— Что ты хочешь этим сказать? Он тяжело вздохнул.
— У меня такое подозрение, что ты оказалась всего лишь жертвой злобной мистификации.
Шарлотта непонимающе уставилась на него.
— Кто же мог придумать такую шутку?
— Первый, кто приходит на ум, — мой сводный братец.
— Гамильтон? Никогда не поверю.
— Несколько лет назад я бы тоже с тобой согласился. Мы с Гамильтоном не питаем друг к другу особенно теплых чувств, но до сегодняшнего утра я и не подозревал, что он… — Бакстер замялся, все еще сомневаясь в своих предположениях. — Он завидует мне.
— Завидует?
Бакстер вспомнил затаенную горечь в глазах Гамильтона, когда тот с видимым злорадством рассказывал о том, как уничтожил свой экземпляр «Бесед о химии».
— Знаю, этому нет никаких оснований, но у меня сложилось сегодня такое впечатление.
— Почему?
— Правда, я не совсем уверен, — признался Бакстер. — Его мать наверняка сделала все, чтобы настроить сына против меня. Мериэнн всегда терпеть меня не могла по понятным причинам. Но мне кажется, в его враждебности ко мне кроется нечто большее — я имею в виду не только обиду и боль за мать.
— И что же это?
— Его недоброжелательность по отношению ко мне скорее всего вызвана еще и тем, что отец проводил со мной очень много времени, мы вместе ставили химические опыты в моей лаборатории. — Бакстер поморщился. — Видно, отец еще рассказал Гамильтону об одном рискованном предприятии, в которое я ввязался во время войны. А однажды он заставил Гамильтона прочитать книгу, которую я написал. Все это его страшно бесило.
— Вот оно что. — Шарлотта понимающе взглянула на него. — Значит, младший брат ревнует старшего, поскольку тот пользовался большим вниманием и заботой отца.
Бакстера вдруг охватило знакомое леденящее чувство. Странно, но оно оказало на него успокаивающее действие — видимо, потому, что уже привык к нему. В отличие оттого беспокойного раздражения, которое он недавно испытал, это ощущение он хорошо знал и умел с ним бороться.
— Гамильтону принадлежат и титул, и состояние. Чего же он еще хочет? Я не виноват, что он не разделял увлечения отца науками.
— Согласна, это не твоя вина, но для юноши достаточный повод для ревности, — Шарлотта нахмурилась. — И все же не представляю, как лорд Эшертон мог опуститься до того, чтобы нанять женщину расторгнуть твою помолвку.
— Ты же ведь почти не знаешь Гамильтона.
— Но у меня есть интуиция. И Ариэл он понравился, а она, несмотря на свой юный возраст, очень хорошо разбирается в людях.
— Интуиция, — повторил Бакстер с нескрываемым сарказмом. — Позвольте мне заметить, мисс Аркендейл, интуиция — плохой советчик. Она основана на эмоциях, а не на здравом смысле. Ей нельзя доверять.
— Приходится, когда ничего другого не остается — мягко заметила она.
— Довольно об этом. С проблемами, касающимися Гамильтона, я разберусь позднее.
— Ты не можешь знать наверняка, что за визитом мисс Пост стоит Гамильтон.
— Это наиболее разумное предположение, — сказал Бакстер. — Но суть в том, что ты не должна была встречаться с этой женщиной. Ты сильно рисковала, оказавшись в ее доме.
— Мистер Сент-Ивс, прошу вас…
— Нет, это я прошу вас. — Он обернулся и двинулся к ней, шагая между лабораторными столами. — Больше никаких безрассудных выходок, пока мы не закончим расследование. Ясно?
— Смею вам напомнить, я не подчиняюсь ничьим приказаниям, от кого бы они ни исходили.
Он остановился в нескольких шагах от нее.
— Что ж, это представляет для нас некоторые трудности, не так ли?
Она осторожно положила шляпку на стол.
— Трудностей можно легко избежать, если будете играть в этом деле отведенную вам роль.
— Вы хотите сказать, пока я помню свое место?
— Я бы не стала выражаться столь резко.
— Да, черт возьми, вам бы лучше этого не делать. Я не слуга, мисс Аркендейл.
— А я и не говорила, что вы мой слуга. Тем не менее, это я наняла вас, если вы помните. И чтобы окончательно прояснить ситуацию, скажу вам: я намерена платить вам жалованье за ваши услуги.
— И вы говорите мне о деньгах? После того, что произошло между нами прошлой ночью?
Она вспыхнула и опасливо покосилась на запертую дверь.
— Нет нужды так кричать, сэр. Я прекрасно вас слышу.
— А я никогда не повышаю голоса, поскольку это говорит о неумении контролировать свои эмоции.
Она внимательно посмотрела на него:
— Да, наверное.
— Черт возьми, Шарлотта, не смей обращаться со мной, как со своим подчиненным. — Он быстро шагнул к ней, и она вынуждена была прижаться к столу. — Вчера ночью я задал тебе вопрос. Довольно играть со мной в кошки-мышки. Я заслуживаю того, чтобы ты наконец соблаговолила мне ответить.
Она нахмурилась.
— Но ведь мы говорили про мисс Пост.
— К дьяволу мисс Пост. Говорю тебе, я разберусь с этим позже. А сейчас отвечай: ты согласна вступить со мной в связь?
Она смотрела на него, не моргая, и ее взгляд сверкал магическим блеском. В комнате повисла напряженная тишина. Бакстеру казалось, он видит, как его слова висят в воздухе, мерцая опасным огнем.
Более неподходящий момент трудно было выбрать. Не обязательно обладать тонкой душой поэта-романтика, чтобы понять: вряд ли кто-нибудь попросит женщину стать его любовницей в самом разгаре жаркой ссоры,
Шарлотта разбила тишину негромким покашливанием.
— Мы обсуждаем деловые вопросы, мистер Сент-Ивс. Какое отношение к ним имеют личные?
— Никакого. Абсолютно никакого.
Если бы у него осталась хоть капля здравого смысла, он бы сейчас же отступил в сторону от огня, пока колба не взорвалась. Но Бакстер не мог заставить себя сделать это. Единственное, что сейчас для него имело значение, — получить результат опыта, каким бы он ни был.
— Никакого? — тихо повторила она.
— Нет, это ложь. Наши личные дела имеют к этому прямое отношение. Я требую ответа, Шарлотта. Я сойду с ума, если ты сейчас же не скажешь мне о своем решении.
В ее глазах появился загадочный блеск, полный обещаний. Но голос звучал по-прежнему холодно:
— Клянусь, мистер Сент-Ивс, вы самый надоедливый человек из всех, кого мне приходилось нанимать. Я не вижу впереди ничего, кроме все возрастающих трудностей, но… да, я согласна вступить с вами в связь… А теперь вернемся к делам.
На мгновение, показавшееся ему бесконечным, он лишился дара речи. Она согласилась!
По какой-то счастливой случайности опасно перегретая колба еще не взорвалась, но его так трясло, словно содержимое выплеснулось на стены.
Шарлотта коснулась рукой его щеки.
— Бакстер, ты не болен?
— Очень может быть. — Он обхватил ладонями ее лицо. — Если это так, то ты единственная, кто может меня излечить.
— О Бакстер. — Она приподнялась на цыпочки и крепко обвила его шею руками. — Ты самый удивительный, но и самый упрямый человек на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82