– Джинни сделала все, чтобы тебя убили, – напомнила Мэри, пытаясь заглушить всякое сожаление о ее участи.
– Я знаю, – кивнула Мойра, уже думая о другом. – Никак не могу понять другого, как я смогла пройти по всей этой раскаленной тропе и пострадать не больше, чем от жара, выпавшего из очага.
– С удовольствием ответил бы, что тебя оправдал сам Господь, но… – протянул Тэвиг.
– Но не можешь. – Она улыбнулась, вставая, и взяла свой мешок. – Не мучайся сомнениями, дорогой. Мне и впрямь не верится, что у Господа найдется время охранять мои ноги.
– Нет, наверное, нет. Мне приходит в голову только одно: тебя спасли мозоли, которых ты так стыдилась. Дорогая, у тебя жесткие ступни. Да, а еще, прости, я заметил, что ноги твои покрылись приличным слоем грязи, который не отмылся даже после купания.
Она поморщилась.
– И еще я была в ужасе. И от этого вся в поту – с головы до ног. Они стали холодными и мокрыми. Думаю, еще хорошо, что у меня не хватило времени как следует отмыть их с дороги. В начале испытания мне казалось, что ум просто отказывается принимать боль от ожогов и ран, но когда я взглянула на ноги, то никаких ран не оказалось. Грязь и мозоли подействовали как сапоги, а может быть, и лучше. А теперь нам надо идти. – Мойра встала.
Они поблагодарили Роберта и Мэри, направляясь к выходу. На улице Мойра услышала шум толпы и стала оглядываться на церковь, но Тэвиг тянул Мойру по дороге так настойчиво и быстро, что она едва успевала внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не упасть.
Его волнение стало передаваться и Мойре. Ее подгонял страх, когда она, спотыкаясь, шла за ним. И только ступив на лесную тропу, начавшуюся за самым северным полем деревни, Мойра начала успокаиваться. Но, услышав, как мужской голос выкрикивает имя Тэвига, то есть Томаса, она остановилась. Тэвиг, прикрыв ее своим телом, выхватил меч и повернулся к незнакомцу. Когда темная фигура вышла на лунный свет, Мойра снова начала успокаиваться. Это был всего один человек – с узлом в руках и козой на веревке. Вполне мирный незнакомец, поняла она. К тому же Тэвиг его знал, он вежливо кивнул пожилому человеку и сказал:
– Боюсь, Йен, твоя дочь ввязалась в плохое дело, из которого ей не выбраться.
– Ты прав. Она мертва. Когда я торопился к тебе, я видел, как она висит на дереве посреди площади.
– Мне очень жаль, поверь. Но я был бессилен ей помочь.
– Тебе не о чем жалеть. Она пыталась убить твою жену чужими руками. Да, я буду горевать. Она была моей плотью и кровью, но большая часть ее короткой жизни приближала такой конец.
– Как ты узнал, где меня найти?
– Я шел в дом Роберта, чтобы встретиться с тобой там, но увидел, что вы собираетесь бежать. Я был уверен, что вы не пойдете по дороге, по которой пришли, поэтому поторопился сюда. Я не мог позволить тебе исчезнуть, не встретившись с тобой.
– По какой причине?
– Чтобы отдать это.
Йен поднял узел и протянул Тэвигу.
Мойре не надо было даже видеть выражение лица Тэвига, чтобы подтвердить свою догадку. Она точно знала, что там, в узле. И сказала себе, что ее это не касается. Но когда Тэвиг развернул пеленки, она придвинулась, чтобы рассмотреть ребенка получше. Хотя все освещал лишь неверный свет луны, но, взглянув в лицо младенцу, Мойра подавила возглас. Ребенок походил на Тэвига. Джинни родила ребенка от Тэвига.
– Этого не может быть… – начал Тэвиг не очень уверенно от пережитого потрясения.
– Может! Так оно и есть. Это твой сын. И я отдаю его тебе.
– Йен, я не хочу никого винить. И не хочу плохо говорить о мертвой, но Джинни…
– Была шлюхой. Я знаю, – подтвердил старик.
– Так откуда у тебя такая уверенность, что этот ребенок – мой?
– Глаза, – прошептала Мойра.
– Да, – согласился Йен. – Твоя жена права. У мальчика твои черные глаза. Когда Джинни рожала его, я ждал, чтобы увидеть цвет его глаз. Но у всех новорожденных они одинаковые. Потом ждал еще. Я надеялся, что по цвету они совпадут с глазами кого-то из парней деревни, так что я смогу выдать ее замуж. Здесь нет мужчины с таким цветом глаз. Этот ребенок – твой сын, твоя плоть.
Тэвиг смотрел не отрываясь на ребенка, который уставился на него. Он готов был отрицать любое родство, но не мог. Даже не будь у ребенка его глаз, инстинкт подсказал бы Тэвигу – этот ребенок его. Он бросил взгляд на Мойру, сжав кулаки, когда та отказалась взглянуть в его сторону. Хотя то, что он держит на руках сына, и наполняло его необыкновенным ощущением собственности и еще каких-то противоречивых, новых для него эмоций, он проклинал судьбу за то, что ребенок появился именно сейчас.
– Йен, я путешествую пешком, и впереди у меня по меньшей мере неделя пути. Я не могу взять ребенка. Он ведь и твоя плоть.
– Я знаю, и мне будет очень не хватать малыша. Это хороший ребенок, тихий и сильный. Я не могу оставить его. У меня у самого восемь детей и жена, а еще я должен кормить семью моей овдовевшей сестры. Я беден, и ты это знаешь. Подумай, моя Джинни была его матерью. Если он останется здесь, ему придется дорого заплатить за это, когда он вырастет.
– Сколько ему?
– Восемь месяцев, почти девять.
– Как его зовут?
– Боюсь, никак. У Джинни была навязчивая идея, будто ты женишься на ней, как только узнаешь, что она родила тебе сына. Вот она и оставляла за тобой право выбора имени. Я говорил ей, что ты, может, и возьмешь ребенка, но никогда не женишься на ней. – Йен пожал плечами. – Она не обращала на мои слова внимания. Мне бы хотелось время от времени получать известия, как поживает малыш.
– Тебе будут рассказывать. Клянусь.
Йен подвел козу к Мойре и сунул веревку ей в руку.
– Ребенок прекрасно себя чувствует на козьем молоке. Он пьет его со дня рождения. Джинни была не из тех, кто кормит детей сама. – Он вручил ей мешок. – Здесь все, что ему потребуется. Миссис, простите, что взваливаю на вас эти хлопоты, но я не могу позаботиться о ребенке. Клянусь, он хороший малый и не доставит много хлопот. Умоляю, не вините его в том, что у него такая мать.
– Нет, сэр. Я никогда этого не сделаю. Ни один ребенок не должен платить за прегрешения своей матери. – Она взглянула на Тэвига. – Или отца. О нем позаботятся самым лучшим образом.
– Знаю, вы приложите все усилия. Берегите себя. Да пребудет с тобой Господь, малыш, – проговорил Йен, поцеловал ребенка в щеку и исчез в лесу.
– Мойра, – тихо произнес Тэвиг, когда Йен ушел.
Она поморщилась, заставляя себя смотреть на Тэвига, не поддаваясь чувствам. Видя его с ребенком на руках, ребенком Джинни, она с трудом сохраняла самообладание. Ей требовалось некоторое время, чтобы оправиться от шока.
– Я думала, ты считаешь, что нам очень важно уйти от этого места как можно дальше. Значит, ты передумал?
– Нет, это все еще важно. Жители деревни поняли, что их обманули ложными обвинениями и обратили свой гнев на того, кто их обманул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74