– Вчера ночью, когда я… я оставила вас… – начала она тихо и затем, отведя взгляд в сторону, потому что ей стыдно было разоблачать подлость людей, которых он знал и которым доверял, передала ему то, что подслушала накануне.
– Почему вы не пришли ко мне? – спросил герцог, когда она закончила.
В первый раз за эти ужасные минуты Вирджиния посмотрела ему в лицо:
– А вы поверили бы мне? Разве вы не подумали бы, что я просто паникерша, создающая ненужный переполох? Или женщина, чье воображение переступает все границы?
– Вы правы, – честно признался он. – Трудно было бы поверить в такую историю. Даже сейчас, когда там лежит подохший пес, мне трудно поверить, что Маркус способен решиться на убийство.
– Почему вы не дали ему денег? Если преступление не удастся ему в этот раз, он, скорее всего, попытается снова.
– Я не могу дать ему такую большую сумму. Даже если бы я дал ему деньги, что толку? Подобное случалось десятки раз в прошлом и будет продолжаться впредь. Нет конца его алчности, нет конца его глупости. – Он наклонился и взял пилюли у Вирджинии. – Нам остается одно: попытаться выиграть время.
– Как? – спросила Вирджиния.
Герцог открыл футлярчик и посмотрел на пилюли.
– В моей спальне есть совершенно безвредные таблетки, которые давным-давно дал мне врач, лечивший меня от лихорадки. Я могу подложить их, и на некоторое время Маркус будет в недоумении, почему они не действуют.
– У него всего неделя на то, чтобы найти деньги, – напомнила Вирджиния.
– Глупец! Непроходимый глупец! – воскликнул герцог с внезапным гневом. – Последний раз он поклялся мне на Библии, что не будет больше играть в азартные игры. Я заплатил его долги деньгами, в которых сам остро нуждался, а сейчас, не прошло и полугода, он опять в том же положении, как прежде!
– Тогда что вы предпримете?
– Не знаю. Возможно, предъявлю ему обвинение, скажу, что мне известны его замыслы. Но такое заявление могло бы вовлечь вас в разбирательство, а этого я ни за что не допущу.
– Я не стану возражать, – ответила Вирджиния. – Если… если это спасет вашу жизнь.
Она говорила, не обдумывая своих слов, а затем почувствовала, как краска бросилась в лицо, так как увидела, что глаза герцога вопросительно смотрят на нее.
– Вирджиния! – произнес он, и теперь тон его стал совершенно иным. – Простите ли вы меня за то, что я наговорил вам только что? Не думаю, что вы когда-нибудь поймете, что значило для меня увидеть, как вы выходите из спальни этого человека. Увидеть вас такой, как вы выглядите сейчас: по-домашнему, с распущенными по плечам удивительными волосами. Если бы вы только знали, как страстно желал я увидеть вас именно такой.
– Я… я думаю, что, наверное, мне… следует вернуться в мою комнату… – начала Вирджиния, но больше ничего не могла сказать, так как руки герцога вновь оказались на ее плечах, заключив ее в объятия.
– Почему вы пытались спасти меня? – спросил герцог. – Я должен знать ответ.
Его лицо склонилось к ней, и ее внезапно охватила робость.
– Ответьте мне, – потребовал он. Вирджиния утратила голос. Казалось, он замер у нее в горле. Она ощущала только прикосновение его рук, его близость. Она чувствовала, что дрожит всем телом.
– Посмотрите на меня, Вирджиния. – Герцог говорил тихо, но повелительно. – Посмотрите на меня, – повторил он с настойчивостью, которой нельзя было не повиноваться.
Не в силах противостоять его власти над ней, Вирджиния подняла глаза. Долгое, долгое мгновение они смотрели друг на друга, и мир, казалось, закружился вокруг них в бешеном водовороте. Внезапно, издав какое-то неразборчивое восклицание, герцог потерял самообладание. Он схватил Вирджинию в объятия, его губы искали ее.
– О, моя дорогая… моя радость… моя любовь, – бормотал он. – Я настолько дорог тебе, что ты спасла меня. Я дорог тебе! Только это имеет значение. Боже мой! Вирджиния, я люблю тебя!
Он страстно целовал ее – ее губы, ее глаза, шею, волосы. Вирджиния почувствовала, что его страсть накрывает и ее, как приливная волна, и она уступила ему, понимая, что его пламя разожгло в ней ответный огонь и что поцелуи соединили их так, что из двоих отдельных людей они превратились в единое целое…
Прошло какое-то время, которое показалось им вечностью, мир застыл в неподвижности, и они забыли обо всем, кроме них самих. Наконец они вернулись к реальности.
– Я должен отпустить тебя, – хрипло произнес герцог. – О, Вирджиния, я и не представлял, что любовь может быть такой!
Герцог все еще сжимал ее в объятиях, и теперь Вирджиния склонила голову на его плечо. Он смотрел на ее полуоткрытые губы, на пылающее румянцем лицо, на глаза, потемневшие от страсти, которую он пробудил в ней.
– Ты прекрасна! – пробормотал он. – Ты прекраснее всех женщин на свете… Но я должен оставить тебя, прежде чем пробудится весь дом, чтобы поменять таблетки. Я должен найти слуг и объяснить им, что Диззи сдох от сердечного приступа. Как удачно, что я услышал, как он скребется у двери моей матери, требуя, чтобы его выпустили.
– Да… ты должен сделать… все это, – хриплым голосом произнесла Вирджиния, но смысл ее слов не был важен, имело значение лишь то, что она произносила их для него.
– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – восклицал герцог.
Он снова поцеловал ее долгим страстным поцелуем, а она крепко прижалась к нему, как ребенок, который боялся остаться в темноте и вдруг обрел безопасность и защиту.
– Мы должны идти, дорогая, поговорим сегодня позднее. Я думаю, что в данный момент Маркусу не следует знать, что его план провалился.
– Нет, нет! Потому что он попытается сделать что-то другое!
– И в следующий раз тебе, возможно, не удастся спасти меня. Я все еще не могу взять в толк, что исключительно тебе я обязан своей жизнью. О, моя радость, когда-нибудь я отплачу тебе.
– Я только хочу, чтобы ты остался жив, – прошептала Вирджиния.
Он снова целовал и целовал ее, пока, наконец, неохотно, как бы против своей воли, не разжал объятий.
– Мне не следует смотреть на тебя, – сказал он, – иначе я не смогу уйти.
Герцог пересек комнату и отпер дверь. Выглянул в коридор.
– Никого не видно, – сообщил он. – Спокойно возвращайся в свою комнату и попытайся отдохнуть. Сегодня утром нам лучше не совершать прогулку верхом, я должен кое за чем присмотреть.
– Конечно, я понимаю, – согласилась Вирджиния, хотя в глубине души была разочарована.
Она проскользнула мимо герцога, почувствовав, как его губы прижались к ее волосам, а затем быстро прошла по коридору, не оглядываясь назад. В своей комнате она бросилась на постель, дрожа от только что пережитой радости и удивления, все еще чувствуя на своих губах жадные губы герцога.
«Он любит меня, и я люблю его», – твердила она себе. Однако исподволь ей не давал покоя все тот же недоверчивый, циничный голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56