Если бы ты хотя бы неделю с ним поработал, он из тебя тоже какого-нибудь гада сделал бы... Это же вирус, это болезнь, — со вздохом отозвалась о покойном муже Тамара.
— Хм, — задумался я. — Но ведь ты с ним общалась больше всего. И ты хочешь сказать, что у тебя иммунитет на эту болезнь? Что Джорджик на тебя не повлиял?
— Видимо, так, — сказала Тамара. — Можно назвать это иммунитетом... — она улыбнулась, порадовавшись за свое душевное здоровье, но тут же покосилась на меня и изменилась в лице. — А что, разве не так? У тебя другое мнение на этот счет?
Я сделал неопределенную гримасу, которую можно было толковать как угодно. Тамара истолковала ее правильно.
— Ну, говори! — сказала она, заранее погружаясь в пену, чтобы я не видел ее лица.
— Если честно... — сказал я, потихоньку сползая с табурета, чтобы успеть вовремя смотаться из ванной. — У тебя есть один пунктик. Ты помешалась на деньгах Джорджика. Ты все время твердишь о них, ты готова ради них в одном халате бежать на другой конец города... Нужно как-то спокойнее к этому относиться. Ведь если мы их так и не найдем, то что — вешаться?
— Топиться, — последовал ответ из пены.
— Это не выход, — поспешно отреагировал я. — Юля сказала, что Джорджик, видимо, отвез деньги в Москву. Куда, кому, зачем — неизвестно, но я бы на твоем месте уже настраивался, что деньги эти пропали, как кредиты МВФ.
— Это не кредиты, это деньги моего мужа! — сердито заявила Тамара. — Хотя... — раздалось после краткой паузы. — За его «Вольво» можно выручить приличные деньги. На первое время мне хватит.
— Вот, — сказал с удовлетворением я. — Значит, не так все и плохо.
— Да ну тебя, психотерапевт хренов! — Из ванны на меня полетели хлопья пены. — Утешает тут, понимаешь ли... Вали отсюда, дай женщине побыть одной и поразмыслить над своей тяжелой женской долей!
Меня не пришлось просить дважды.
7
Чтобы скрасить тягостные раздумья гражданки Локтевой о своей тяжелой судьбе, я решил сообразить что-то вроде позднего завтрака, для чего произвел инспекцию первого этажа. Результаты оказались малоутешительными: видимо, последний раз здесь питались в пору злополучной вечеринки две недели назад, поэтому продукты в большом синем холодильнике остались соответствующие: восемь бутылок водки, три банки красной икры и семь банок оливок. Отыскалось еще две буханки хлеба, твердые настолько, что ими запросто можно было пользоваться в качестве средств самообороны. Какое из всех этих продуктов можно сотворить блюдо, не придумала бы даже вся передача «Смак», не то что я.
Поэтому я просто выставил на столик рядом с телефоном две бутылки водки и икру на блюдечке. Эти продукты делали стол изысканным, и в то же время оставалось много свободного места. Можно было, например, положить туда пистолет. Получилась картина, достойная стать натюрмортом под названием типа "Завтрак «нового русского».
Сам я сел рядом на диван и принялся терпеливо ждать — Тамару и полдень. Причем из ванной не доносилось ни звука, и полдень вполне мог прийти раньше благоухающей купальщицы.
Но Тамара обогнала полдень и явилась первой. С полотенцем на голове, она вышла из ванной царственной походкой, совсем не по-царски оставляя на полу мокрые следы.
А когда на ходу распахнулся халат, то меня заставили вздрогнуть не узкие белые трусики с бантиком впереди. Я увидел родинку, маленькую коричневую родинку, разместившуюся чуть ниже и левее пупка.
И у меня возникло вдруг чувство... Ну, нечто подобное возникает, когда видишь в толпе человека и миг спустя понимаешь, что это твой старинный знакомый, которого ты сто лет не видел и вот случайно наткнулся на него в толчее возле винного магазина в предпраздничный день.
Тамара, похоже, не заметила моего взгляда. Она прошествовала к дивану, высокомерно подняла брови, окинув взором водку и икру, но тем не менее присела в паре метров от меня.
— Ничего другого ты не нашел? — спросила она. — Хотя ничего другого ты и не мог найти. Разве что пакетик с чипсами у меня в комнате завалялся. Поищешь?
— Тамара, — сказал я, пропустив мимо ушей всю эту лабуду по поводу чипсов, — а ты не врешь насчет той ночи?
— Какой еще ночи? — Тамара посмотрела на меня так, как смотрит, должно быть, английская королева, если ее спросят, не брала ли она случайно вантуз.
— Той самой. Когда нас занесло в одну постель, а потом я проснулся одетым... А потом пришел Шота, и я спрятался под кровать.
— Что именно тебя интересует из этих чудесных событий?
— Ночь. Ты уверена, что у нас ничего не было?
А такой взгляд мог быть у Майкла Джексона, если бы его остановил полицейский и потребовал бы права. Хотя я не уверен, что Майкл Джексон сам водит машину.
— Я пока еще склерозом не страдаю, — холодно произнесла Тамара. — И уж такое... Это было бы для меня шоком на всю оставшуюся жизнь.
— Вот-вот, — поддержал я. — Шок бывает разный, и после шока можно потерять часть памяти, как раз ее кусок насчет самого шокирующего события!
— Но ведь и ты сам ничего не помнишь! — парировала Тамара.
— Уже не уверен, — сказал я и покосился на Тамару, но и родинку, и вообще все, на чем можно было бы остановить взор, скрывал голубой купальный халат. Я печально вздохнул и посмотрел на часы. До полудня оставался час. Водка на столе меня не вдохновляла, икра тоже. Можно было воспользоваться спокойной обстановкой и снова поломать голову над загадками, которые продолжал нам подбрасывать Джорджик после своей смерти, но меня уже начинало тошнить от дискет, шантажа и жестокостей. Это и вправду было похоже на эпидемию, только на особую эпидемию, которая никак не может закончиться даже после того, как ее источник надежно погребен.
И кто знает, может, и меня не миновала эта болезнь. Ведь иммунитета от нее, похоже, не было.
8
Это случилось в одиннадцать сорок. Я так точно запомнил время, потому что то и дело смотрел на часы, ожидая полудня. Я уже не мог сидеть на диване, я раз сто обошел кругами холл, тупо разглядывая обстановку и иногда раздраженно отвлекаясь на звуки телевизора: Тамара убивала время одним из самых жестоких способов — мыльной оперой.
И вот примерно на сто первом круге, скользя взглядом по стене, потом перескакивая на лесной пейзаж за окном, а потом снова на стену, я вдруг остановился перед окном.
— Тамара, — сказал я, разглядывая чуть изменившийся пейзаж. — У вас ведь тут и другие дачи неподалеку?
— Они ближе к озеру, это километра полтора отсюда, — механически ответила Тамара, не отрывая глаз от экрана.
— Может, у вас тут места грибные?
— Первый раз слышу...
— Тогда что здесь может делать этот джип?
Тамара не сразу поняла смысл моих слов, но потом вскочила с дивана и подбежала ко мне, встревоженно пропыхтев на ходу:
— Кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Хм, — задумался я. — Но ведь ты с ним общалась больше всего. И ты хочешь сказать, что у тебя иммунитет на эту болезнь? Что Джорджик на тебя не повлиял?
— Видимо, так, — сказала Тамара. — Можно назвать это иммунитетом... — она улыбнулась, порадовавшись за свое душевное здоровье, но тут же покосилась на меня и изменилась в лице. — А что, разве не так? У тебя другое мнение на этот счет?
Я сделал неопределенную гримасу, которую можно было толковать как угодно. Тамара истолковала ее правильно.
— Ну, говори! — сказала она, заранее погружаясь в пену, чтобы я не видел ее лица.
— Если честно... — сказал я, потихоньку сползая с табурета, чтобы успеть вовремя смотаться из ванной. — У тебя есть один пунктик. Ты помешалась на деньгах Джорджика. Ты все время твердишь о них, ты готова ради них в одном халате бежать на другой конец города... Нужно как-то спокойнее к этому относиться. Ведь если мы их так и не найдем, то что — вешаться?
— Топиться, — последовал ответ из пены.
— Это не выход, — поспешно отреагировал я. — Юля сказала, что Джорджик, видимо, отвез деньги в Москву. Куда, кому, зачем — неизвестно, но я бы на твоем месте уже настраивался, что деньги эти пропали, как кредиты МВФ.
— Это не кредиты, это деньги моего мужа! — сердито заявила Тамара. — Хотя... — раздалось после краткой паузы. — За его «Вольво» можно выручить приличные деньги. На первое время мне хватит.
— Вот, — сказал с удовлетворением я. — Значит, не так все и плохо.
— Да ну тебя, психотерапевт хренов! — Из ванны на меня полетели хлопья пены. — Утешает тут, понимаешь ли... Вали отсюда, дай женщине побыть одной и поразмыслить над своей тяжелой женской долей!
Меня не пришлось просить дважды.
7
Чтобы скрасить тягостные раздумья гражданки Локтевой о своей тяжелой судьбе, я решил сообразить что-то вроде позднего завтрака, для чего произвел инспекцию первого этажа. Результаты оказались малоутешительными: видимо, последний раз здесь питались в пору злополучной вечеринки две недели назад, поэтому продукты в большом синем холодильнике остались соответствующие: восемь бутылок водки, три банки красной икры и семь банок оливок. Отыскалось еще две буханки хлеба, твердые настолько, что ими запросто можно было пользоваться в качестве средств самообороны. Какое из всех этих продуктов можно сотворить блюдо, не придумала бы даже вся передача «Смак», не то что я.
Поэтому я просто выставил на столик рядом с телефоном две бутылки водки и икру на блюдечке. Эти продукты делали стол изысканным, и в то же время оставалось много свободного места. Можно было, например, положить туда пистолет. Получилась картина, достойная стать натюрмортом под названием типа "Завтрак «нового русского».
Сам я сел рядом на диван и принялся терпеливо ждать — Тамару и полдень. Причем из ванной не доносилось ни звука, и полдень вполне мог прийти раньше благоухающей купальщицы.
Но Тамара обогнала полдень и явилась первой. С полотенцем на голове, она вышла из ванной царственной походкой, совсем не по-царски оставляя на полу мокрые следы.
А когда на ходу распахнулся халат, то меня заставили вздрогнуть не узкие белые трусики с бантиком впереди. Я увидел родинку, маленькую коричневую родинку, разместившуюся чуть ниже и левее пупка.
И у меня возникло вдруг чувство... Ну, нечто подобное возникает, когда видишь в толпе человека и миг спустя понимаешь, что это твой старинный знакомый, которого ты сто лет не видел и вот случайно наткнулся на него в толчее возле винного магазина в предпраздничный день.
Тамара, похоже, не заметила моего взгляда. Она прошествовала к дивану, высокомерно подняла брови, окинув взором водку и икру, но тем не менее присела в паре метров от меня.
— Ничего другого ты не нашел? — спросила она. — Хотя ничего другого ты и не мог найти. Разве что пакетик с чипсами у меня в комнате завалялся. Поищешь?
— Тамара, — сказал я, пропустив мимо ушей всю эту лабуду по поводу чипсов, — а ты не врешь насчет той ночи?
— Какой еще ночи? — Тамара посмотрела на меня так, как смотрит, должно быть, английская королева, если ее спросят, не брала ли она случайно вантуз.
— Той самой. Когда нас занесло в одну постель, а потом я проснулся одетым... А потом пришел Шота, и я спрятался под кровать.
— Что именно тебя интересует из этих чудесных событий?
— Ночь. Ты уверена, что у нас ничего не было?
А такой взгляд мог быть у Майкла Джексона, если бы его остановил полицейский и потребовал бы права. Хотя я не уверен, что Майкл Джексон сам водит машину.
— Я пока еще склерозом не страдаю, — холодно произнесла Тамара. — И уж такое... Это было бы для меня шоком на всю оставшуюся жизнь.
— Вот-вот, — поддержал я. — Шок бывает разный, и после шока можно потерять часть памяти, как раз ее кусок насчет самого шокирующего события!
— Но ведь и ты сам ничего не помнишь! — парировала Тамара.
— Уже не уверен, — сказал я и покосился на Тамару, но и родинку, и вообще все, на чем можно было бы остановить взор, скрывал голубой купальный халат. Я печально вздохнул и посмотрел на часы. До полудня оставался час. Водка на столе меня не вдохновляла, икра тоже. Можно было воспользоваться спокойной обстановкой и снова поломать голову над загадками, которые продолжал нам подбрасывать Джорджик после своей смерти, но меня уже начинало тошнить от дискет, шантажа и жестокостей. Это и вправду было похоже на эпидемию, только на особую эпидемию, которая никак не может закончиться даже после того, как ее источник надежно погребен.
И кто знает, может, и меня не миновала эта болезнь. Ведь иммунитета от нее, похоже, не было.
8
Это случилось в одиннадцать сорок. Я так точно запомнил время, потому что то и дело смотрел на часы, ожидая полудня. Я уже не мог сидеть на диване, я раз сто обошел кругами холл, тупо разглядывая обстановку и иногда раздраженно отвлекаясь на звуки телевизора: Тамара убивала время одним из самых жестоких способов — мыльной оперой.
И вот примерно на сто первом круге, скользя взглядом по стене, потом перескакивая на лесной пейзаж за окном, а потом снова на стену, я вдруг остановился перед окном.
— Тамара, — сказал я, разглядывая чуть изменившийся пейзаж. — У вас ведь тут и другие дачи неподалеку?
— Они ближе к озеру, это километра полтора отсюда, — механически ответила Тамара, не отрывая глаз от экрана.
— Может, у вас тут места грибные?
— Первый раз слышу...
— Тогда что здесь может делать этот джип?
Тамара не сразу поняла смысл моих слов, но потом вскочила с дивана и подбежала ко мне, встревоженно пропыхтев на ходу:
— Кто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92