже здесь, в Десяти Городах, большинство местных жителей всего лишь терпели его. Однако, следуя неписаному закону родства товарищей по несчастью, мало кто намеренно причинял ему беспокойство. Можно считать, что ему даже повезло, ибо здесь он обрел нескольких друзей, которые, не обращая внимания на его облик и происхождение, смогли понять и оценить его.
Эльф бросил нетерпеливый взгляд в сторону возвышавшейся над тундрой Пирамиды Кельвина, одинокой вершины, у подножия которой находился проход в скалистую долину дворфов. Однако его миндалевидные, цвета горной лаванды глаза, благодаря которым ночью он видел не хуже совы, сейчас оказались бессильны что-либо разглядеть.
Предпочитая ослепительным солнечным лучам бег вслепую, он накрыл голову капюшоном и снова погрузился во мрак воспоминаний о Мензоберранзане – подземном городе его предков. Когда-то, много веков назад, темные эльфы частенько выходили на поверхность, навещая своих светлокожих сородичей. Однако так уж сложилось, что по натуре они были злобными, безжалостными убийцами. Их поведение вызывало недоумение даже у светлых эльфов. И вот, когда разразилась неизбежная война одиннадцати народов, темные эльфы были вынуждены окончательно исчезнуть в недрах земли. За несколько столетий, прошедших с тех пор, они снова набрали силу, в совершенстве настроив свои души на таинственный мир подземной магии. Они стали куда более могущественными, чем их оставшиеся на поверхности собратья, для которых общение с потусторонними силами было скорее развлечением, чем необходимостью.
За это время темные эльфы начисто лишились потребности даже время от времени бывать на поверхности. Их тела и умы полностью приспособились к глубинам земли, и, к радости всех тех, кто остался жить под открытым небом, эльфы были вполне довольны своей жизнью, лишь изредка выбираясь наверх для разбоя и грабежа. Насколько знал Дзирт, он вообще был единственным из темных эльфов, жившим на поверхности. Со временем Дзирт научился переносить солнечный свет, однако он по-прежнему был ему неприятен.
Но даже зная о своей неуклюжести в дневное время, Дзирт последними словами выругал себя за беспечность, когда прямо перед ним возникли два огромных йети, лохматых, как бурые медведи, возникли так внезапно, как будто выросли из-под земли.
* * *
Алый флаг, резко взмывший над одной из лодок, возвестил об удаче. Реджис внимательно следил, как флаг все выше и выше поднимался по мачте. «Четырехфунтовая, никак не меньше, – одобрительно пробормотал хафлинг, когда флаг наконец застыл чуть ниже перекрестья мачты. – У кого-то сегодня вечером будет праздник».
Тут к лодке, объявившей о добыче, подлетела другая, да так стремительно, что с размаху ударила ее в борт. Рыбаки обоих экипажей, не мешкая, выхватили оружие. Реджис, которого отделяла от них лишь полоска чистой воды, отчетливо слышал перебранку капитанов.
– Эй, вы увели мою добычу! – заорал капитан второго баркаса.
– У тебя рябит в глазах от солнца! – ответствовал ему первый капитан.
– Как бы не так! Это наша рыба. Мои парни умело заарканили ее и не дали ей уйти. Поворачивай свою вонючую галошу и убирайся подобру-поздорову, пока мы не вытащили из воды и вас!
Как и следовало ожидать, команда второго баркаса мигом оказалась на первом и бросилась в бой еще до того, как его капитан успел закрыть рот.
Реджис перевел взгляд на облака. Драка на лодках была ему безразлична, хотя доносившиеся с озера вопли безусловно раздражали. Подобные потасовки были здесь обычным делом. Предметом споров традиционно являлась рыба, особенно если кому-то доставалась действительно крупная добыча. Редко когда дело доходило до драки не на жизнь, а на смерть. Чаще все заканчивалось разбитыми носами и взаимными оскорблениями. Хотя, конечно, бывали исключения. Однажды, когда сцепились сразу семнадцать лодок, три экипажа погибли целиком, а четвертый был перебит наполовину. Их тела еще долго плавали в красной от крови воде. В тот памятный день южное озеро, носившее до того имя Деллон-Лун, было переименовано в Красные Воды.
«Ах, рыбка, сколько из-за тебя забот», – еле слышно пробормотал Реджис и погрузился в размышления о том, сколь суетна жизнь обитателей Десяти Городов. И все из-за каких-то серебристых рыбешек! Города самим своим существованием были обязаны костяной форели. Эта большеголовая рыба была превосходным источником материала для поделок местных умельцев. Три озера долины были единственным местом, где водилась столь ценная рыба. И хотя сама долина была жутковатой, регулярно опустошаемой войнами местностью, не говоря уж о частых бурях и ураганах, способных запросто сравнять с землей любое, даже самое прочное строение, возможность быстрого обогащения настойчиво манила сюда все новых и новых поселенцев из самых отдаленных пределов мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Темный эльф еще плотнее закутался в плащ. На солнце он чувствовал себя так же неуютно, как, например, человек во мраке ночи. После двух веков жизни на глубине многих миль под землей нелегко за каких-то пять лет привыкнуть чувствовать себя в своей тарелке на залитой солнцем равнине. Яркий свет утомлял и раздражал его.
Но Дзирт был в пути всю ночь и не собирался останавливаться. Он и так уже опаздывал в долину дворфов на встречу с Бренором и сейчас, двигаясь по тундре, то и дело обращал внимание на все новые безрадостные приметы.
У северных оленей уже начался осенний переход на юго-запад, в сторону моря, как это бывало каждый год, однако, против обыкновения, по их следам никто не шел. Пещеры к северу от Десяти Городов, служившие временным приютом варварам-кочевникам во время их перехода через тундру, пустовали, хотя обычно их заранее наполняли съестными припасами, столь необходимыми племенам в долгом путешествии. Дзирт прекрасно понимал, что это означает. Уклад жизни варваров формировался веками. Из года в год они кочевали по тундре следом за стадами северных оленей. И то, что варвары отступили от традиционного маршрута, было более чем необычно.
И еще: Дзирт уже несколько раз слышал доносившийся из-за горизонта грохот боевых барабанов.
Эхо барабанного боя то и дело проносилось по тундре подобно отголоскам далекой грозы. Дзирт прекрасно представлял, что означают эти пока еле слышные раскаты грома.
Он прибавил шагу. Сейчас Дзирт несся как никогда быстро. За последние пять лет эльф пришел к убеждению, что ему небезразлична судьба жителей Десяти Городов. Подобно многим другим отверженным, нашедшим здесь приют, эльф не обнаружил признаков радушия и гостеприимства на всей остальной территории этого мира. Даже здесь, в Десяти Городах, большинство местных жителей всего лишь терпели его. Однако, следуя неписаному закону родства товарищей по несчастью, мало кто намеренно причинял ему беспокойство. Можно считать, что ему даже повезло, ибо здесь он обрел нескольких друзей, которые, не обращая внимания на его облик и происхождение, смогли понять и оценить его.
Эльф бросил нетерпеливый взгляд в сторону возвышавшейся над тундрой Пирамиды Кельвина, одинокой вершины, у подножия которой находился проход в скалистую долину дворфов. Однако его миндалевидные, цвета горной лаванды глаза, благодаря которым ночью он видел не хуже совы, сейчас оказались бессильны что-либо разглядеть.
Предпочитая ослепительным солнечным лучам бег вслепую, он накрыл голову капюшоном и снова погрузился во мрак воспоминаний о Мензоберранзане – подземном городе его предков. Когда-то, много веков назад, темные эльфы частенько выходили на поверхность, навещая своих светлокожих сородичей. Однако так уж сложилось, что по натуре они были злобными, безжалостными убийцами. Их поведение вызывало недоумение даже у светлых эльфов. И вот, когда разразилась неизбежная война одиннадцати народов, темные эльфы были вынуждены окончательно исчезнуть в недрах земли. За несколько столетий, прошедших с тех пор, они снова набрали силу, в совершенстве настроив свои души на таинственный мир подземной магии. Они стали куда более могущественными, чем их оставшиеся на поверхности собратья, для которых общение с потусторонними силами было скорее развлечением, чем необходимостью.
За это время темные эльфы начисто лишились потребности даже время от времени бывать на поверхности. Их тела и умы полностью приспособились к глубинам земли, и, к радости всех тех, кто остался жить под открытым небом, эльфы были вполне довольны своей жизнью, лишь изредка выбираясь наверх для разбоя и грабежа. Насколько знал Дзирт, он вообще был единственным из темных эльфов, жившим на поверхности. Со временем Дзирт научился переносить солнечный свет, однако он по-прежнему был ему неприятен.
Но даже зная о своей неуклюжести в дневное время, Дзирт последними словами выругал себя за беспечность, когда прямо перед ним возникли два огромных йети, лохматых, как бурые медведи, возникли так внезапно, как будто выросли из-под земли.
* * *
Алый флаг, резко взмывший над одной из лодок, возвестил об удаче. Реджис внимательно следил, как флаг все выше и выше поднимался по мачте. «Четырехфунтовая, никак не меньше, – одобрительно пробормотал хафлинг, когда флаг наконец застыл чуть ниже перекрестья мачты. – У кого-то сегодня вечером будет праздник».
Тут к лодке, объявившей о добыче, подлетела другая, да так стремительно, что с размаху ударила ее в борт. Рыбаки обоих экипажей, не мешкая, выхватили оружие. Реджис, которого отделяла от них лишь полоска чистой воды, отчетливо слышал перебранку капитанов.
– Эй, вы увели мою добычу! – заорал капитан второго баркаса.
– У тебя рябит в глазах от солнца! – ответствовал ему первый капитан.
– Как бы не так! Это наша рыба. Мои парни умело заарканили ее и не дали ей уйти. Поворачивай свою вонючую галошу и убирайся подобру-поздорову, пока мы не вытащили из воды и вас!
Как и следовало ожидать, команда второго баркаса мигом оказалась на первом и бросилась в бой еще до того, как его капитан успел закрыть рот.
Реджис перевел взгляд на облака. Драка на лодках была ему безразлична, хотя доносившиеся с озера вопли безусловно раздражали. Подобные потасовки были здесь обычным делом. Предметом споров традиционно являлась рыба, особенно если кому-то доставалась действительно крупная добыча. Редко когда дело доходило до драки не на жизнь, а на смерть. Чаще все заканчивалось разбитыми носами и взаимными оскорблениями. Хотя, конечно, бывали исключения. Однажды, когда сцепились сразу семнадцать лодок, три экипажа погибли целиком, а четвертый был перебит наполовину. Их тела еще долго плавали в красной от крови воде. В тот памятный день южное озеро, носившее до того имя Деллон-Лун, было переименовано в Красные Воды.
«Ах, рыбка, сколько из-за тебя забот», – еле слышно пробормотал Реджис и погрузился в размышления о том, сколь суетна жизнь обитателей Десяти Городов. И все из-за каких-то серебристых рыбешек! Города самим своим существованием были обязаны костяной форели. Эта большеголовая рыба была превосходным источником материала для поделок местных умельцев. Три озера долины были единственным местом, где водилась столь ценная рыба. И хотя сама долина была жутковатой, регулярно опустошаемой войнами местностью, не говоря уж о частых бурях и ураганах, способных запросто сравнять с землей любое, даже самое прочное строение, возможность быстрого обогащения настойчиво манила сюда все новых и новых поселенцев из самых отдаленных пределов мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89