Это были единственные памятники природы, уцелевшие после Грибного Конфликта. В целях стерилизации вся земля Сосленда была покрыта многометровым слоем железобетона, а с воздуха сослендцы защитили себя сплошным абатовым куполом. И вот, в этих новых условиях, в которых могли функционировать лишь люди и механизмы, вдруг каким-то чудом зазеленело Священное Дерево, а несколько позднее забил Желтый Ключ. Это было как знамение, как первый признак возрождения природы, как проблеск надежды, что земля еще может восстать из пепла и можно будет ее пахать и засевать, как это делали далекие предки, и можно будет есть настоящий хлеб и дышать настоящим кислородом.
Сонмы туристов приезжали, чтобы взглянуть на Реликвии. Паломничество к Дереву и Ключу стало чуть ли не основным источником дохода для Сосленда.
«Люди должны знать правду, — думал Конио, сворачивая в темный переулок. — Если, узнав правду, они все же предпочтут ложь, это их дело, главное, чтобы он не принимал больше участия в этом обмане. Ни он, ни Рамс.»
Он остановил машину у старомодного особняка.
Дверь открыл Лило-младший, с ног до головы измазанный в краске.
— Рамс, это за тобой! — крикнул он, исчезая в дверях.
Вышел Рамс в перепачканном халате:
— Отец, этой ночью Священное Дерево обретет вторую молодость!
— Мне надо поговорить с тобой, Рамс.
— Ты же знаешь, у меня экзамен…
— Это очень важно и имеет непосредственное отношение к твоему экзамену.
— Хорошо, отец, я только переоденусь.
Когда они вышли на улицу, совсем стемнело. Коиио сел за руль в вывел машину на Большую Спираль. Здесь можно было говорить без опаски.
— Рамс, я не хочу, чтобы ты сдавал экзамен на служителя.
— Почему, отец? Ты не уверен во мне?
— Я не уверен в себе. Если ты станешь служителем Дерева, я убью тебя.
— Что с тобой, отец? Неужели ты завидуешь мне? Боишься, что я займу твое место?… А ты знаешь, это не исключено…
— Послушай меня, Рамс…
— В последнее время что-то у тебя не клеится, ты не укладываешься в сроки. Ты постарел, отец, и, наверное, тебе пора на отдых. Но ведь я твои сын, и ты должен гордиться, что я стану десятым наследным жрецом Первой Реликвии. Узнав об этом, мать буквально вылизала меня своими поцелуями, а ты…
— А я убью тебя, Рамс. Мы не должны больше обманывать людей? Это низко и недостойно!
— Ты странно говоришь, отец. Может, ты просто нездоров?… Не ты ли столько лет верой и правдой служил Священному Дереву? А наши предки? Мы ведь целая династия, нас боготворят. И потом Дерево приносит колоссальный доход государству, что же здесь недостойного?
— Нас боготворят, потому что не знают, что мы династия мошенников! Ведь Дерево засохло давно, и мы прекрасно знаем, что никакая сила не возвратит его к жизни! Люди должны узнать эту горькую правду, чтобы, соединив усилия…
— …уничтожить нас? Заманчивая перспектива!
— Чтобы найти выход? Люди не ищут его, потому что верят в вашу мистификацию…
— Допустим, но почему ты говоришь об этом лишь сегодня? Где ты был вчера, позавчера, двадцать лет назад? Что за бред?!
«Где же я был вчера, позавчера, двадцать лет назад? Как я мог прожить жизнь, ни разу не задав себе этого вопроса? Что за озарение нашло на меня? Или, может быть, помрачение? Или сон тому виной? Хотя При чем здесь сон? Каждую ночь я взбирался на Дерево и подкрашивал его листья согласно времени года, и сделал это весьма искусно, ибо за двадцати лет никто не уличил меня в подделке… И я гордился своим искусством, считал себя одним из достойнейших жителей Сосленда. Что же случилось? Откуда это непреодолимое желание раз и навсегда покончить с обманом?…»
— Поворачивай обратно, отец. Через два часа мы с Лило должны явиться на экзамен. А тебе советую обратиться к доктору Ризу, он явно перепутал что-то в твоей схеме.
«Схема! Так вот откуда „озарение“!… Что ж, спасибо доктору Ризу и за это!…»
Конио впился пальцами в руль и, когда машина взлетела по Верхней Спирали, чтобы начать обратный спуск, резко свернул в сторону. Машина перескочила через барьер и с высоты нескольких сот метров рухнула вниз на сияющий огнями город.
— Шеф, я Моро, докладываю; Конио и Рамс сошли со Спирали.
— Вы успели?
— Да, шеф, я отлично высчитал траекторию, ваш уникальный образец угодил прямехонько в ремонтные мастерские доктора Риза.
— Немедленно сообщите доктору, что образец ненадежный, пусть направит на доработку. И вообще пусть проводят свои эксперименты на закрытых полигонах, у нас и без них дел хватает!
Моро связался с доктором Ризом и передал ему слова шефа.
— Твой шеф — психоэлектронный недоносок! — взорвался доктор. — Да важнее дела, чем опыт с Конио, нет и быть не может! Завтра он снова сойдет с конвейера. прошу не спускать с него глаз! А своему шефу передай, что если он будет слишком много на себя брать, я просто отправлю его на переделку!
— Обязательно передам, доктор, — весело сказал Моро, не спуская с экрана зорких фотоэлектрических глаз.

Из доклада доктора Риза Верховному Консилиуму!
«Считаю необходимым еще раз подчеркнуть чрезвычайную важность эксперимента с Конио. Среди паломников зародилось сомнение в подлинности наших Реликвий, что ставит под угрозу благосостояние Сосленда. Чтобы рассеять эти сомнения, Реликвии должны перейти из рук ремесленников в руки художников. Конио — первый опытный образец робота-художника».

1 2