.. Четвертый год пошел, подумать только – четвертый год!.. И четвертый год только и слышишь; убили, разрушили, уничтожили, потопили, взорвали… В газетах, по радио, на улицах, везде…
И Анна Пантелеймоновна не на шутку сердилась, когда Николай начинал сравнивать фронтовую жизнь с тыловой, отдавая иногда предпочтение фронту.
– Замолчите! Слышать не хочу! Как Можно такое говорить? Дурно или хорошо у нас здесь, но люди все-таки ходят по улицам во весь рост и не боятся, что их убьют. Очереди надоели? Без работы скучно? Так ищите работу, а не расхваливайте мне войну. И не поддерживай его, Валя, пожалуйста… Пусть работает. Или учится. Вот что вам надо. Учиться вам надо.
Николай почесал затылок.
– Вот получу на днях паспорт, и тогда…
А что «тогда», Николай и сам толком не знал.
Выхода было два. Вернее – три. Но третий, хотя он был, пожалуй, самым легким и выгодным, Николай в конце концов отбрасывал.
Первый выход – закончив все свои дела, отправиться в райком и сказать там: «Вот я такой-то и такой-то, вернулся с фронта, специальности не имею – назначайте куда хотите, вам виднее». Это был выход самый простой.
Второй – тот самый, на котором настаивала Анна Пантелеймоновна – пойти учиться. Поступить в какой-нибудь техникум или институт, любой – строительный, индустриальный, горный, и, помучившись над книгой столько-то там лет, получить специальность. Этот вариант был сложнее: за время войны Николай перезабыл все то немногое, чему когда-то учился, и, откровенно говоря, без особого восторга думал о парте и книге. Но с точки зрения здравого смысла, как говорил Валерьян Сергеевич, этот выход был наиболее правилен: раньше или позже, специальность получить надо было.
Но первый вариант пугал неясностью перспективы, второй – относительно далекой перспективой, и оба, чего греха таить, – скудостью заработка. На первых порах, правда, была пенсия, но рука заживает, и пенсию снимут, – сиди тогда на стипендии или каких-нибудь четырехстах – пятистах рублях.
И вот тут-то всплывал третий, самый соблазнительный вариант, автором которого был дьявол-искуситель в лице Яшки.
Яшка был человеком дела. Он не любил разговоров впустую, которыми занимались, на его взгляд, остальные жильцы квартиры. Все разговоры об учении он называл разговорами «до лампочки» и ни одной минуты не сомневался, что в первых же экзаменах Николай «засыплется». В то, что райком сможет найти для Николая хорошую работу, он тоже не верил.
– Это не для тебя, брат. Физическим трудом заниматься ты пока не можешь, вот и предложат тебе что-нибудь бумажное.
А это по нынешним временам Яшка считал самым неподходящим.
– Это тебе не фронт – винтовку в руки и «ура, вперед!» Тут на таких можешь нарваться – раз-два! – обведут вокруг пальца. Пикнуть не успеешь, и будьте любезны – ты меня видишь, я тебя нет! – Яшка четырьмя пальцами изображал решетку. – Нужно это тебе?
Нет, Яшкин план был прост и ясен. Время сейчас нелегкое, Николаю надо содержать семью (крутись, не крутись, все равно женишься на Вале). А кто больше всех сейчас зарабатывает? Конечно, шофер. Значит, надо становиться шофером.
– За две недели я из тебя такого водителя сделаю – закачаешься. Что пальцы плохо работают – это ерунда, важен локоть, плечо и вот это вот место, – Яшка показывал на свое широкое костистое запястье, не зная, как его назвать. – Права получишь в два счета. На работу устрою к нам в гараж, в субботу как раз новые машины получаем, – одним словом, заживем мы с тобой, Николай Иванович, ты даже не представляешь, что это за жизнь будет.
Яшка хлопал себя по коленке и прищелкивал языком.
– Скажи, что Яшка неумный. А? В этих вопросах я всех твоих Валерьянов за пояс заткну. Согласен?
Николай смотрел в окно и рассеянно отвечал:
– Согласен.
– А раз согласен, завтра же и начнем.
– Нет, завтра я еще не могу.
– Тогда послезавтра.
– И послезавтра не смогу – в райком надо.
Яшка начинал злиться:
– Вот заладил одно и то же: не могу да не могу. Ты не юли. Говори прямо: хочешь или не хочешь?
Яшка был парень напористый, но ответа он так и не получил, – другие, совершенно неожиданные события не дали Николаю возможности принять окончательное решение.
– 16 –
В самый канун Октябрьских праздников Николай получил паспорт.
– Пока что временный, – сказал сидевший за окошком румяный, похожий на девушку сержант милиции. – Распишитесь. Через шесть месяцев выдадим постоянный. И здесь тоже.
Николай с трудом расписался, держа перо между большим и указательным пальцем, посмотрел на фотокарточку, – до чего ж унылое лицо! – сунул паспорт в карман и пошел в райком: он находился напротив.
Райком занял около часу. В шесть Николай вернулся домой.
На лестнице столкнулся с управдомшей – энергичной, хриплоголосой женщиной в стеганой военной телогрейке. В последние дни, встречаясь с ним, она как-то странно на него поглядывала. Сегодня она просто подошла и сказала:
– Простите, вы, кажется, в шестнадцатой квартире живете?
– В шестнадцатой, – ответил Николай.
– И, если не ошибаюсь, вы сейчас уже не военнослужащий?
Николай, до сих пор ходивший в погонах (как Яшка говорил, для облегчения жизни), немного смутился.
– Да, вроде как уже не военнослужащий.
– И живете на жилплощади Гиреева?
– Так точно.
– И не прописаны?
– Совершенно верно.
Управдомша многозначительно помолчала, глядя на Николая недружелюбным взглядом, потом сказала:
– Но вам должно быть известно, что непрописанными на чужой площади могут жить только военнослужащие.
– Нет, это как раз мне и неизвестно, – ответил Николай. – Но если это необходимо, я, конечно, сейчас же пропишусь. Паспорт у меня в кармане, только что получил.
На управдомшу это не произвело никакого впечатления.
– Вашего желания недостаточно, – сухо сказала она. – Вам придется сходить в райжилуправление к товарищу Кочкину.
– А зачем мне нужно идти в райжилуправление к товарищу Кочкину? – Николай почувствовал, что начинает раздражаться.
– А затем, что без его разрешения я не имею права выдать вам форму номер один.
– Что это еще за форма?
– Справка о том, что санминимум разрешает вам поселиться на данной площади. У Гиреева сколько метров?
Николай на минуту задумался.
– По-моему, двенадцать.
– А по-моему – одиннадцать, – так же сухо и недружелюбно сказала управдомша. – Вряд ли Кочкин разрешит. На человека полагается шесть метров.
– Ну, это уж я с ним буду решать! – резко сказал Николай и стал подниматься по лестнице.
Управдомша крикнула ему вдогонку:
– Прошу только не задерживать решения. Я вовсе не намерена иметь из-за вас неприятности от участкового.
Николай ничего не ответил, но, открывая дверь, подумал, что, очевидно, с этой дамой надо разговаривать на другом языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
И Анна Пантелеймоновна не на шутку сердилась, когда Николай начинал сравнивать фронтовую жизнь с тыловой, отдавая иногда предпочтение фронту.
– Замолчите! Слышать не хочу! Как Можно такое говорить? Дурно или хорошо у нас здесь, но люди все-таки ходят по улицам во весь рост и не боятся, что их убьют. Очереди надоели? Без работы скучно? Так ищите работу, а не расхваливайте мне войну. И не поддерживай его, Валя, пожалуйста… Пусть работает. Или учится. Вот что вам надо. Учиться вам надо.
Николай почесал затылок.
– Вот получу на днях паспорт, и тогда…
А что «тогда», Николай и сам толком не знал.
Выхода было два. Вернее – три. Но третий, хотя он был, пожалуй, самым легким и выгодным, Николай в конце концов отбрасывал.
Первый выход – закончив все свои дела, отправиться в райком и сказать там: «Вот я такой-то и такой-то, вернулся с фронта, специальности не имею – назначайте куда хотите, вам виднее». Это был выход самый простой.
Второй – тот самый, на котором настаивала Анна Пантелеймоновна – пойти учиться. Поступить в какой-нибудь техникум или институт, любой – строительный, индустриальный, горный, и, помучившись над книгой столько-то там лет, получить специальность. Этот вариант был сложнее: за время войны Николай перезабыл все то немногое, чему когда-то учился, и, откровенно говоря, без особого восторга думал о парте и книге. Но с точки зрения здравого смысла, как говорил Валерьян Сергеевич, этот выход был наиболее правилен: раньше или позже, специальность получить надо было.
Но первый вариант пугал неясностью перспективы, второй – относительно далекой перспективой, и оба, чего греха таить, – скудостью заработка. На первых порах, правда, была пенсия, но рука заживает, и пенсию снимут, – сиди тогда на стипендии или каких-нибудь четырехстах – пятистах рублях.
И вот тут-то всплывал третий, самый соблазнительный вариант, автором которого был дьявол-искуситель в лице Яшки.
Яшка был человеком дела. Он не любил разговоров впустую, которыми занимались, на его взгляд, остальные жильцы квартиры. Все разговоры об учении он называл разговорами «до лампочки» и ни одной минуты не сомневался, что в первых же экзаменах Николай «засыплется». В то, что райком сможет найти для Николая хорошую работу, он тоже не верил.
– Это не для тебя, брат. Физическим трудом заниматься ты пока не можешь, вот и предложат тебе что-нибудь бумажное.
А это по нынешним временам Яшка считал самым неподходящим.
– Это тебе не фронт – винтовку в руки и «ура, вперед!» Тут на таких можешь нарваться – раз-два! – обведут вокруг пальца. Пикнуть не успеешь, и будьте любезны – ты меня видишь, я тебя нет! – Яшка четырьмя пальцами изображал решетку. – Нужно это тебе?
Нет, Яшкин план был прост и ясен. Время сейчас нелегкое, Николаю надо содержать семью (крутись, не крутись, все равно женишься на Вале). А кто больше всех сейчас зарабатывает? Конечно, шофер. Значит, надо становиться шофером.
– За две недели я из тебя такого водителя сделаю – закачаешься. Что пальцы плохо работают – это ерунда, важен локоть, плечо и вот это вот место, – Яшка показывал на свое широкое костистое запястье, не зная, как его назвать. – Права получишь в два счета. На работу устрою к нам в гараж, в субботу как раз новые машины получаем, – одним словом, заживем мы с тобой, Николай Иванович, ты даже не представляешь, что это за жизнь будет.
Яшка хлопал себя по коленке и прищелкивал языком.
– Скажи, что Яшка неумный. А? В этих вопросах я всех твоих Валерьянов за пояс заткну. Согласен?
Николай смотрел в окно и рассеянно отвечал:
– Согласен.
– А раз согласен, завтра же и начнем.
– Нет, завтра я еще не могу.
– Тогда послезавтра.
– И послезавтра не смогу – в райком надо.
Яшка начинал злиться:
– Вот заладил одно и то же: не могу да не могу. Ты не юли. Говори прямо: хочешь или не хочешь?
Яшка был парень напористый, но ответа он так и не получил, – другие, совершенно неожиданные события не дали Николаю возможности принять окончательное решение.
– 16 –
В самый канун Октябрьских праздников Николай получил паспорт.
– Пока что временный, – сказал сидевший за окошком румяный, похожий на девушку сержант милиции. – Распишитесь. Через шесть месяцев выдадим постоянный. И здесь тоже.
Николай с трудом расписался, держа перо между большим и указательным пальцем, посмотрел на фотокарточку, – до чего ж унылое лицо! – сунул паспорт в карман и пошел в райком: он находился напротив.
Райком занял около часу. В шесть Николай вернулся домой.
На лестнице столкнулся с управдомшей – энергичной, хриплоголосой женщиной в стеганой военной телогрейке. В последние дни, встречаясь с ним, она как-то странно на него поглядывала. Сегодня она просто подошла и сказала:
– Простите, вы, кажется, в шестнадцатой квартире живете?
– В шестнадцатой, – ответил Николай.
– И, если не ошибаюсь, вы сейчас уже не военнослужащий?
Николай, до сих пор ходивший в погонах (как Яшка говорил, для облегчения жизни), немного смутился.
– Да, вроде как уже не военнослужащий.
– И живете на жилплощади Гиреева?
– Так точно.
– И не прописаны?
– Совершенно верно.
Управдомша многозначительно помолчала, глядя на Николая недружелюбным взглядом, потом сказала:
– Но вам должно быть известно, что непрописанными на чужой площади могут жить только военнослужащие.
– Нет, это как раз мне и неизвестно, – ответил Николай. – Но если это необходимо, я, конечно, сейчас же пропишусь. Паспорт у меня в кармане, только что получил.
На управдомшу это не произвело никакого впечатления.
– Вашего желания недостаточно, – сухо сказала она. – Вам придется сходить в райжилуправление к товарищу Кочкину.
– А зачем мне нужно идти в райжилуправление к товарищу Кочкину? – Николай почувствовал, что начинает раздражаться.
– А затем, что без его разрешения я не имею права выдать вам форму номер один.
– Что это еще за форма?
– Справка о том, что санминимум разрешает вам поселиться на данной площади. У Гиреева сколько метров?
Николай на минуту задумался.
– По-моему, двенадцать.
– А по-моему – одиннадцать, – так же сухо и недружелюбно сказала управдомша. – Вряд ли Кочкин разрешит. На человека полагается шесть метров.
– Ну, это уж я с ним буду решать! – резко сказал Николай и стал подниматься по лестнице.
Управдомша крикнула ему вдогонку:
– Прошу только не задерживать решения. Я вовсе не намерена иметь из-за вас неприятности от участкового.
Николай ничего не ответил, но, открывая дверь, подумал, что, очевидно, с этой дамой надо разговаривать на другом языке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65