Я забирался по отвесной стене на крышу висячего сада... и вообще.
Семирамис покачала головой. Она уже почти оправилась от перенесенного кошмара и заговорила рассудительно и трезво:
- Мне кажется, причина в ином, Конан. Ючэну нужно было, чтобы ты находился не у меня дома, а где-нибудь в другом месте. Причем в таком месте, куда ты непременно пойдешь. А если ты и можешь на что-нибудь променять любовное свидание, так это на хорошую кражу.
- Верно, - пробормотал Конан, уязвленный. - Значит, этот маленький поганец рассчитал все безошибочно. Пока я обворовывал Зоэ, сам он потрудился здесь, обворовывая меня.
- Обворовывая _м_е_н_я_, - поправила Семирамис.
- Неважно, - отмахнулся Конан, не замечая, что на лице Семирамис проступило странное выражение, словно она хотела возразить: "Очень даже важно". - В конце концов, он заплатил мне за пояс. Довольно много золота. Тем более, что сегодня утром на базаре...
Он хотел было сказать, что его обокрали, но вовремя остановился и прикусил язык. Незачем этой насмешливой женщине знать еще и об этой его неудаче.
Но Семирамис пристально слыша за ним.
- Так что было сегодня утром на базаре?
- Я пропил почти все деньги.
- И одарил каким-нибудь баснословным подарком какую-нибудь дешевую девку? - ревниво спросила Семирамис.
- Да нет же, - отрекся Конан. - Просто так вышло. Клянусь, я люблю только тебя, Семирамис. Я подарю тебе другую диадему. Если хочешь, подождем, пока градоправитель одарит свою любовницу, и я снова обкраду эту потаскуху Зоэ.
- Хочу! - просветлела Семирамис и умчалась на кухню, чтобы приготовить своему возлюбленному ужин. Голова у нее болеть перестала, Конан опять был при деньгах - почему бы не полюбить молодого киммерийца? Семирамис всегда ощущала к этому юноше вполне искреннее расположение, перерастающее в пылкую страсть всякий раз, как он обзаводился толстым кошельком.
И вдруг дикий рев ее возлюбленного заставил Семирамис выронить столовый нож и в спешке примчаться в комнату.
- Кром! - воззвал варвар к своему дикому божеству, после чего, без паузы, начал изрыгать ругательства на всех известных ему языках. Поскольку ругательства были обычно первыми словами, которые киммериец усваивал, оказавшись в новой для себя стране, то знал он их изрядное количество. Золотые монеты были рассыпаны по полу у ног Конана, как будто они обожгли ему пальцы и он выронил их.
- В чем дело, дорогой? - осведомилась Семирамис, уяснив, что ни змеи, ни крокодилы не заползли ненароком в ее уютный домик, и, что возлюбленный цел и невредим, а если и повредился слегка рассудком, то хуже от этого не стал. Женщина наклонилась и подняла золотой. - Что-то не так с этими деньгами?
Умело она прикусила золотой, потом принялась рассматривать его и так и этак.
- По-моему, это хорошие старинные монеты, - сказала она наконец. - Я видела такие как-то раз. Да ты мне и показывал. Помнишь, когда обворовал меняльную лавочку? Эти деньги намного дороже новых, потому что в них меньше медных примесей.
Конан дико посмотрел на нее.
- Это и есть те самые монеты, - сказал он.
Семирамис не поняла.
- Что?
- Это _т_е _с_а_м_ы_е_ деньги, которые я спер из меняльной лавочки! заорал Конан. - Я убью этого проклятого кхитайца! Он обворовал меня! Это он вспорол мой кошелек там, на базаре! А сам еще сочувствовал, желтая морда, кивал, языком цокал! Пирожком угостил! Зенки свои косые щурил с хитрецой, а я-то и не понял!
Слушая этот бессвязный монолог, Семирамис раскрыла рот от изумления.
- Ты хочешь сказать... что утром на базаре тебя о_б_в_о_р_о_в_а_л_и_?
Конан побагровел.
- Ну да, - нехотя сознался он. - Какая-то чертовски ловкая бестия разрезала мой кошелек, и вытащила оттуда все деньги, пока я... - Он криво улыбнулся, вспомнив свой разговор с кхитайцем. - Пока я хлопал ушами не хуже слона.
Он подумал еще немного, потом наклонился и принялся собирать деньги с пола складывая их в мешочек.
- Ты мог бы разыскать этого кхитайца и вытрясти из него все, что он украл у тебя... и у меня, - сказала Семирамис.
- Думаю, Ючэна уже нет в Шадизаре, - сказал Конан. - Я почти уверен, что он смылся, как только получил пояс богини Шан.
- Но как? Ворота-то закрыты!
- Не знаю. Прошел сквозь стену или еще что-нибудь учудил. Он говорит, что не колдун, только жрец. Но в чем разница между жрецом и колдуном? Конан пожал плечами. - Это не по моей части. В том, что Ючэн умеет творить чудеса я не сомневаюсь.
- Значит, все пропало! - сказала Семирамис с отчаянием. Ей было очень жаль расставаться с диадемой.
Конан неожиданно рассмеялся и рывком затянул тесемки своего кожаного кошеля.
- В конце концов, - сказал он, - если Ючэна в городе больше нет, значит, я по-прежнему самый ловкий вор в Шадизаре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Семирамис покачала головой. Она уже почти оправилась от перенесенного кошмара и заговорила рассудительно и трезво:
- Мне кажется, причина в ином, Конан. Ючэну нужно было, чтобы ты находился не у меня дома, а где-нибудь в другом месте. Причем в таком месте, куда ты непременно пойдешь. А если ты и можешь на что-нибудь променять любовное свидание, так это на хорошую кражу.
- Верно, - пробормотал Конан, уязвленный. - Значит, этот маленький поганец рассчитал все безошибочно. Пока я обворовывал Зоэ, сам он потрудился здесь, обворовывая меня.
- Обворовывая _м_е_н_я_, - поправила Семирамис.
- Неважно, - отмахнулся Конан, не замечая, что на лице Семирамис проступило странное выражение, словно она хотела возразить: "Очень даже важно". - В конце концов, он заплатил мне за пояс. Довольно много золота. Тем более, что сегодня утром на базаре...
Он хотел было сказать, что его обокрали, но вовремя остановился и прикусил язык. Незачем этой насмешливой женщине знать еще и об этой его неудаче.
Но Семирамис пристально слыша за ним.
- Так что было сегодня утром на базаре?
- Я пропил почти все деньги.
- И одарил каким-нибудь баснословным подарком какую-нибудь дешевую девку? - ревниво спросила Семирамис.
- Да нет же, - отрекся Конан. - Просто так вышло. Клянусь, я люблю только тебя, Семирамис. Я подарю тебе другую диадему. Если хочешь, подождем, пока градоправитель одарит свою любовницу, и я снова обкраду эту потаскуху Зоэ.
- Хочу! - просветлела Семирамис и умчалась на кухню, чтобы приготовить своему возлюбленному ужин. Голова у нее болеть перестала, Конан опять был при деньгах - почему бы не полюбить молодого киммерийца? Семирамис всегда ощущала к этому юноше вполне искреннее расположение, перерастающее в пылкую страсть всякий раз, как он обзаводился толстым кошельком.
И вдруг дикий рев ее возлюбленного заставил Семирамис выронить столовый нож и в спешке примчаться в комнату.
- Кром! - воззвал варвар к своему дикому божеству, после чего, без паузы, начал изрыгать ругательства на всех известных ему языках. Поскольку ругательства были обычно первыми словами, которые киммериец усваивал, оказавшись в новой для себя стране, то знал он их изрядное количество. Золотые монеты были рассыпаны по полу у ног Конана, как будто они обожгли ему пальцы и он выронил их.
- В чем дело, дорогой? - осведомилась Семирамис, уяснив, что ни змеи, ни крокодилы не заползли ненароком в ее уютный домик, и, что возлюбленный цел и невредим, а если и повредился слегка рассудком, то хуже от этого не стал. Женщина наклонилась и подняла золотой. - Что-то не так с этими деньгами?
Умело она прикусила золотой, потом принялась рассматривать его и так и этак.
- По-моему, это хорошие старинные монеты, - сказала она наконец. - Я видела такие как-то раз. Да ты мне и показывал. Помнишь, когда обворовал меняльную лавочку? Эти деньги намного дороже новых, потому что в них меньше медных примесей.
Конан дико посмотрел на нее.
- Это и есть те самые монеты, - сказал он.
Семирамис не поняла.
- Что?
- Это _т_е _с_а_м_ы_е_ деньги, которые я спер из меняльной лавочки! заорал Конан. - Я убью этого проклятого кхитайца! Он обворовал меня! Это он вспорол мой кошелек там, на базаре! А сам еще сочувствовал, желтая морда, кивал, языком цокал! Пирожком угостил! Зенки свои косые щурил с хитрецой, а я-то и не понял!
Слушая этот бессвязный монолог, Семирамис раскрыла рот от изумления.
- Ты хочешь сказать... что утром на базаре тебя о_б_в_о_р_о_в_а_л_и_?
Конан побагровел.
- Ну да, - нехотя сознался он. - Какая-то чертовски ловкая бестия разрезала мой кошелек, и вытащила оттуда все деньги, пока я... - Он криво улыбнулся, вспомнив свой разговор с кхитайцем. - Пока я хлопал ушами не хуже слона.
Он подумал еще немного, потом наклонился и принялся собирать деньги с пола складывая их в мешочек.
- Ты мог бы разыскать этого кхитайца и вытрясти из него все, что он украл у тебя... и у меня, - сказала Семирамис.
- Думаю, Ючэна уже нет в Шадизаре, - сказал Конан. - Я почти уверен, что он смылся, как только получил пояс богини Шан.
- Но как? Ворота-то закрыты!
- Не знаю. Прошел сквозь стену или еще что-нибудь учудил. Он говорит, что не колдун, только жрец. Но в чем разница между жрецом и колдуном? Конан пожал плечами. - Это не по моей части. В том, что Ючэн умеет творить чудеса я не сомневаюсь.
- Значит, все пропало! - сказала Семирамис с отчаянием. Ей было очень жаль расставаться с диадемой.
Конан неожиданно рассмеялся и рывком затянул тесемки своего кожаного кошеля.
- В конце концов, - сказал он, - если Ючэна в городе больше нет, значит, я по-прежнему самый ловкий вор в Шадизаре!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12