И причина действительно существовала. Как раз напротив того места, где упал убитый, находится окно магазина ювелира. В то время оно было там наиболее ярко освещено, а потому и наиболее заметно. Из окна свет падал на убитого. Вполне естественно, окно привлекло внимание и других свидетелей. А из окна на них смотрели большие часы, такой необычной конструкции, что непременно бросались в глаза. Констебль не мог не запомнить время. Остальные свидетели, конечно, запомнили время тоже. Отсюда и однообразие.
Но одна вещь, на то время не очень важная, немного меня смутила. После того, как был убит Гримо, Хедли вызвал своих людей и немедленно послал одного из них найти Флея – ведь на него падало подозрение. Полицейские прибыли сюда… в котором часу?
– Согласно моей раскладке, приблизительно в десять сорок, – сказал Ремпол.
– И одного человека сразу же послали искать Флея. Он должен был быть на Калиостро-стрит… когда? Думаю, минут через пятнадцать – двадцать после того, как, вероятно, был убит Флей. Но что произошло за этот короткий промежуток времени? Целый ряд неправдоподобных вещей. Флея доставили в дом врача, он там умирает. Попытка установить его личность последствий не дала. «После определенной задержки», если говорить словами газетной информации, тело Флея отвезли в морг. Когда детектив, которого Хедли послал найти Флея, прибыл на Калиостро-стрит, все было кончено. Волнение улеглось, и констебль, переходя от дома к дому, опрашивал жителей. Это казалось неправдоподобным. К сожалению, я был таким дураком, что не понял значения этого даже вчера утром, когда увидел часы в витрине ювелирного магазина.
Вспомните! Вчера мы завтракали в моем доме, когда пришел Петтис. Мы с ним разговаривали… до которого часа?
– Ровно до десяти, – нарушил молчание Хедли и щелкнул пальцами. – Это я хорошо помню, потому что, когда он поднялся уходить, Биг Бен как раз пробил десять.
– Совершенно верно. Петтис ушел, мы сразу оделись и поехали прямо на Калиостро-стрит. Теперь прикиньте, сколько нам потребовалось времени, чтобы мы надели пальто, шляпы и проехали короткое расстояние по безлюдной в воскресенье улице. На дорогу у нас ушло всего десять минут. Думаю, на все вместе нам потребовалось не больше двадцати минут. Но на Калиостро-стрит вы показали мне ювелирный магазин как раз в тот момент, когда те сказочные часы били одиннадцать.
Даже тогда в моей тупой голове не возникла мысль поинтересоваться теми часами. Не сделали этого, будучи в возбужденном состоянии, и три свидетеля накануне вечером. Как раз тогда – помните? – Соммерс и О'Рурк повели нас на квартиру Бернаби. После достаточно долгого осмотра квартиры мы говорили с О'Рурком. Во время этой беседы я обратил внимание на то, что в мертвой тишине дня, когда с улицы долетал только шум ветра, появился новый звук. Я услышал звон церковных колоколов.
Когда начинают звонить церковные колокола? Конечно, не после одиннадцати, когда уже идет служба, а до одиннадцати, до службы. Но если поверить этим немецким часам, было уже значительно позже одиннадцати. Именно тогда мой темный разум проснулся. Я вспомнил о Биг Бене и о времени, которое потребовалось нам для поездки на Калиостро-стрит. Я сопоставил колокольный звон, Биг Бен и время, которое показывали эти декоративные иностранные часы. Церковь и государство, так сказать, не могли бы одновременно ошибиться. Другими словами, часы в витрине ювелирного магазина спешили больше, чем на сорок минут! Значит, выстрел на Калиостро-стрит не мог прозвучать в десять двадцать пять. На самом деле он мог раздаться незадолго до девяти сорока пяти – ну, скажем, в девять сорок.
Раньше или позже кто-нибудь обратил бы на это внимание, а может, и уже обратил. Всплыло бы это и на суде присяжных. Кто-нибудь обязательно предложил бы точно установить время. Не знаю, поняли бы все сразу – надеюсь, что так – или это еще больше бы сбило вас с толку. Но неопровержимо то, что события на Калиостро-стрит произошли за несколько минут до того, как посетитель с фальшивым лицом позвонил в девять сорок пять в этот дом.
– Все-таки я не вижу… – начал Хедли. – Невозможно…
– Невозможно? Да. Но я хочу объяснить вам ход событий с самого начала.
– Хорошо. Но разрешите мне привести все в порядок. Если Гримо, как вы говорите, застрелил Флея на Калиостро-стрит незадолго до девяти сорока пяти…
– Я этого не говорил, – возразил доктор Фелл.
– Как?!
– Так. Вы все поймете, если проследите за моей мыслью с самого начала. На той неделе, в среду вечером, когда в ресторане «Уорвик» Флей впервые появился из прошлого, прямо-таки из могилы, и начал угрожать Гримо, тот решил его убить. Видите ли, Гримо был единственным, у кого был мотив убить Флея. Вы знаете, Хедли, у него все-таки была причина для этого. Гримо – живой и здоровый, обеспеченный, уважаемый. Прошлое похоронено. И вдруг распахивается дверь и входит худой незнакомец с неприятной усмешкой, который оказывается его братом! Гримо, убегая из тюрьмы, убил одного из своих братьев, когда их хоронили живыми в могилах, и только случайно не убил другого. Если бы это преступление было раскрыто, Гримо бы повесили. И вот Пьер Флей нашел его.
Теперь вспомните, что он сказал, появившись вдруг перед Гримо в ресторане «Уорвик». Подумайте над тем, что Флей делал или говорил, и увидите: он был не таким глуповатым, каким прикидывался. Почему он, имея целью только личную месть, решил встретиться с Гримо в кругу его друзей и угрожать, намекая на мертвого брата? Почему он сказал: «…у меня есть брат, который может сделать значительно больше, чем я, и для вас он опасен»? Потому что мертвый брат мог спровадить Гримо прямо на виселицу. Почему Флей сказал: «Мне ваша жизнь не нужна, она нужна ему»? Почему он спросил: «Хотите, чтобы это был я или прислать своего брата?»? И почему после всего этого он вручил Гримо свою визитную карточку с собственным адресом? To, что Флей дал визитку, в соединении с его словами и поступками, очень важно. Он хотел при свидетелях вызвать у Гримо страх и, высказываясь намеками, хотел сказать: «Ты, мой брат, сытый и богатый благодаря ограблению, которое мы совершили в молодости. Я бедный и ненавижу свою работу. Ты придешь ко мне по этому адресу и мы достигнем согласия? Или навести на тебя полицию?»
– Шантаж, – тихо сказал Хедли.
– Да. Флей был чудак, но он был совсем не глуп. Теперь припомните, как он высказал свою последнюю угрозу:
«Общение с братом мне тоже угрожает опасностью, но я готов пойти на этот риск». Он будто хотел сказать Гримо:
«Ты, мой брат, мог бы убить меня, как убил того, но я пойду на риск. Значит, или я смогу рассчитывать на тебя или пусть твой мертвый брат повесит тебя».
Припомните его поведение затем в тот вечер, когда он был убит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61