Его черноволосую голову венчала высокая шляпа, и граф провожал глазами каждую встречную женщину, словно не подозревая, что их сердца начинают биться чаще при одном только взгляде на него.
Если он что и не выносил, так это отзывы о своей внешности, и был готов наброситься на всякого, кто мог назвать его «красавчиком».
— Это просто модное словечко, — успокаивал его Ричард.
— Мне все равно! Каждому мужчине оскорбительно, когда его называют красавцем, или, что одно и то же, денди! И мне вовсе не улыбаются такие комплименты!
Конечно, Ричард поддразнивал его, но сам был достаточно мудр, чтобы не использовать данное слово.
Он хорошо понимал, что хотя граф и умел сдерживать свои чувства, они у него были, и Ричарду абсолютно не хотелось обратить их против себя.
По Пикадилли они направились в Хэймаркет, где располагался Королевский театр.
— Если твоя француженка и вправду так очаровательна, как ты говорил, — сказал граф, — то следует признать, что она обитает не в самой здоровой среде.
Пыльные улицы, ведущие к театру, в зимнее время просто утопали в грязи.
— Она была достаточна мудра, чтобы не торопиться с выбором покровителя, — быстро ответил Ричард, — поскольку понимала, что будет иметь достаточно предложений на этот счет.
— Включая меня, надо полагать! — уточнил граф.
— Это приходило мне в голову, — подтвердил Ричард.
— Почему же она отказала тебе?
Ричард покачал головой.
— И ты думаешь, я мог ей подойти? Если уж я не могу позволить себе купить породистую лошадь, что говорить о содержании прекрасной дамы!
— Тогда чем же она так тебя интересует?
— Так получилось, что ее направил ко мне Реймонд Четтерис. Помнишь Реймонда?
— Конечно!
— Когда раскрылась его связь с замужней женщиной, у него было два выхода: на рассвете к барьеру или бежать за границу. Так что в апреле он уехал в Париж.
— И там встретил твою подругу Женевьеву.
— Именно!
— Надо сказать, он щедро возвращает старые долги.
В голосе графа послышалась легкая усмешка.
— Думаю, когда это произошло, — серьезно продолжал Ричард, — он искренне захотел ей помочь и доверил мне позаботиться о ней в первый месяц ее пребывания в Англии.
Не думаю, что потребуюсь ей потом.
— Тебе почти удалось меня заинтриговать, — сказал граф. — А кстати, Ричард, каково ее полное имя?
— Просто Женевьева.
Граф озадаченно поглядел на него, и Ричард пояснил:
— Так она называла себя во Франции, где, как я понял, у нее была скромная роль в Театре варьете. А приехав в Лондон и узнав, что Вестрис именует себя «мадам», а ко всем остальным актерам обращается «месье» или «мадемуазель», она решила выделиться и стать просто Женевьевой. Весьма оригинально, надо признать.
— Интересно, кто ей это присоветовал? — ехидно поинтересовался граф.
Они продолжали ехать, и Ричард направил графа к небольшой гостинице, находившейся за театром.
— Обычно она принимает в то время, пока ей делают прическу, — сообщил Ричард. — Надеюсь, мы не слишком поздно. Ты увидишь, она весьма привлекательна en deshabille.
Граф саркастически ухмыльнулся, но ничего не ответил.
Когда они вошли в небольшой вестибюль гостиницы, он подумал, что Ричард уводит его прочь от прежних намерений.
В настоящий момент ему вовсе не хотелось завоевывать сердце очередной женщины. Своей последней избранницей он обзавелся, как теперь сам понимал, слишком поспешно, в чем и крылась причина неудачи.
Графа раздражали не деньги, затраченные на нее, а даром потерянное время и тот факт, что, вероятно, впервые в жизни его подвел собственный вкус.
Фэй казалась необычайно приятной дамой. И лишь когда он узнал свою избранницу ближе, ему стали действовать на нервы ее пустые разговоры и манера хихикать по любому поводу, не говоря уже о том, что в своей жадности она доходила до абсурда.
Он признавал, что оказался в столь запутанной ситуации только по своей вине, и, поднимаясь следом за Ричардом на второй этаж, граф пообещал себе, что никогда более не будет столь опрометчиво принимать решения.
Ричард постучал в дверь, и им отворила служанка. На ней был несколько театральный кружевной чепчик.
— Мамзель ждаль вас, месье, — произнесла она на ломаном английском и, к своему удивлению, заметила, что Ричард не один.
Граф проследовал за ним в небольшую комнатку.
В одном из углов была кровать, скрытая шифоновыми занавесями, а возле окна за туалетным столиком сидела молодая женщина, примерявшая модную шляпку.
За ее спиной стояла модистка с другой шляпкой, и еще несколько лежали в круглых коробках на полу.
— Месье Роулендс, мамзель! — объявила служанка от дверей. — Et un autre gentilhomme.
Женщина отвернулась от зеркала.
— Ричард! Как кстати! Мне необходим ваш совет. Как я выгляжу?
В том, какой ожидался ответ, сомневаться не приходилось, так как ее пикантное личико с заостренными чертами, яркие глаза в обрамлении темных ресниц и провоцирующе приподнятые уголки алых губ подчеркивала черная шляпка, отороченная кружевами, красными лентами и розами.
Впечатление производила не только шляпка. Из всей одежды на Женевьеве была лишь тонкая черная ночная рубашка, мало скрывавшая ее стройную фигуру.
— Доброе утро, Женевьева, — сказал Ричард, поднося ее руку к губам. — Простите, что задержался, но я привез с собой того, с кем хотел бы вас познакомить — граф Хеллингтон.
Он шагнул в сторону, и Женевьева протянула руку графу.
— Enchante Monsieur, — сказала она. — Ричард много рассказывал о вас. Надеюсь вас Не разочаровать.
Граф, как и ожидалось, поцеловал ее руку.
— Надеюсь, я тоже.
— Asseyez-vous! Садитесь! — приказала Женевьева, указав на стулья. — Ричард, принесите выпить pourvotre ami, и оба смотрите на меня. Мне нужно купить три или, может быть, четыре шляпки, и я прошу у вас совет. Я хочу tout de suite!
С этими словами она снова повернулась к зеркалу и, посмотрев на свое отражение, добавила:
— Я не уверена, что выгляжу в этом tresjolie… э-э очень красиво? Как вы думаль?
Говоря, она глядела в зеркало на себя, а вовсе не на отражавшихся в нем мужчин, сидевших на довольно неудобных стульях — единственных в комнате, не заваленных грудами театрального реквизита.
— Лично мне, мадемуазель, больше нравится зеленая.
Пусть она не так выразительна, зато не скрывает черты лица.
Мягкий музыкальный голос, произнесший эти слова, настолько отличался от манеры речи Женевьевы и прозвучал так неожиданно, что граф с удивлением повернулся к говорящей.
На ней было невзрачное серое платье и такого же оттенка шляпка. Граф подумал, что если бы не голос, девушка так и осталась бы незамеченной.
Поля шляпки скрывали ее лицо, однако был виден прямой носик, миленький подбородок и линия розовых губ, говоривших о том, что их обладательница не склонна к притворству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36