У него должна быть свобода проникать через этот туман, постичь, казалось бы, непостижимое.
– Я… понимаю вас, – сказала принцесса, – вы мне очень… очень помогли.
– Думаю, – продолжал лорд Эркли, – никогда нельзя терять веру.
Она повернулась, посмотрела на него своими бездонными темными глазами и произнесла:
– Я никогда не думала… что такие люди, как вы… понимают. – Он улыбнулся, а она добавила: – Нет, это грубо… но я думаю, вам понятно, что имею в виду. Вы часть мира, который внушает мне страх, мира, который суров и хрупок… и безжалостен.
Лорд Эркли знал, что принцесса думала не о своих страданиях, а о судьбе принца Фридриха, покинутого людьми, которые старательно выслуживались перед ним до его травмы. Они подражали кайзеру, да и вообще в духе немцев было признавать только физически полноценных людей и забывать калек.
– Когда я был в Индии в прошлом году, – сказал лорд Эркли, – я подошел к подножию Гималаев. Глядя на горы, ослепительно белые при очень ярком солнце, я вдругподумал, что великая красота часто сочетается с жестокостью.
– Вы хотите сказать, что… нужно так или иначе платить за все радости, которые мы когда-либо испытали?
– Скорее то, что после страданий всегда приходит радость.
– Надеюсь, вы правы, – произнесла принцесса, – но я подумаю о ваших словах и постараюсь вас понять.
– Я сам пытаюсь себя понять, – ответил Эркли, – и уверен в одном: когда страдания приводят нас на распутье, у нас есть шанс оказаться как в раю, так и в аду. – Он улыбнулся. – Это, как вы знаете, значительно все упрощает. В то же время мы можем проиграть любой вариант – это наше дело.
– Вы помогли мне… вы так помогли мне. Это невозможно выразить словами.
– Слова никогда не выражают того, что у нас в сердце, – сказал лорд Эркли, – но думаю, принцесса, что я говорил с вами от всей души, и надеюсь, что мои слова не оставили вас равнодушной.
– Да, конечно, – ответила она. – Но сейчас я должна идти.
Принцесса посмотрела на лорда, и он понял, что она просила его не провожать ее, ведь их могли увидеть. Невероятно, подумал он, что он может читать ее мысли. Или же действительно ее сердце говорило с его сердцем? Чтобы облегчить принцессе ее положение, лорд сказал:
– Вы не рассердитесь, если я еще немного посижу здесь и подумаю?
– Я тоже… подумаю.
Она протянула руку, и он поднес ее к губам. Лорд поцеловал руку принцессы и почувствовал мягкость ее кожи. Она была удивительно спокойна, заметил Эркли. Затем, не говоря более ни слова, принцесса повернулась и направилась к отелю, двигаясь так легко, что лорду казалось, будто она парит в облаках под звуки музыки. Оставшись один, Эркли сел на скамейку, чтобы, как он и говорил, подумать о случившемся.
Ему не верилось, что он только что был с нею наедине. Что заставило его говорить с таким вдохновением? Лорд чувствовал, что слова шли не из головы, а от всего сердца. Его мозг был занят поведением целых наций, а также интригами людей вроде барона и принца Фридриха. Принцессе же была отдана другая часть его существа, он сам до конца не понимал какая. Лорд подумал, как ужасна ее жизнь. Принцесса была очень молода. Ей, наверное, не было еще и двадцати одного года, а уже три года она была женой горького пьяницы. Кровь Эстерхази давала ей гордость и умение держаться твердо, и лорд был уверен, что она никогда никому не выскажет, как она страдает. Если бы он не подслушал как обращался с ней принц прошлой ночью, конечно, он никогда бы не мог представить себе, что ее унижают и оскорбляют подобным образом. Над обеде принцесса беседовала с гостями с такой легкостью и таким шармом, что этому могла бы позавидовать куда более зрелая и опытная женщина. И только внимательно наблюдая за нею, лорд мог видеть страх в ее глазах, когда она смотрела на принца и видела, как он все больше и больше напивается.
Обдумывая все случившееся и сказанное за время своего пребывания в Мариенбаде, лорд Эркли подумал, что знает причину поведения принца. Что-то, конечно, надо было искать в его чисто немецком самомнении и пренебрежении к женщинам – одной из распространенных черт национального характера. Не вызывало сомнения и то, что принц не мог простить своей славной, очаровательной жене того, что, при взрыве бомбы анархиста она не пострадала вместе с ним. Он ненавидел ее за это и с изощренной жестокостью хотел заставить принцессу страдать так же, как и он. Поэтому он и избивал это хрупкое, неземное создание.
"Это невыносимо! – с яростью подумал лорд Эркли. – Но один Бог знает, что я могу сделать, как могу спасти ее!"
Глава 3
Принцесса Марица открыла дверь спальни и увидела, как Джозеф провожает в гостиную какого-то джентльмена. Лишь мельком взглянув на него, она узнала внушительную фигуру барона фон Эхардштейна. Принцесса подождала, пока он не скрылся из виду, и прошла в вестибюль. Здесь она услышала голос принца Фридриха:
– С добрым утром, генерал! Какой сюрприз видеть вас в столь ранний час!
– Я сегодня покидаю Мариенбад, – ответил генерал, – и хотел бы поговорить с вашим королевским высочеством перед отъездом.
– Садитесь, – указал принц Фридрих на кресло. – Что будете пить – шампанское?
– Это было бы замечательно, – произнес генерал своим гортанным голосом.
Принц Фридрих, должно быть, что-то приказал Джозефу, так как слуга вышел из гостиной, и Марица сразу же услышала слова генерала:
– Я хотел узнать, нет ли у вас новостей для меня.
– Боже правый! – воскликнул принц Фридрих. – Какие результаты могут быть.
Здесь он осекся, так как вернулся Джозеф, который, увидев принцессу, стоящую у двери, объяснил ей:
– Я несу шампанское его королевскому высочеству.
– Я хочу навестить герцогиню, Джозеф, – прошептала Марица, – скоро вернусь.
– У вас достаточно времени, ваше королевское высочество, – ответил Джозеф.
Он улыбнулся, и она была уверена, что слуга сделает все возможное, чтобы выгородить ее, если принц ее хватится. Марица не знала, что бы она делала, если бы не Джозеф. Только он мог защитить ее от издевательств принца и только перед ним не надо было притворяться. Джозеф знал все их тайны: пристрастие своего хозяина к спиртному, его жестокое обращение с женой, страх, который Марица не могла скрыть, как ни пыталась. Итак, у нее в запасе было немного времени, и она быстро спустилась на первый этаж. Герцогиня де Вальер была ее единственным другом в Мариенбаде и, похоже, единственным другом во всем мире. Теперь уже старенькая, в молодости герцогиня славилась редкой красотой, и Марица хорошо помнила, как она приезжала в Венгрию и останавливалась в доме Эстерхази, когда принцесса была еще совсем ребенком. Последние несколько лет герцогиня, жила в Мариенбаде, потому что парижский климат был ей вреден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33