Он снова приподнял край занавески и выглянул на улицу.
На лужайке стояло уже пятеро тварей.
Бен отвернулся, опустил занавеску и двинулся назад к камину, в котором ярко горели даже самые крупные поленья. Он сорвал с заколоченного окна занавески, схватил с пола две выломанные ножки стола и накрутил на них концы полоски материи. Затем смочил ткань керосином и сунул в огонь, получив таким образом два жарко горящих факела. Взяв их в обе руки, Бен направился к выходу, одновременно толкая перед собой коленом большое мягкое кресло. Потом он переложил оба факела в одну руку, а другой чуть отодвинул занавеску и посмотрел через маленькое окошко в двери.
Темные фигуры на лужайке стояли по-прежнему неподвижно, молча уставившись на дом.
Бен обрызгал керосином кресло и тронул его факелом. Обивка моментально вспыхнула и языки пламени принялись жадно лизать ее, озаряя зловещим багровым светом бледные стены комнаты. Лицо Бена обдавало почти нестерпимым жаром, но он не оставлял попыток одной рукой открыть замок и наконец справился с ним и распахнул дверь настежь.
Горящее кресло бросило на лужайку жутковатый мерцающий свет, и твари в темноте попятились и насторожились.
Бен вытолкнул кресло за дверь, пододвинул его к краю крыльца, а потом ногой спихнул вниз, и горящая масса скатилась со ступенек на траву. Заметались высокие языки пламени, тысячи искр взвились в воздух вместе с горящими кусками обивки и, светясь, полетели прочь, подхваченные ночным ветром.
Огромный костер с треском заполыхал в высокой траве.
Какое-то время Бен с удовольствием наблюдал, как твари под деревьями испуганно пятятся назад, а потом вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее на замок.
В гостиной по-прежнему звучал монотонный голос диктора:
«…силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями…».
Поспешив к окну, Бен забил еще несколько гвоздей в крышку стола, понадежнее укрепив ее, затем отступил назад и медленно оглядел комнату, отмечая про себя наиболее уязвимые места — еще не заколоченное большое окно слева от двери, другое — поменьше — в боковой стене, еще одно — выходящее на другую сторону дома, в столовой, и входная дверь — она была заперта, но никак не укреплена.
Бен повернулся, продолжая свой осмотр, и вдруг его глаза широко раскрылись от удивления.
Девушка сидела на диване. Но встревожило Бена не то, что она пришла наконец в сознание, а ее странное поведение. На лице Барбары образовался огромный синяк, но она, не обращая на это никакого внимания, молча смотрела в пол остановившимся взглядом. Радио продолжало однообразно бубнить все то же сообщение, отблески пламени играли на лице Барбары и отражались в ее глазах, которые смотрели в одну точку и почти не мигали.
Бен снял с себя свитер и, подойдя к ней, накинул его на плечи девушки и с сочувствием посмотрел ей в глаза. Она продолжала молча глядеть в пол. Бен почувствовал себя глупым и беспомощным, ему вновь стало нестерпимо стыдно за то, что он сделал, желая прекратить истерику, хотя в тот момент это, может быть, и действительно было необходимо. Несколько минут он ждал от Барбары какой-то реакции, возможно, вспышки гнева или обиды, но та по-прежнему никак не проявила себя. Тогда он с несчастным видом направился к куче деревянного хлама в центре комнаты, выбрал доску побольше и потащил ее к тому из окон, которое оставалось незаколоченным.
Бен не обращал уже никакого внимания на несмолкающий металлический голос:
«…будут в прямом эфире передавать информацию из штаба Гражданской обороны. Вы слушаете трансляцию аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно…».
Он надежно укрепил два оставшихся окна в гостиной, а затем подошел ко входной двери, держа в руках гладильную доску. Бен прислонил доску горизонтально поперек дверного проема, прибил ее несколькими гвоздями к косяку и проверил на прочность. Укрепление казалось довольно надежным, чтобы сдержать неминуемый натиск тварей. Однако Бен на этом не успокоился и Продолжал упорно работать, стремясь сделать дом как можно более надежным укрытием.
В столовой он заметил две закрытых двери. Проверив одну из них, Бен обнаружил, что она заперта.
На двери не было наружной щеколды, и Бен решил, что кто-то, должно быть запер ее ключом. «По-видимому, это вход в чулан», — подумал Бен, дернул несколько раз за ручку, но дверь так и не поддалась. Поэтому он счел ее не представляющей опасности и оставил в покое, решив, что она, очевидно, заперта хозяйкой дома, которая теперь лежит мертвая на верхней площадке лестницы.
Вторая дверь оказалась открытой, и, распахнув ее, Бен обнаружил за ней рабочий кабинет с несколькими окнами. Огорченный этим дополнительным источником угрозы, Бен глубоко вздохнул и задумался, оглядываясь по сторонам. Наконец он вышел из кабинета, закрыв его за собой и заперев с помощью ключа, найденного в замке с внутренней стороны. Он решил попросту забить эту дверь вместо того, чтобы укреплять в кабинете каждое окно.
Но ключ, торчавший в двери кабинета, навел Бена на мысль, и он вытащил его из замка с намерением им же попробовать открыть и ту дверь в столовой, которой он интересовался несколько минут назад. Но его ждало разочарование — основательно повозившись с замком, Бен понял, что ключ явно не тот. Тогда он оставил свою затею и положил ключ в карман.
Вернувшись в гостиную, Бен бросил взгляд на неподвижную, унылую фигуру девушки. Та даже не пошевелилась, когда он вошел. Бен снова склонился над кучей деревяшек и с трудом выбрал подходящую, чтобы забить дверь кабинета. Запасы досок на глазах уменьшались. Но в тот момент, когда Бен уже поднял молоток, чтобы вбить первый гвоздь в косяк двери, ему в голову пришла еще одна мысль; он вновь открыл кабинет и вошел внутрь. Там оказалось несколько стульев, большой письменный стол и комод. Бен подошел к столу и стал рыться в ящиках. Он вытаскивал бумаги, ручки, карандаши, а также множество всевозможных случайных предметов и ненужных безделушек. Еще один ящик — и новая сотня практически бесполезных вещей. В комоде оказалась в основном одежда. Бен выдвинул два больших ящика, вывалил их содержимое на пол, а сами ящики с грохотом выбросил через открытую дверь в столовую. Затем он задумчиво осмотрел комод и, внезапно найдя ему применение, обхватил руками и принялся толкать вперед, пытаясь протиснуть этот огромный и тяжелый предмет в проем двери. С трудом Бену все же удалось это сделать, отчего на дверном косяке остались полосы содранной краски. За комодом последовал и тяжелый старомодный письменный стол. Это потребовало новых усилий, но Бен хотел сохранить все, что могло бы ему пригодиться, прежде чем начать окончательно забивать дверь кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
На лужайке стояло уже пятеро тварей.
Бен отвернулся, опустил занавеску и двинулся назад к камину, в котором ярко горели даже самые крупные поленья. Он сорвал с заколоченного окна занавески, схватил с пола две выломанные ножки стола и накрутил на них концы полоски материи. Затем смочил ткань керосином и сунул в огонь, получив таким образом два жарко горящих факела. Взяв их в обе руки, Бен направился к выходу, одновременно толкая перед собой коленом большое мягкое кресло. Потом он переложил оба факела в одну руку, а другой чуть отодвинул занавеску и посмотрел через маленькое окошко в двери.
Темные фигуры на лужайке стояли по-прежнему неподвижно, молча уставившись на дом.
Бен обрызгал керосином кресло и тронул его факелом. Обивка моментально вспыхнула и языки пламени принялись жадно лизать ее, озаряя зловещим багровым светом бледные стены комнаты. Лицо Бена обдавало почти нестерпимым жаром, но он не оставлял попыток одной рукой открыть замок и наконец справился с ним и распахнул дверь настежь.
Горящее кресло бросило на лужайку жутковатый мерцающий свет, и твари в темноте попятились и насторожились.
Бен вытолкнул кресло за дверь, пододвинул его к краю крыльца, а потом ногой спихнул вниз, и горящая масса скатилась со ступенек на траву. Заметались высокие языки пламени, тысячи искр взвились в воздух вместе с горящими кусками обивки и, светясь, полетели прочь, подхваченные ночным ветром.
Огромный костер с треском заполыхал в высокой траве.
Какое-то время Бен с удовольствием наблюдал, как твари под деревьями испуганно пятятся назад, а потом вернулся в дом, захлопнул дверь и запер ее на замок.
В гостиной по-прежнему звучал монотонный голос диктора:
«…силы Гражданской обороны пытаются овладеть ситуацией. Оставайтесь возле приемников, настроенных на эту волну. Не пытайтесь пользоваться автомобилями…».
Поспешив к окну, Бен забил еще несколько гвоздей в крышку стола, понадежнее укрепив ее, затем отступил назад и медленно оглядел комнату, отмечая про себя наиболее уязвимые места — еще не заколоченное большое окно слева от двери, другое — поменьше — в боковой стене, еще одно — выходящее на другую сторону дома, в столовой, и входная дверь — она была заперта, но никак не укреплена.
Бен повернулся, продолжая свой осмотр, и вдруг его глаза широко раскрылись от удивления.
Девушка сидела на диване. Но встревожило Бена не то, что она пришла наконец в сознание, а ее странное поведение. На лице Барбары образовался огромный синяк, но она, не обращая на это никакого внимания, молча смотрела в пол остановившимся взглядом. Радио продолжало однообразно бубнить все то же сообщение, отблески пламени играли на лице Барбары и отражались в ее глазах, которые смотрели в одну точку и почти не мигали.
Бен снял с себя свитер и, подойдя к ней, накинул его на плечи девушки и с сочувствием посмотрел ей в глаза. Она продолжала молча глядеть в пол. Бен почувствовал себя глупым и беспомощным, ему вновь стало нестерпимо стыдно за то, что он сделал, желая прекратить истерику, хотя в тот момент это, может быть, и действительно было необходимо. Несколько минут он ждал от Барбары какой-то реакции, возможно, вспышки гнева или обиды, но та по-прежнему никак не проявила себя. Тогда он с несчастным видом направился к куче деревянного хлама в центре комнаты, выбрал доску побольше и потащил ее к тому из окон, которое оставалось незаколоченным.
Бен не обращал уже никакого внимания на несмолкающий металлический голос:
«…будут в прямом эфире передавать информацию из штаба Гражданской обороны. Вы слушаете трансляцию аварийной радиосети. Передачи регулярного вещания временно…».
Он надежно укрепил два оставшихся окна в гостиной, а затем подошел ко входной двери, держа в руках гладильную доску. Бен прислонил доску горизонтально поперек дверного проема, прибил ее несколькими гвоздями к косяку и проверил на прочность. Укрепление казалось довольно надежным, чтобы сдержать неминуемый натиск тварей. Однако Бен на этом не успокоился и Продолжал упорно работать, стремясь сделать дом как можно более надежным укрытием.
В столовой он заметил две закрытых двери. Проверив одну из них, Бен обнаружил, что она заперта.
На двери не было наружной щеколды, и Бен решил, что кто-то, должно быть запер ее ключом. «По-видимому, это вход в чулан», — подумал Бен, дернул несколько раз за ручку, но дверь так и не поддалась. Поэтому он счел ее не представляющей опасности и оставил в покое, решив, что она, очевидно, заперта хозяйкой дома, которая теперь лежит мертвая на верхней площадке лестницы.
Вторая дверь оказалась открытой, и, распахнув ее, Бен обнаружил за ней рабочий кабинет с несколькими окнами. Огорченный этим дополнительным источником угрозы, Бен глубоко вздохнул и задумался, оглядываясь по сторонам. Наконец он вышел из кабинета, закрыв его за собой и заперев с помощью ключа, найденного в замке с внутренней стороны. Он решил попросту забить эту дверь вместо того, чтобы укреплять в кабинете каждое окно.
Но ключ, торчавший в двери кабинета, навел Бена на мысль, и он вытащил его из замка с намерением им же попробовать открыть и ту дверь в столовой, которой он интересовался несколько минут назад. Но его ждало разочарование — основательно повозившись с замком, Бен понял, что ключ явно не тот. Тогда он оставил свою затею и положил ключ в карман.
Вернувшись в гостиную, Бен бросил взгляд на неподвижную, унылую фигуру девушки. Та даже не пошевелилась, когда он вошел. Бен снова склонился над кучей деревяшек и с трудом выбрал подходящую, чтобы забить дверь кабинета. Запасы досок на глазах уменьшались. Но в тот момент, когда Бен уже поднял молоток, чтобы вбить первый гвоздь в косяк двери, ему в голову пришла еще одна мысль; он вновь открыл кабинет и вошел внутрь. Там оказалось несколько стульев, большой письменный стол и комод. Бен подошел к столу и стал рыться в ящиках. Он вытаскивал бумаги, ручки, карандаши, а также множество всевозможных случайных предметов и ненужных безделушек. Еще один ящик — и новая сотня практически бесполезных вещей. В комоде оказалась в основном одежда. Бен выдвинул два больших ящика, вывалил их содержимое на пол, а сами ящики с грохотом выбросил через открытую дверь в столовую. Затем он задумчиво осмотрел комод и, внезапно найдя ему применение, обхватил руками и принялся толкать вперед, пытаясь протиснуть этот огромный и тяжелый предмет в проем двери. С трудом Бену все же удалось это сделать, отчего на дверном косяке остались полосы содранной краски. За комодом последовал и тяжелый старомодный письменный стол. Это потребовало новых усилий, но Бен хотел сохранить все, что могло бы ему пригодиться, прежде чем начать окончательно забивать дверь кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38