Аарон не мог спуститься в пещерку. Во рту пересохло, пот защипал бока. Юноша чувствовал солнце на своих плечах, подобное теплым рукам, и видел, как оно заливает все тело Дарвиша. Он натужно сглотнул и закрыл глаза.
Двое мужчин, привязанных к одному столбу, корчились в языках пламени. Оба были воинами, один имел жену и шестерых детей, но священники застали их вместе и приговорили к сожжению. Отец заставил Аарона смотреть, пока обугленные останки уже перестали напоминать что-либо человеческое. Ему было тогда семь лет.
Вор снова открыл глаза.
Внезапно Чандра качнулась вперед. Дно ямки в форме чаши потемнело, когда в центре ее забил ключ. Уровень воды поднялся, плеснул на символы, нацарапанные по краю, и остановился. Девушка гордо улыбнулась, глядя на эту воду, хотя давление за глазами угрожало вытолкнуть их с лица. Вода была глубоко. Чандре пришлось фокусировать неимоверное количество силы, чтобы поднять ее наверх.
Переведя дух, чародейка наклонилась и зачерпнула пригоршню. Вода была столь холодна, что заломило зубы. Вот что хотел отнять у нее отец! Он хотел принудить ее к замужеству, которое ослабило бы ее и не оставило больше сил для магии такой сложности. Возможно, — от этой мысли у девушки защемило сердце, — возможно, не имея собственных сил, отец уязвлен ее силой. Нет. Чандра стряхнула воду с ладони — жаль, что нельзя так же легко стряхнуть эту мысль. Закусив губу, она собрала просушенные волосы и стала заплетать косу.
Когда повернула голову, чтобы ухватить отбившуюся прядь, заметила Аарона на гребне. Он уставился на Дарвиша: желание и ужас гнались друг за другом на его лице. Чандра нахмурилась, пытаясь понять его состояние. Словно ощутив ее взгляд, Аарон торопливо стер все эмоции и посмотрел на нее в упор.
Горячий румянец залил его белую кожу подобно заре.
— Ой! — вскрикнула Чандра, сообразив наконец, отчего он покраснел, и потянулась за своей высохшей одеждой; она надеялась, что ее более темная кожа скроет ответный румянец. Слова Абы о «гадких мальчишках» зазвучали в голове, и девушка сурово шикнула на них. Она знала, ей не грозит никакая опасность от Аарона. И от Дарвиша тоже, если б он даже был в сознании. Просто когда вор смотрел на нее так, ей становилось… неуютно. А раньше ей всегда было уютно в своей шкуре.
Чандра завязала штаны, заправила в них рубашку и покосилась на Аарона. Он сидел не шевелясь, словно прирос к камням. Собрав одежду Дарвиша, чародейка шагнула к принцу.
«Это глупо», — решила она внезапно.
— Эй! Мне нужна помощь, чтобы одеть его. Для меня одной он слишком тяжел.
Аарон сглотнул. «Это глупо, — убеждал он себя. — Это слабость». Сжав зубы, юноша поднял голову. «Ничто не управляет мною так, ничто».
«Старая боль все еще правит твоей жизнью».
«ЗАТКНИСЬ, Фахарра!»
Он сгреб солнечный плащ и, весь напряженный, пошел в пещерку.
— Дарвиш, можешь выпить это?
Принц с подозрением всмотрелся в гадальную чашу. Она оставалась в кармане Чандры и была у них теперь единственным сосудом.
— Что это? — проскрипел он.
— Просто вода.
— Мне нужно вино.
— Тебе нужна вода. — Девушка подняла его голову к себе на грудь и поднесла к губам чашу. — Пей.
— Мне нужно вино.
— Сейчас середина ночи. Мы среди голых скал — благодаря тебе. Где я возьму вино?
— Не знаю. — В голове стучало, мешало думать. — Ты чародейка. Сотвори его.
— Ничего не выйдет. — Она отпустила голову принца, и та упала обратно на свернутый плащ. Достаточно ли он толстый, чтобы не потревожить рану, Чандру мало волновало. Во всем виноват Дарвиш, и первое, о чем он заговорил, — это вино. Ну и принц!
— Аарон? — Дарвиш пытался заглянуть в трепещущий свет костра, но голова вышла из подчинения и судорожно задергалась. — Аарон? — «Вор бы понял».
— Я здесь.
— Аарон, мне надо выпить.
«Это не мой голос», — молча запротестовал Дарвиш. Но то были его слова, значит, и голос должен быть его.
— Выпей воды.
Тревога обострила его тон больше, чем хотелось бы. Юноша надеялся, что Дарвиш проспит до утра, хотя и знал, тогда жажда будет нестерпимее. Полноценный ночной сон дал бы принцу силы, чтобы справиться с ней. С другой стороны, надо благодарить богов, что он вообще очнулся, учитывая удар, который пришелся по затылку.
— Это нечестно, — простонал Дарвиш в плащ. У него все болит, ему необходимо выпить. После вина ему станет лучше. — Это нечестно, — снова простонал он.
Чандра фыркнула от омерзения и подсела к Аарону.
— Это ведь не шишка делает его таким, нет?
— Нет. — Аарон бросил еще ветку в костер. Для тепла он был не нужен, ночь стояла душная, почти такая же, как в Ишии, над сердцем вулкана. Огонь был утешением, притом сомнительным.
— Это вино, да?
— Да.
— Когда мы пойдем утром…
— Пойдем?
— Спасать Камень.
— Ах, да. — Аарон совсем забыл о Камне. Он прислушался. Дыхание принца снова замедлилось — он спал. — Мы никуда утром не пойдем.
— Из-за его шишки?
— Нет. Из-за вина.
— Здесь, чародейка? Здесь они свалились?
Чародейка Четвертого всмотрелась в карту. Для нее это были просто линии на пергаменте, но король выслушал чародея Седьмого, подробно расспросил капитана «Морского Ястреба» и, казалось, знает, о чем говорит.
— Да, ваше милостивейшее величество, — согласилась она, — здесь я почувствовала, что душевная связь оставила лодку.
— Корабль! — прорычал у нее за спиной капитан «Морского Ястреба».
Чародейка и ухом не повела.
— Тогда почему, во имя Девяти и Одной, ты сразу не сказала капитану? — Король Харит ударил кулаком по карте. Стол затрясся, и пламя свечей заплясало.
— Он пытался спасти свою лодку и команду, ваше милостивейшее величество. — Чародейка выпрямилась во весь свой незначительный рост. — Я подумала, это несвоевременно.
— Я плачу не за то, чтобы ты думала! Я плачу за результаты!
— Я — чародей Четвертого, — напомнила она королю. — Мое место в Его камере, ваше милостивейшее величество, а не в лодке, прыгающей по океану.
— Тогда возвращайся в свою треклятую камеру!
Не слишком грациозно поклонившись, женщина вылетела из комнаты.
— Чародеи, — пробормотал король себе под нос. — Используй их, когда нужно, и забудь о них в остальное время. Ладно, они здесь, — толстый палец постучал по пергаменту, — и если они выжили, король нахмурился, — то направятся к южной торговой дороге, и им придется идти через эти места, — он положил ладонь, — здесь.
— Нет, я не хочу. — Дарвиш попытался оттолкнуть чашу, но даже не сумел дотронуться до нее — так сильно дрожала рука.
— Все равно выпей, — велел Аарон, не зная, помогает ли это. Они вливали в принца как можно больше воды.
Дарвиш выпил; у него не было сил сопротивляться, но добрая половина пролилась мимо рта. Желудок свело, и принц взмолился, чтобы его не вырвало снова, — слишком уж это больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Двое мужчин, привязанных к одному столбу, корчились в языках пламени. Оба были воинами, один имел жену и шестерых детей, но священники застали их вместе и приговорили к сожжению. Отец заставил Аарона смотреть, пока обугленные останки уже перестали напоминать что-либо человеческое. Ему было тогда семь лет.
Вор снова открыл глаза.
Внезапно Чандра качнулась вперед. Дно ямки в форме чаши потемнело, когда в центре ее забил ключ. Уровень воды поднялся, плеснул на символы, нацарапанные по краю, и остановился. Девушка гордо улыбнулась, глядя на эту воду, хотя давление за глазами угрожало вытолкнуть их с лица. Вода была глубоко. Чандре пришлось фокусировать неимоверное количество силы, чтобы поднять ее наверх.
Переведя дух, чародейка наклонилась и зачерпнула пригоршню. Вода была столь холодна, что заломило зубы. Вот что хотел отнять у нее отец! Он хотел принудить ее к замужеству, которое ослабило бы ее и не оставило больше сил для магии такой сложности. Возможно, — от этой мысли у девушки защемило сердце, — возможно, не имея собственных сил, отец уязвлен ее силой. Нет. Чандра стряхнула воду с ладони — жаль, что нельзя так же легко стряхнуть эту мысль. Закусив губу, она собрала просушенные волосы и стала заплетать косу.
Когда повернула голову, чтобы ухватить отбившуюся прядь, заметила Аарона на гребне. Он уставился на Дарвиша: желание и ужас гнались друг за другом на его лице. Чандра нахмурилась, пытаясь понять его состояние. Словно ощутив ее взгляд, Аарон торопливо стер все эмоции и посмотрел на нее в упор.
Горячий румянец залил его белую кожу подобно заре.
— Ой! — вскрикнула Чандра, сообразив наконец, отчего он покраснел, и потянулась за своей высохшей одеждой; она надеялась, что ее более темная кожа скроет ответный румянец. Слова Абы о «гадких мальчишках» зазвучали в голове, и девушка сурово шикнула на них. Она знала, ей не грозит никакая опасность от Аарона. И от Дарвиша тоже, если б он даже был в сознании. Просто когда вор смотрел на нее так, ей становилось… неуютно. А раньше ей всегда было уютно в своей шкуре.
Чандра завязала штаны, заправила в них рубашку и покосилась на Аарона. Он сидел не шевелясь, словно прирос к камням. Собрав одежду Дарвиша, чародейка шагнула к принцу.
«Это глупо», — решила она внезапно.
— Эй! Мне нужна помощь, чтобы одеть его. Для меня одной он слишком тяжел.
Аарон сглотнул. «Это глупо, — убеждал он себя. — Это слабость». Сжав зубы, юноша поднял голову. «Ничто не управляет мною так, ничто».
«Старая боль все еще правит твоей жизнью».
«ЗАТКНИСЬ, Фахарра!»
Он сгреб солнечный плащ и, весь напряженный, пошел в пещерку.
— Дарвиш, можешь выпить это?
Принц с подозрением всмотрелся в гадальную чашу. Она оставалась в кармане Чандры и была у них теперь единственным сосудом.
— Что это? — проскрипел он.
— Просто вода.
— Мне нужно вино.
— Тебе нужна вода. — Девушка подняла его голову к себе на грудь и поднесла к губам чашу. — Пей.
— Мне нужно вино.
— Сейчас середина ночи. Мы среди голых скал — благодаря тебе. Где я возьму вино?
— Не знаю. — В голове стучало, мешало думать. — Ты чародейка. Сотвори его.
— Ничего не выйдет. — Она отпустила голову принца, и та упала обратно на свернутый плащ. Достаточно ли он толстый, чтобы не потревожить рану, Чандру мало волновало. Во всем виноват Дарвиш, и первое, о чем он заговорил, — это вино. Ну и принц!
— Аарон? — Дарвиш пытался заглянуть в трепещущий свет костра, но голова вышла из подчинения и судорожно задергалась. — Аарон? — «Вор бы понял».
— Я здесь.
— Аарон, мне надо выпить.
«Это не мой голос», — молча запротестовал Дарвиш. Но то были его слова, значит, и голос должен быть его.
— Выпей воды.
Тревога обострила его тон больше, чем хотелось бы. Юноша надеялся, что Дарвиш проспит до утра, хотя и знал, тогда жажда будет нестерпимее. Полноценный ночной сон дал бы принцу силы, чтобы справиться с ней. С другой стороны, надо благодарить богов, что он вообще очнулся, учитывая удар, который пришелся по затылку.
— Это нечестно, — простонал Дарвиш в плащ. У него все болит, ему необходимо выпить. После вина ему станет лучше. — Это нечестно, — снова простонал он.
Чандра фыркнула от омерзения и подсела к Аарону.
— Это ведь не шишка делает его таким, нет?
— Нет. — Аарон бросил еще ветку в костер. Для тепла он был не нужен, ночь стояла душная, почти такая же, как в Ишии, над сердцем вулкана. Огонь был утешением, притом сомнительным.
— Это вино, да?
— Да.
— Когда мы пойдем утром…
— Пойдем?
— Спасать Камень.
— Ах, да. — Аарон совсем забыл о Камне. Он прислушался. Дыхание принца снова замедлилось — он спал. — Мы никуда утром не пойдем.
— Из-за его шишки?
— Нет. Из-за вина.
— Здесь, чародейка? Здесь они свалились?
Чародейка Четвертого всмотрелась в карту. Для нее это были просто линии на пергаменте, но король выслушал чародея Седьмого, подробно расспросил капитана «Морского Ястреба» и, казалось, знает, о чем говорит.
— Да, ваше милостивейшее величество, — согласилась она, — здесь я почувствовала, что душевная связь оставила лодку.
— Корабль! — прорычал у нее за спиной капитан «Морского Ястреба».
Чародейка и ухом не повела.
— Тогда почему, во имя Девяти и Одной, ты сразу не сказала капитану? — Король Харит ударил кулаком по карте. Стол затрясся, и пламя свечей заплясало.
— Он пытался спасти свою лодку и команду, ваше милостивейшее величество. — Чародейка выпрямилась во весь свой незначительный рост. — Я подумала, это несвоевременно.
— Я плачу не за то, чтобы ты думала! Я плачу за результаты!
— Я — чародей Четвертого, — напомнила она королю. — Мое место в Его камере, ваше милостивейшее величество, а не в лодке, прыгающей по океану.
— Тогда возвращайся в свою треклятую камеру!
Не слишком грациозно поклонившись, женщина вылетела из комнаты.
— Чародеи, — пробормотал король себе под нос. — Используй их, когда нужно, и забудь о них в остальное время. Ладно, они здесь, — толстый палец постучал по пергаменту, — и если они выжили, король нахмурился, — то направятся к южной торговой дороге, и им придется идти через эти места, — он положил ладонь, — здесь.
— Нет, я не хочу. — Дарвиш попытался оттолкнуть чашу, но даже не сумел дотронуться до нее — так сильно дрожала рука.
— Все равно выпей, — велел Аарон, не зная, помогает ли это. Они вливали в принца как можно больше воды.
Дарвиш выпил; у него не было сил сопротивляться, но добрая половина пролилась мимо рта. Желудок свело, и принц взмолился, чтобы его не вырвало снова, — слишком уж это больно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80