— Мне следовало бы догадаться, на что ты способна. Какого черта ты тут делаешь?
Виктория мгновенно успокоилась.
— Вышла погулять, — проворчала она, — но, похоже, у меня небольшие проблемы с высотой.
— Стой спокойно. Сейчас я приду и сниму тебя.
— Я стою. — Виктория наблюдала, как появляется из окна и ступает на карниз босая нога Лукаса. — Боже мой, ты же совсем голый!
— Извини, если я вновь оскорбил твои деликатные чувства. Может быть, мне сначала одеться?
— Нет! Не смей! Сначала сними меня с ужасного карниза!
— Слушаюсь, миледи. К вашим услугам, миледи. Рад помочь, миледи. Не орите так, миледи, не то слугам будет о чем потолковать завтра поутру.
Сильные пальцы ухватили Викторию за запястье. Теперь она была в безопасности.
— Как же ты смог пройти здесь, когда пробирался в мою комнату?
— Уверяю тебя, я тоже не любитель прогулок по карнизам. Я был вынужден воспользоваться этим путем — ведь ты придвинула к двери туалетный столик. Насколько я понимаю, он все еще стоит там, и потому ты решила последовать моему примеру?
— Да, все обстоит именно так, — радостно согласилась Виктория, осторожно продвигаясь за Лукасом к его окну.
Спустя секунду она была уже в его комнате, в безопасности. Облегченно вздохнув, Виктория стряхнула невидимую пыль с рук.
— Благодарю тебя, Лукас. Должна признаться, мне там было в самом деле не по себе.
— Должен признаться, я чуть не поседел, когда увидел тебя там. — Он обхватил ее за плечи и страстно обнял. — Конечно, я счастлив увидеть, с каким энтузиазмом ты прорываешься в мою постель, но в другой раз, когда у тебя возникнет такое желание, лучше просто постучи в мою дверь.
Виктория нахмурилась:
— Не заноситесь, милорд!
— Вот как? Ты хочешь сказать, что вылезла на карниз только потому, что заскучала и решила немного развлечься, прогуливаясь от одного окна до другого?
Спорить было бесполезно. В самом деле, глупо отрицать, что она направлялась к нему в спальню.
— Не надо дразнить меня, Лукас. Мне и так неловко.
Он улыбнулся своей медленной чувственной улыбкой:
— Тебе так трудно сознаться, что ты наслаждаешься нашими супружескими приключениями, радость моя?
— Дело в другом. Я сердилась на тебя весь день, а теперь ты решишь, что я заявилась к тебе для того, чтобы ты занялся со мной любовью.
— Разве у тебя другие намерения?
— Но отсюда вовсе не следует, что я была не права во всем остальном. Наверное, ты подумал, что я изменила свое мнение, или того хуже — что всегда сможешь ублажить меня, выманив на ночную прогулку. На самом деле все совсем не так.
Он тихо рассмеялся:
— Во всем случившемся нет ничего постыдного для тебя, Викки. Впрочем, если тебе будет легче, я согласен: твое присутствие здесь вовсе не означает, что ты простила меня раз и навсегда. Это тебя устроит? Завтра мы начнем наше сражение с тех же позиций, на каких остановились сегодня, если, конечно, тебе будет угодно.
— Лукас, ты неисправим. Ты прекрасно понимаешь, что завтра между нами будет все по-другому. Как я смогу держать тебя завтра на расстоянии, если сегодня мы займемся любовью?
— Действительно, — сказал он, подхватив Викторию на руки и укладывая ее в свою постель, — и как ты сможешь держать меня на расстоянии?
Сквозь ресницы Виктория следила, как Лукас опускается на постель рядом с ней.
— Наверное, мне лучше занять в твоей конюшне место Билли Симмса. Тогда я смогу отработать содержание, которое ты решишь мне выделить.
Лукас поцеловал ямочку на ее шее:
— Ты могла погибнуть или искалечиться, сорвавшись с чертова карниза, и все для того, чтобы продолжать наш спор? А не лучше ли нам все-таки заняться любовью?
Виктория вытянулась и обвила руками шею Лукаса:
— Я пришла сюда, чтобы позволить тебе исполнить твой супружеский долг и… быть любимой.
— Вот и прекрасно. — Его руки нежно сжали груди Виктории, и он прильнул поцелуем к ее губам.
Спустя какое-то время Виктория сонно пошевелилась в широкой постели. Открыв глаза, она увидела, что Лукас стоит у окна и уже одной ногой ступил на карниз.
— Боже мой, что ты делаешь?
— Надо убрать туалетный столик от твоей двери. Или ты хочешь, чтобы горничная обнаружила утром, как ты защищаешься баррикадами от своего мужа?
— Нет, конечно. Только осторожнее, Лукас.
— Я скоро вернусь.
Лукас растворился в ночи, и через пару минут Виктория услышала, как он передвигает на место тяжелый туалетный Столик. Дверь между комнатами распахнулась, и Лукас вошел в спальню. Виктория сердито покосилась на него.
— Что опять не так? — спросил он, укладываясь рядом с ней.
— Не понимаю, как ты можешь свободно разгуливать нагишом?
— А кто меня увидит? Только ты. — Он усмехнулся, прижимаясь ногой к бедру Виктории. — Но ты ведь и сама совсем обнаженная.
— Ну и что. — Виктория запнулась. — Да, Лукас, я должна сказать тебе одну вещь.
— Что, моя радость?
Виктория внимательно посмотрела на Лукаса, подбирая слова:
— Насчет нашего спора.
— Какого из них?
— О моих деньгах.
— Может быть, отложим разговор до завтрака? Я немного устал. Скакать верхом среди ночи, спасать леди с карниза, двигать тяжелую мебель — согласись, довольно утомительно для мужчины моих лет.
— Лукас, это слишком серьезно.
— Хорошо, говори, а потом мы наконец поспим.
— Я просто хотела попросить у тебя прощения за большую часть оскорблений, высказанных мной в ходе дискуссии о деньгах, — торжественно произнесла Виктория.
— За большую часть оскорблений? Стало быть, не за все?
— Нет, не за все, потому что я все-таки была отчасти права. Хотя мне и не следовало утверждать, будто ты такой же, как все мужчины, которые только и помышляют, как бы им завладеть деньгами жены. Откровенно говоря, ты очень отличаешься от всех знакомых мне мужчин.
Лукас коснулся янтарного кулона, покоившегося у нее на груди:
— И ты тоже не похожа на женщин, с которыми я когда-либо был знаком. Поскольку ты извинилась за свои слова — за большую часть оскорблений, — я полагаю, самое меньшее, что я могу сделать, — это отказаться от угрозы лишить тебя всех денег, кроме скромного месячного содержания.
— Да уж, пожалуйста. Право, Лукас, ты себе не представляешь, каким противным голосом ты пригрозил мне тогда.
Лукас рассмеялся, ласково притягивая ее к себе на грудь:
— Слышала бы ты, каким противным голосом разговариваешь, когда сама пытаешься заставить меня плясать под твою дудку, чтобы удовлетворить свои прихоти.
— Я вовсе не пытаюсь…
— Неужели? — Лукас легко дотронулся до ее щеки. — Ты постоянно устраиваешь мне испытания, Викки; то и дело проверяешь, насколько я готов уступить тебе. А когда тебе кажется, что успех близок, а я отказываюсь в очередной раз сделать по-твоему, ты видишь во мне самого заурядного, несправедливого мужа-тирана, интересующегося лишь деньгами жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Виктория мгновенно успокоилась.
— Вышла погулять, — проворчала она, — но, похоже, у меня небольшие проблемы с высотой.
— Стой спокойно. Сейчас я приду и сниму тебя.
— Я стою. — Виктория наблюдала, как появляется из окна и ступает на карниз босая нога Лукаса. — Боже мой, ты же совсем голый!
— Извини, если я вновь оскорбил твои деликатные чувства. Может быть, мне сначала одеться?
— Нет! Не смей! Сначала сними меня с ужасного карниза!
— Слушаюсь, миледи. К вашим услугам, миледи. Рад помочь, миледи. Не орите так, миледи, не то слугам будет о чем потолковать завтра поутру.
Сильные пальцы ухватили Викторию за запястье. Теперь она была в безопасности.
— Как же ты смог пройти здесь, когда пробирался в мою комнату?
— Уверяю тебя, я тоже не любитель прогулок по карнизам. Я был вынужден воспользоваться этим путем — ведь ты придвинула к двери туалетный столик. Насколько я понимаю, он все еще стоит там, и потому ты решила последовать моему примеру?
— Да, все обстоит именно так, — радостно согласилась Виктория, осторожно продвигаясь за Лукасом к его окну.
Спустя секунду она была уже в его комнате, в безопасности. Облегченно вздохнув, Виктория стряхнула невидимую пыль с рук.
— Благодарю тебя, Лукас. Должна признаться, мне там было в самом деле не по себе.
— Должен признаться, я чуть не поседел, когда увидел тебя там. — Он обхватил ее за плечи и страстно обнял. — Конечно, я счастлив увидеть, с каким энтузиазмом ты прорываешься в мою постель, но в другой раз, когда у тебя возникнет такое желание, лучше просто постучи в мою дверь.
Виктория нахмурилась:
— Не заноситесь, милорд!
— Вот как? Ты хочешь сказать, что вылезла на карниз только потому, что заскучала и решила немного развлечься, прогуливаясь от одного окна до другого?
Спорить было бесполезно. В самом деле, глупо отрицать, что она направлялась к нему в спальню.
— Не надо дразнить меня, Лукас. Мне и так неловко.
Он улыбнулся своей медленной чувственной улыбкой:
— Тебе так трудно сознаться, что ты наслаждаешься нашими супружескими приключениями, радость моя?
— Дело в другом. Я сердилась на тебя весь день, а теперь ты решишь, что я заявилась к тебе для того, чтобы ты занялся со мной любовью.
— Разве у тебя другие намерения?
— Но отсюда вовсе не следует, что я была не права во всем остальном. Наверное, ты подумал, что я изменила свое мнение, или того хуже — что всегда сможешь ублажить меня, выманив на ночную прогулку. На самом деле все совсем не так.
Он тихо рассмеялся:
— Во всем случившемся нет ничего постыдного для тебя, Викки. Впрочем, если тебе будет легче, я согласен: твое присутствие здесь вовсе не означает, что ты простила меня раз и навсегда. Это тебя устроит? Завтра мы начнем наше сражение с тех же позиций, на каких остановились сегодня, если, конечно, тебе будет угодно.
— Лукас, ты неисправим. Ты прекрасно понимаешь, что завтра между нами будет все по-другому. Как я смогу держать тебя завтра на расстоянии, если сегодня мы займемся любовью?
— Действительно, — сказал он, подхватив Викторию на руки и укладывая ее в свою постель, — и как ты сможешь держать меня на расстоянии?
Сквозь ресницы Виктория следила, как Лукас опускается на постель рядом с ней.
— Наверное, мне лучше занять в твоей конюшне место Билли Симмса. Тогда я смогу отработать содержание, которое ты решишь мне выделить.
Лукас поцеловал ямочку на ее шее:
— Ты могла погибнуть или искалечиться, сорвавшись с чертова карниза, и все для того, чтобы продолжать наш спор? А не лучше ли нам все-таки заняться любовью?
Виктория вытянулась и обвила руками шею Лукаса:
— Я пришла сюда, чтобы позволить тебе исполнить твой супружеский долг и… быть любимой.
— Вот и прекрасно. — Его руки нежно сжали груди Виктории, и он прильнул поцелуем к ее губам.
Спустя какое-то время Виктория сонно пошевелилась в широкой постели. Открыв глаза, она увидела, что Лукас стоит у окна и уже одной ногой ступил на карниз.
— Боже мой, что ты делаешь?
— Надо убрать туалетный столик от твоей двери. Или ты хочешь, чтобы горничная обнаружила утром, как ты защищаешься баррикадами от своего мужа?
— Нет, конечно. Только осторожнее, Лукас.
— Я скоро вернусь.
Лукас растворился в ночи, и через пару минут Виктория услышала, как он передвигает на место тяжелый туалетный Столик. Дверь между комнатами распахнулась, и Лукас вошел в спальню. Виктория сердито покосилась на него.
— Что опять не так? — спросил он, укладываясь рядом с ней.
— Не понимаю, как ты можешь свободно разгуливать нагишом?
— А кто меня увидит? Только ты. — Он усмехнулся, прижимаясь ногой к бедру Виктории. — Но ты ведь и сама совсем обнаженная.
— Ну и что. — Виктория запнулась. — Да, Лукас, я должна сказать тебе одну вещь.
— Что, моя радость?
Виктория внимательно посмотрела на Лукаса, подбирая слова:
— Насчет нашего спора.
— Какого из них?
— О моих деньгах.
— Может быть, отложим разговор до завтрака? Я немного устал. Скакать верхом среди ночи, спасать леди с карниза, двигать тяжелую мебель — согласись, довольно утомительно для мужчины моих лет.
— Лукас, это слишком серьезно.
— Хорошо, говори, а потом мы наконец поспим.
— Я просто хотела попросить у тебя прощения за большую часть оскорблений, высказанных мной в ходе дискуссии о деньгах, — торжественно произнесла Виктория.
— За большую часть оскорблений? Стало быть, не за все?
— Нет, не за все, потому что я все-таки была отчасти права. Хотя мне и не следовало утверждать, будто ты такой же, как все мужчины, которые только и помышляют, как бы им завладеть деньгами жены. Откровенно говоря, ты очень отличаешься от всех знакомых мне мужчин.
Лукас коснулся янтарного кулона, покоившегося у нее на груди:
— И ты тоже не похожа на женщин, с которыми я когда-либо был знаком. Поскольку ты извинилась за свои слова — за большую часть оскорблений, — я полагаю, самое меньшее, что я могу сделать, — это отказаться от угрозы лишить тебя всех денег, кроме скромного месячного содержания.
— Да уж, пожалуйста. Право, Лукас, ты себе не представляешь, каким противным голосом ты пригрозил мне тогда.
Лукас рассмеялся, ласково притягивая ее к себе на грудь:
— Слышала бы ты, каким противным голосом разговариваешь, когда сама пытаешься заставить меня плясать под твою дудку, чтобы удовлетворить свои прихоти.
— Я вовсе не пытаюсь…
— Неужели? — Лукас легко дотронулся до ее щеки. — Ты постоянно устраиваешь мне испытания, Викки; то и дело проверяешь, насколько я готов уступить тебе. А когда тебе кажется, что успех близок, а я отказываюсь в очередной раз сделать по-твоему, ты видишь во мне самого заурядного, несправедливого мужа-тирана, интересующегося лишь деньгами жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97