Но после твоей смерти, Арванд, следить за ним будет уже некому....
- Знаю, и он перережет пол-Халога.
- Напрасно тратишь время. И прекрати ухмыляться, чертов ванир. Меня тошнит от твоих улыбочек.
- Я не ухмыляюсь.
Гунастр вдруг понял, что очень устал от бессмысленного спора и, что сейчас уступит своему помощнику, лишь бы тот отстал.
- Скажи мне откровенно, полоумный гладиатор, что ты задумал?
- Я хочу навестить вместе с ним одну очень добрую женщину...
- Женщину? Дьяволы преисподней, только этого не хватало...
- Ты, старый извращенец, и не понимаешь, как прекрасны эти не похожие на нас создания.
Гунастр поднял брови и в изумлении покачал головой.
- Удивительно, что я до сих пор терплю твою наглость.
Арванд рассмеялся.
- Благодарность киммерийца обезопасит тебя от его нападений, ведь варвары умеют быть признательными. Куда в большей степени, чем цивилизованные люди.
- Ты прав, - сдался наконец Гунастр. - Но учти, если что-нибудь случится, я выдам тебя родственникам погибших, а уж что они с тобой сделают - это меня не касается.
- Идет, - сказал Арванд.
Киммериец смерил Арванда недоверчивым взглядом, когда тот отпер замок и сделал приглашающий жест.
- Выходи же, - повторил тот. - Сегодняшний вечер наш. Я выпросил для тебя разрешение прогуляться в город.
Конан выскочил из своей каморки, все еще опасаясь подвоха. Видя его настороженность, Арванд улыбнулся.
- Мы идем в гости, - сказал он.
- Зачем это? - проворчал варвар. - Мне и здесь неплохо.
- Есть одно дело.
- Нужно кого-нибудь убить? - с надеждой спросил Конан, которого только что озарила эта догадка.
Арванд поперхнулся.
- Ты неисправим, киммериец. Нет, пока что никого убивать не надо. Идем же, клянусь, тебе понравится.
Гладиаторы вышли за ворота, и стражники тут же заложили за ними засов с внешней стороны казармы. Конан и Арванд двинулись по заснеженным улицам Халога.
Конан оглядывался по сторонам, запоминая расположение домов, переулков, подворотен и лазеек. Делал он это весьма откровенно, отчасти вследствие отсутствия навыка в таком деле, как скрытность, отчасти из желания продемонстрировать свое презрение этому ваниру. Арванд безмолвно усмехался. Он слишком хорошо понимал, что творится в душе молодого киммерийца.
Возле харчевни с вывеской, изображающей огромного бурого быка, на каждый рог которого было насажено по человеку, Арванд остановился.
- Здесь, - сказал он и толкнул низкую дверь с деревянной ручкой, потемневшей и отполированной тысячами прикосновений.
Вслед за ваниром Конан вошел в задымленное помещение, где было полно народу. Люди сидели на скамьях вдоль стен за длинными столами - ели, пили, галдели, стучали кулаками. Несколько дородных девиц, полураздетых и распаренных от духоты, суетились, разнося ужин и выпивку и уворачиваясь от щипков и неуклюжих попыток ухватить их за грудь. Конан проводил взглядом одну из них, потом другую. Перевел глаза на жующих и пьющих. С удивлением поймал себя на мысли о том, что потискать девушку ему, пожалуй, хочется больше, нежели расквасить физиономию кому-нибудь из этих противных гиперборейцев.
Арванд засмеялся и положил руку ему на плечо. Конан слегка вздрогнул, и ванир, почувствовав это, тут же убрал руку.
- Идем же, я познакомлю тебя с хозяйкой этого заведения. Ее имя Амалазунта, но мужчины называют ее Изюмчик. Клянусь, она и впрямь настоящий изюм - сладкая и липучая.
- А что такое "изюм"? - спросил Конан.
- Такое лакомство в Туране.
Конан шевельнул бровями, но ничего не сказал.
Предупрежденная заранее, Амалазунта ждала в своей комнате наверху. Арванд сразу заметил, что она нервничает.
- Привет, Черника, - сказал Арванд. - Ты еще на отмыла ротик? Так и ходишь с пятнышком под носом?
- Привет, - ответила она сердито.
- Гостей принимаешь?
- Только по одному, - ответила Амалазунта и бросила на Конана оценивающий взгляд. - И боюсь, ванир, что сегодня тебе здесь просто нечего будет делать.
- Тем лучше, - хмыкнул Арванд. - Я предамся неумеренному пьянству.
Конан стоял посреди тесной спаленки, чувствуя себя громоздким и неуместным предметом, и потому медленно сатанел.
- Желаю удачи, - сказал Арванд поцеловал Амалазунту в губы и вышел, захлопнув за собой дверь.
Амалазунта почувствовала, что краснеет. Она вдруг растерялась. Варвар продолжал молчать, хмуро глядя на нее холодными глазами, и не двигался с места. Он еще не решил, как ему относиться к ситуации: то ли переломать здесь всю мебель, связать женщину и удрать (но куда? и без провизии? безоружным?), то ли раздеть ее и выяснить наконец, стоит ли так переживать из-за женщин, как это делают некоторые знакомцы Конана.
- Как тебя зовут, красивый юноша? - спросила Амалазунта хриплым от волнения голосом.
- Конан, - буркнул он. - А тебя звать Амалазунта.
- Иди сюда, Конан, - позвала она еще более сипло.
Он отбросил последние сомнения и развязно плюхнулся рядом с женщиной. Кровать угрожающе затрещала под его внушительным весом.
- А у тебя всегда такой голос? - вдруг спросил он.
Женщина засмеялась и закашлялась.
- Нет, - сказала она.
- А, - отозвался Конан.
- Хочешь вина? - предложила трактирщица. - Мы с сестрой покупаем. Ты какое любишь - красное или белое?
- Неразбавленное, - сказал Конан.
Амалазунта рассмеялась, разливая вино по кружкам. Конан мрачно косился на нее, желая выяснить, уж не над ним ли она потешается. Но она выглядела такой славной и доброй, что в эту минуту он почти понял людей, мечтающих только о теплом доме, заботливой хозяйке и выводке детишек. Он глотнул действительно неплохого вина, поглядывая при этом на пухлую губку и бархатистую родинку Амалазунты, приникшей к своей кружке. Она заметила его взгляд и прошептала: "Что?.." Конан с грохотом поставил кружку на пол и схватил Амалазунту за плечо. Она с готовностью подсела к нему на колени. Губами, сладкими от вина, она поцеловала его в губы, одновременно с этим распуская завязки на груди. Припомнив откровения сверстников, Конан запустил ей за шиворот свою широкую мозолистую руку и нащупал роскошный бюст трактирщицы.
- Вот здорово, - сказал он. - Какие они у тебя мягкие... Они у всех такие?
- Что значит "у всех"? - обиделась Амалазунта, гордившаяся своей грудью, которая была, признана одной из наиболее соблазнительных в Халога.
- Просто я думал, грудь у женщин твердая, как камень. Вроде мускула... - Для наглядности он потыкал в свой железный бицепс.
"Какой дикий, - думала Амалазунта, чуть не облизываясь, - какой неиспорченный..."
Тем временем Конан неумело, но с энтузиазмом заголил ее до пояса и уложил на кровать, пристроившись рядом. Грубые мозоли на ладонях юноши царапали нежную кожу Амалазунты. Неловко повернувшись он задел ее бедро угловатым коленом, но даже не заметил этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
- Знаю, и он перережет пол-Халога.
- Напрасно тратишь время. И прекрати ухмыляться, чертов ванир. Меня тошнит от твоих улыбочек.
- Я не ухмыляюсь.
Гунастр вдруг понял, что очень устал от бессмысленного спора и, что сейчас уступит своему помощнику, лишь бы тот отстал.
- Скажи мне откровенно, полоумный гладиатор, что ты задумал?
- Я хочу навестить вместе с ним одну очень добрую женщину...
- Женщину? Дьяволы преисподней, только этого не хватало...
- Ты, старый извращенец, и не понимаешь, как прекрасны эти не похожие на нас создания.
Гунастр поднял брови и в изумлении покачал головой.
- Удивительно, что я до сих пор терплю твою наглость.
Арванд рассмеялся.
- Благодарность киммерийца обезопасит тебя от его нападений, ведь варвары умеют быть признательными. Куда в большей степени, чем цивилизованные люди.
- Ты прав, - сдался наконец Гунастр. - Но учти, если что-нибудь случится, я выдам тебя родственникам погибших, а уж что они с тобой сделают - это меня не касается.
- Идет, - сказал Арванд.
Киммериец смерил Арванда недоверчивым взглядом, когда тот отпер замок и сделал приглашающий жест.
- Выходи же, - повторил тот. - Сегодняшний вечер наш. Я выпросил для тебя разрешение прогуляться в город.
Конан выскочил из своей каморки, все еще опасаясь подвоха. Видя его настороженность, Арванд улыбнулся.
- Мы идем в гости, - сказал он.
- Зачем это? - проворчал варвар. - Мне и здесь неплохо.
- Есть одно дело.
- Нужно кого-нибудь убить? - с надеждой спросил Конан, которого только что озарила эта догадка.
Арванд поперхнулся.
- Ты неисправим, киммериец. Нет, пока что никого убивать не надо. Идем же, клянусь, тебе понравится.
Гладиаторы вышли за ворота, и стражники тут же заложили за ними засов с внешней стороны казармы. Конан и Арванд двинулись по заснеженным улицам Халога.
Конан оглядывался по сторонам, запоминая расположение домов, переулков, подворотен и лазеек. Делал он это весьма откровенно, отчасти вследствие отсутствия навыка в таком деле, как скрытность, отчасти из желания продемонстрировать свое презрение этому ваниру. Арванд безмолвно усмехался. Он слишком хорошо понимал, что творится в душе молодого киммерийца.
Возле харчевни с вывеской, изображающей огромного бурого быка, на каждый рог которого было насажено по человеку, Арванд остановился.
- Здесь, - сказал он и толкнул низкую дверь с деревянной ручкой, потемневшей и отполированной тысячами прикосновений.
Вслед за ваниром Конан вошел в задымленное помещение, где было полно народу. Люди сидели на скамьях вдоль стен за длинными столами - ели, пили, галдели, стучали кулаками. Несколько дородных девиц, полураздетых и распаренных от духоты, суетились, разнося ужин и выпивку и уворачиваясь от щипков и неуклюжих попыток ухватить их за грудь. Конан проводил взглядом одну из них, потом другую. Перевел глаза на жующих и пьющих. С удивлением поймал себя на мысли о том, что потискать девушку ему, пожалуй, хочется больше, нежели расквасить физиономию кому-нибудь из этих противных гиперборейцев.
Арванд засмеялся и положил руку ему на плечо. Конан слегка вздрогнул, и ванир, почувствовав это, тут же убрал руку.
- Идем же, я познакомлю тебя с хозяйкой этого заведения. Ее имя Амалазунта, но мужчины называют ее Изюмчик. Клянусь, она и впрямь настоящий изюм - сладкая и липучая.
- А что такое "изюм"? - спросил Конан.
- Такое лакомство в Туране.
Конан шевельнул бровями, но ничего не сказал.
Предупрежденная заранее, Амалазунта ждала в своей комнате наверху. Арванд сразу заметил, что она нервничает.
- Привет, Черника, - сказал Арванд. - Ты еще на отмыла ротик? Так и ходишь с пятнышком под носом?
- Привет, - ответила она сердито.
- Гостей принимаешь?
- Только по одному, - ответила Амалазунта и бросила на Конана оценивающий взгляд. - И боюсь, ванир, что сегодня тебе здесь просто нечего будет делать.
- Тем лучше, - хмыкнул Арванд. - Я предамся неумеренному пьянству.
Конан стоял посреди тесной спаленки, чувствуя себя громоздким и неуместным предметом, и потому медленно сатанел.
- Желаю удачи, - сказал Арванд поцеловал Амалазунту в губы и вышел, захлопнув за собой дверь.
Амалазунта почувствовала, что краснеет. Она вдруг растерялась. Варвар продолжал молчать, хмуро глядя на нее холодными глазами, и не двигался с места. Он еще не решил, как ему относиться к ситуации: то ли переломать здесь всю мебель, связать женщину и удрать (но куда? и без провизии? безоружным?), то ли раздеть ее и выяснить наконец, стоит ли так переживать из-за женщин, как это делают некоторые знакомцы Конана.
- Как тебя зовут, красивый юноша? - спросила Амалазунта хриплым от волнения голосом.
- Конан, - буркнул он. - А тебя звать Амалазунта.
- Иди сюда, Конан, - позвала она еще более сипло.
Он отбросил последние сомнения и развязно плюхнулся рядом с женщиной. Кровать угрожающе затрещала под его внушительным весом.
- А у тебя всегда такой голос? - вдруг спросил он.
Женщина засмеялась и закашлялась.
- Нет, - сказала она.
- А, - отозвался Конан.
- Хочешь вина? - предложила трактирщица. - Мы с сестрой покупаем. Ты какое любишь - красное или белое?
- Неразбавленное, - сказал Конан.
Амалазунта рассмеялась, разливая вино по кружкам. Конан мрачно косился на нее, желая выяснить, уж не над ним ли она потешается. Но она выглядела такой славной и доброй, что в эту минуту он почти понял людей, мечтающих только о теплом доме, заботливой хозяйке и выводке детишек. Он глотнул действительно неплохого вина, поглядывая при этом на пухлую губку и бархатистую родинку Амалазунты, приникшей к своей кружке. Она заметила его взгляд и прошептала: "Что?.." Конан с грохотом поставил кружку на пол и схватил Амалазунту за плечо. Она с готовностью подсела к нему на колени. Губами, сладкими от вина, она поцеловала его в губы, одновременно с этим распуская завязки на груди. Припомнив откровения сверстников, Конан запустил ей за шиворот свою широкую мозолистую руку и нащупал роскошный бюст трактирщицы.
- Вот здорово, - сказал он. - Какие они у тебя мягкие... Они у всех такие?
- Что значит "у всех"? - обиделась Амалазунта, гордившаяся своей грудью, которая была, признана одной из наиболее соблазнительных в Халога.
- Просто я думал, грудь у женщин твердая, как камень. Вроде мускула... - Для наглядности он потыкал в свой железный бицепс.
"Какой дикий, - думала Амалазунта, чуть не облизываясь, - какой неиспорченный..."
Тем временем Конан неумело, но с энтузиазмом заголил ее до пояса и уложил на кровать, пристроившись рядом. Грубые мозоли на ладонях юноши царапали нежную кожу Амалазунты. Неловко повернувшись он задел ее бедро угловатым коленом, но даже не заметил этого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49