Лукас также знал, что ей совсем не понравится услышать его комментарий по поводу того, что до этой поры ему казалось, будто ругаться и плакать одновременно было в принципе невозможно.
Он встал с кровати и торопливо подошел к Кэтрин. Но когда Лукас протянул к ней руку, она хлопнула по ней. Тогда он осторожно собрал ее волосы на затылке, чтобы те не мешались, и на этот раз Кэтрин не попыталась снова ударить его, хотя и огрызнулась. Прошло несколько минут, и Лукас опять начал волноваться. Он был уверен, что Кэтрин не может так плохо чувствовать себя только из-за того, что выпила слишком много хорошего вина.
Когда Кэтрин упала назад, в подставленные Лукасом руки, он проигнорировал ее слабые протесты и заверения, что у нее хватит сил самой о себе позаботиться, и отнес ее на кровать. Потом он нашел немного воды, сел на край кровати и держал перед ней кувшин, пока Кэтрин несколько раз промывала ей рот. После этого она откинулась на подушки и закрыла глаза. Лукас взял кусок материи, намочил его и принялся осторожно умывать ею лицо. Кэтрин выглядела очень бледной, и иногда с ее губ срывался еле слышный стон.
– Слишком много вина? – мягко спросил Лукас, когда аккуратно, стараясь не потревожить ее, забрался под одеяло и так же медленно привлек в свои объятия, радуясь тому, что Кэтрин не стала противиться его попытке успокоить ее.
– Нет.
Лукас опустил на нее взгляд. Он скорее догадался, что сказала Кэтрин, чем услышал это слово – таким хриплым был ее голос. Потом ее тело постепенно обмякло, а дыхание стало спокойным. Поняв, что Кэтрин сейчас заснет, Лукас тоже расслабился. Ему казалось, что если бы ее тошнило от большого количества выпитого вина или съеденной жирной пищи, то она не смогла бы сейчас так легко погрузиться в сон. Но все-таки такая сильная рвота тревожила его, и Лукас твердо намеревался заставить ее поберечь себя. По крайней мере до тех пор, пока он убедится в том, что дело тут только в естественной реакции организма, который таким образом избавляется от чего-то, что ему не нужно.
– Вот видишь, Кэт? Тебе нужен человек, который будет ухаживать за тобой, – пробормотал он.
Подумав на эту тему, Лукас понял, что ему хотелось бы, чтобы у него был кто-то, за кем нужно присматривать. Конечно, эта мысль стала еще приятнее, когда оно уверенностью решил, что Кэтрин его забота будет нужна лишь время от времени. Она ведь здоровая, сильная женщина, которая и без подсказок со стороны мужчин знает, что ей делать. Вот почему забота о Кэтрин из каждодневной обязанности превращалась в истинное удовольствие.
Его мысли быстро вернулись к утреннему происшествию. Он не знал, как разрешить эту проблему. Прожив бок о бок с Кэтрин несколько недель, Лукас ни разу не заметил, что у нее слабый желудок. На самом деле он даже несколько раз думал, что она обязательно будет страдать оттого, что ела. И дело было не в плохо приготовленной еде, а в том, как она ее смешивала. По мнению Лукаса, некоторые продукты просто не должны были сочетаться. Но Кэтрин с легкостью переносила самые экзотические блюда.
Щеколда на двери задергалась, и Лукас напрягся, но потом вспомнил, что Кэтрин закрыла ее. Какое-то время он лежал молча и не двигался. Лукас помнил – ей не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о том, что они были вместе. Будет гораздо проще объяснить закрытую на задвижку дверь, чем присутствие в ее постели обнаженного мужчины.
– Моя госпожа, я принесла вам подсушенного хлеба и разведенного сидра. Энни сказала мне, что вы едите это каждое утро. Мне просто оставить все возле двери?
Лукас задумался. Подсушенный хлеб и разведенный водой сидр? В этом было что-то до боли знакомое, и его сердце сжалось от тревоги. Он вылез из-под одеяла, надел исподние штаны, рубаху и подошел к двери. По голосу Лукас определил, что там стояла Меган, и решил, что может довериться ей. Эта женщина точно не станет рассказывать всем, кто сейчас находится в крепости, о том, что видела его в покоях Кэтрин. Так тихо, как только можно, Лукас открыл дверь и приложил палец к губам, показывая Меган, чтобы она не шумела. Одно мгновение та просто смотрела на него широкими от изумления глазами, а потом закусила губу, стараясь подавить усмешку, и передала ему в руки поднос. Лукас уставился на еду, которая выглядела крайне неаппетитно, а потом перевел взгляд на Меган. На этот раз она уже не пыталась спрятать улыбку.
– Ты ведь никому не расскажешь, да? – спросил ее Лукас.
– Нет, у меня нет привычки чесать языком, – ответила она.
– Я знаю это, Меган. – Лукас опять посмотрел на поднос и пожал плечами. – Что ж, спасибо, что сделала эту работу за Энни.
– Не за что, мой господин.
Прежде чем Лукас успел ее поправить, сказав, что пока еще не был господином и, дай Бог, не станет лэрдом Доннкойла еще долгие-долгие годы, Меган уже проворно побежала дальше по коридору. Лукас вдруг осознал, что стоит едва одетый на пороге спальни, где его в любую минуту могут увидеть проходящие мимо люди, и быстро нырнул обратно в покои Кэтрин. Он толкнул дверь бедром и поставил поднос на небольшой столик возле кровати. Сбросив одежду, Лукас лег обратно в постель и опять обнял Кэтрин.
Он сделал несколько попыток вновь заснуть, но те не увенчались успехом. Тогда Лукас поднял голову и стал смотреть на поднос с едой. Ему нужно было вспомнить что-то очень важное, но это постоянно ускользало от него. Подсушенный хлеб. Он нахмурился. Потом Лукас вспомнил, что о нем упоминал его брат Артан, но он не сомневался, что тот ни за что не согласился бы есть такое на завтрак. Лукас напрягся. Это Сесилия, жена Артана, ела такой хлеб по утрам на протяжении нескольких месяцев, поскольку тот, похоже, помогал ей справиться с утренней тошнотой. Утренняя тошнота. Дело не в выпитом вине. Не в плохой пище. Причина в ребенке. Кэтрин носила под сердцем его ребенка и явно уже давно догадывалась об этом.
Ему пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не растолкать Кэтрин и не потребовать немедленно рассказать ему всю правду. Лукас несколько раз вдохнул воздух, пытаясь успокоиться. Он осознал, что его больно ранило поведение Кэтрин – ведь она ничего не сказала ему! Тем не менее Лукас решил, что ему следует подавить это чувство прежде, чем он сможет поговорить с ней на этот счет. У Кэтрин должна быть серьезная причина, заставлявшая ее молчать. Откровенно говоря, он не знал, как давно ей стало известно о беременности. Может быть, у нее было слишком мало времени, чтобы решить, что делать дальше. Наверное, Кэтрин даже беспокоилась насчет того, как он отреагирует на эту новость. И он был способен избавить ее от таких страхов. А с остальными намеревался покончить после того, как Кэтрин расскажет ему о них.
А дальше они должны будут пожениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82