Просто у меня будет больше дел, из которых что-то можно выбрать, значит, и денег должно быть больше. Я смогу не думать о том, что перерабатываю.
- Само собой, об этом тебе не придется беспокоиться.
- Видишь ли, Стэн, не такие уж мы, юристы, и богачи. Теперь этот диплом уже не то, что раньше, - уж слишком много нас стало. Четырнадцать человек в таком маленьком городке, как наш. Даже здесь, в Клэнтоне, конкуренция достаточно сильна - хороших дел мало, а юристов много. В больших же городах еще хуже, и все большее число выпускников юридических колледжей не могут найти себе работу. Ко мне в год приходит человек десять в поисках места. Крупная фирма в Мемфисе несколько месяцев назад уволила группу юристов - ты когда-нибудь о таком слышал? Как на какой-то фабричке. Их просто выставили за дверь. Думаю, им не осталось ничего иного, как только идти на биржу вместе с безработными и стоять там в очереди за каким-нибудь бульдозеристом. Теперь дошла очередь до юристов - не секретарши, не водители грузовиков, а юристы!
- Прости меня за неудачный вопрос.
- Как я могу не думать о том, что слишком перерабатываю? Это дает мне четыре тысячи в месяц, а ведь я практикую один. В общей сложности это пятьдесят тысяч в год, и мне редко удается что-либо отложить. Несколько месяцев все идет более или менее ровно, потом поток клиентов редеет. Каждый месяц все по-разному. Я даже не решаюсь прикинуть, сколько заработаю в следующем месяце. Поэтому дело Хейли так для меня важно. Другого такого никогда не будет. Это вершина. Я могу до конца жизни работать, и никогда больше репортер из "Нью-Йорк таймс" не оторвет меня от обеда, чтобы договориться об интервью. Если я выиграю это дело, я стану самым известным юристом в штате. Вот тогда-то я смогу забыть о переработках.
- А если ты проиграешь?
На мгновение Джейк замолчал, оглядывая зал в поисках Клода.
- Известность появится вне зависимости от исхода дела. Выиграю я или проиграю, процесс пойдет на пользу моей практике. Но проиграть будет очень обидно. Каждый юрист округа втайне надеется, что у меня ничего не выгорит. Всем хочется, чтобы Хейли осудили. Они слишком ревнивы, они боятся, что в случае удачи я уведу у них их клиентуру. Все юристы ужасно ревнивы.
- И ты тоже?
- Конечно. Возьми, к примеру, фирму Салливана. Я презираю в ней каждого, но в какой-то мере я и к ним испытываю ту же ревность. Мне бы хотелось иметь кое-кого из их клиентов, вести некоторые их дела, чувствовать себя так же уверенно, как и они. Они хорошо знают, что в конце каждого месяца их ждет чек на приличную сумму, это им почти гарантировано, а к Рождеству каждому вручают еще и конверт с премией. Они представляют интересы старых, надежных клиентов. Я не отказался бы для разнообразия получать какое-то время такое же удовольствие. Что же касается меня, то я защищаю всяких алкоголиков, убийц, супругов, калечащих друг друга, каких-то страдальцев, у которых нет или почти нет денег. И я никогда не знаю, сколько таких клиентов войдут в мой кабинет через месяц.
- Постой-ка, Джейк, - перебил его Эткавэйдж. - Я бы с удовольствием продолжил разговор, но Клод только что посмотрел на часы, а затем перевел свой взгляд на нас. Боюсь, наши двадцать минут уже истекли.
В счете Джейка сумма, подлежащая оплате, была на семьдесят один цент больше, чем у Эткавэйджа, а поскольку их заказы были совершенно одинаковы, у Клода потребовали объяснений.
- Ничего странного, - ответил тот, - ведь у Джейка в тарелке было на одно ребрышко больше.
Маккитрик, выглядевший весьма представительно, оказался к тому же и пунктуальным, дотошным и напористым. В Клэнтоне он появился в среду, чтобы изучить и описать случай, который в настоящее время представлялся каждому как самое громкое убийство в стране. Он уже говорил с Оззи и Моссом, и оба посоветовали ему побеседовать с Джейком. Он общался с Буллардом - сквозь закрытую дверь его кабинета, - и судья рекомендовал ему то же. Он взял интервью у Гвен и Лестера, однако ему не разрешили увидеться с девочкой. Он толковал с постоянными посетителями кафе и чайной, с завсегдатаями расположенных у озера баров Хью и Энн. Имел место и разговор с бывшей женой Уилларда, а вот миссис Кобб отказалась принять репортера: она устала от журналистов. Кто-то из братьев Билли Рэя вызвался дать интервью за вознаграждение, но тут уж отказался Маккитрик. Он съездил на фабрику, чтобы встретиться с коллегами Хейли, он побывал в Смитфилде, чтобы задать несколько вопросов окружному прокурору. Роджер планировал провести в городе еще несколько дней, а потом подъехать на суд.
Родом Маккитрик был из Техаса и сохранил за собой привычку, когда ситуация позволяла, медленно растягивать слова - это производило впечатление на местных, развязывало им языки. Напевность речи выделяла его из абсолютного большинства других представителей средств массовой информации, которые придерживались четкого, выверенного произношения современного американского языка.
- Что это такое? - спросил Маккитрик, указывая на середину стола, за которым сидел Джейк.
- Магнитофон, - последовал ответ Джейка.
Маккитрик поставил свой собственный репортерский магнитофон на стол и посмотрел на Джейка:
- Могу я узнать: для чего он вам?
- Конечно, можете. Это мой кабинет, мое интервью, и если я хочу записать его на пленку, то сделаю это.
- Вы ожидаете каких-либо неприятностей?
- Я стараюсь предупредить их. Очень неприятно, когда твои слова перевирают.
- Это не мое амплуа.
- Тем лучше. Значит, вы не станете возражать против того, чтобы каждый из нас воспользовался своим магнитофоном.
- Вы не доверяете мне, мистер Брайгенс?
- Не доверяю, черт побери. Кстати, меня зовут Джейк.
- Почему вы мне не доверяете?
- Потому что вы репортер, вы из нью-йоркской газеты, вы приехали сюда в поисках сенсации, и, если вы и на самом деле тот, за кого себя выдаете, из-под вашего пера выйдет напичканная фактами статейка, пронизанная морализаторским духом, а все мы будем выглядеть невежественными чурбанами-расистами.
- Вы ошибаетесь. Прежде всего я из Техаса.
- А газета ваша нью-йоркская.
- Сам я считаю себя южанином.
- Давно вы уехали с Юга?
- Около двадцати лет.
Джейк улыбнулся и покачал головой, как бы говоря: это - слишком долгое время.
- И моя газета вовсе не гонится за сенсацией.
- Посмотрим. До суда еще несколько месяцев. У нас будет время ознакомиться с вашими статьями.
- Ну что ж, это справедливо.
Джейк нажал кнопку записи своего магнитофона, то же самое сделал и Маккитрик.
- Может ли Карл Ли рассчитывать на то, что суд округа Форд отнесется к рассмотрению его дела совершенно беспристрастно?
- А почему нет? - спросил Джейк.
- Но ведь он негр. Он убил двух белых мужчин, и судить его будет жюри, состоящее из присяжных-белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164
- Само собой, об этом тебе не придется беспокоиться.
- Видишь ли, Стэн, не такие уж мы, юристы, и богачи. Теперь этот диплом уже не то, что раньше, - уж слишком много нас стало. Четырнадцать человек в таком маленьком городке, как наш. Даже здесь, в Клэнтоне, конкуренция достаточно сильна - хороших дел мало, а юристов много. В больших же городах еще хуже, и все большее число выпускников юридических колледжей не могут найти себе работу. Ко мне в год приходит человек десять в поисках места. Крупная фирма в Мемфисе несколько месяцев назад уволила группу юристов - ты когда-нибудь о таком слышал? Как на какой-то фабричке. Их просто выставили за дверь. Думаю, им не осталось ничего иного, как только идти на биржу вместе с безработными и стоять там в очереди за каким-нибудь бульдозеристом. Теперь дошла очередь до юристов - не секретарши, не водители грузовиков, а юристы!
- Прости меня за неудачный вопрос.
- Как я могу не думать о том, что слишком перерабатываю? Это дает мне четыре тысячи в месяц, а ведь я практикую один. В общей сложности это пятьдесят тысяч в год, и мне редко удается что-либо отложить. Несколько месяцев все идет более или менее ровно, потом поток клиентов редеет. Каждый месяц все по-разному. Я даже не решаюсь прикинуть, сколько заработаю в следующем месяце. Поэтому дело Хейли так для меня важно. Другого такого никогда не будет. Это вершина. Я могу до конца жизни работать, и никогда больше репортер из "Нью-Йорк таймс" не оторвет меня от обеда, чтобы договориться об интервью. Если я выиграю это дело, я стану самым известным юристом в штате. Вот тогда-то я смогу забыть о переработках.
- А если ты проиграешь?
На мгновение Джейк замолчал, оглядывая зал в поисках Клода.
- Известность появится вне зависимости от исхода дела. Выиграю я или проиграю, процесс пойдет на пользу моей практике. Но проиграть будет очень обидно. Каждый юрист округа втайне надеется, что у меня ничего не выгорит. Всем хочется, чтобы Хейли осудили. Они слишком ревнивы, они боятся, что в случае удачи я уведу у них их клиентуру. Все юристы ужасно ревнивы.
- И ты тоже?
- Конечно. Возьми, к примеру, фирму Салливана. Я презираю в ней каждого, но в какой-то мере я и к ним испытываю ту же ревность. Мне бы хотелось иметь кое-кого из их клиентов, вести некоторые их дела, чувствовать себя так же уверенно, как и они. Они хорошо знают, что в конце каждого месяца их ждет чек на приличную сумму, это им почти гарантировано, а к Рождеству каждому вручают еще и конверт с премией. Они представляют интересы старых, надежных клиентов. Я не отказался бы для разнообразия получать какое-то время такое же удовольствие. Что же касается меня, то я защищаю всяких алкоголиков, убийц, супругов, калечащих друг друга, каких-то страдальцев, у которых нет или почти нет денег. И я никогда не знаю, сколько таких клиентов войдут в мой кабинет через месяц.
- Постой-ка, Джейк, - перебил его Эткавэйдж. - Я бы с удовольствием продолжил разговор, но Клод только что посмотрел на часы, а затем перевел свой взгляд на нас. Боюсь, наши двадцать минут уже истекли.
В счете Джейка сумма, подлежащая оплате, была на семьдесят один цент больше, чем у Эткавэйджа, а поскольку их заказы были совершенно одинаковы, у Клода потребовали объяснений.
- Ничего странного, - ответил тот, - ведь у Джейка в тарелке было на одно ребрышко больше.
Маккитрик, выглядевший весьма представительно, оказался к тому же и пунктуальным, дотошным и напористым. В Клэнтоне он появился в среду, чтобы изучить и описать случай, который в настоящее время представлялся каждому как самое громкое убийство в стране. Он уже говорил с Оззи и Моссом, и оба посоветовали ему побеседовать с Джейком. Он общался с Буллардом - сквозь закрытую дверь его кабинета, - и судья рекомендовал ему то же. Он взял интервью у Гвен и Лестера, однако ему не разрешили увидеться с девочкой. Он толковал с постоянными посетителями кафе и чайной, с завсегдатаями расположенных у озера баров Хью и Энн. Имел место и разговор с бывшей женой Уилларда, а вот миссис Кобб отказалась принять репортера: она устала от журналистов. Кто-то из братьев Билли Рэя вызвался дать интервью за вознаграждение, но тут уж отказался Маккитрик. Он съездил на фабрику, чтобы встретиться с коллегами Хейли, он побывал в Смитфилде, чтобы задать несколько вопросов окружному прокурору. Роджер планировал провести в городе еще несколько дней, а потом подъехать на суд.
Родом Маккитрик был из Техаса и сохранил за собой привычку, когда ситуация позволяла, медленно растягивать слова - это производило впечатление на местных, развязывало им языки. Напевность речи выделяла его из абсолютного большинства других представителей средств массовой информации, которые придерживались четкого, выверенного произношения современного американского языка.
- Что это такое? - спросил Маккитрик, указывая на середину стола, за которым сидел Джейк.
- Магнитофон, - последовал ответ Джейка.
Маккитрик поставил свой собственный репортерский магнитофон на стол и посмотрел на Джейка:
- Могу я узнать: для чего он вам?
- Конечно, можете. Это мой кабинет, мое интервью, и если я хочу записать его на пленку, то сделаю это.
- Вы ожидаете каких-либо неприятностей?
- Я стараюсь предупредить их. Очень неприятно, когда твои слова перевирают.
- Это не мое амплуа.
- Тем лучше. Значит, вы не станете возражать против того, чтобы каждый из нас воспользовался своим магнитофоном.
- Вы не доверяете мне, мистер Брайгенс?
- Не доверяю, черт побери. Кстати, меня зовут Джейк.
- Почему вы мне не доверяете?
- Потому что вы репортер, вы из нью-йоркской газеты, вы приехали сюда в поисках сенсации, и, если вы и на самом деле тот, за кого себя выдаете, из-под вашего пера выйдет напичканная фактами статейка, пронизанная морализаторским духом, а все мы будем выглядеть невежественными чурбанами-расистами.
- Вы ошибаетесь. Прежде всего я из Техаса.
- А газета ваша нью-йоркская.
- Сам я считаю себя южанином.
- Давно вы уехали с Юга?
- Около двадцати лет.
Джейк улыбнулся и покачал головой, как бы говоря: это - слишком долгое время.
- И моя газета вовсе не гонится за сенсацией.
- Посмотрим. До суда еще несколько месяцев. У нас будет время ознакомиться с вашими статьями.
- Ну что ж, это справедливо.
Джейк нажал кнопку записи своего магнитофона, то же самое сделал и Маккитрик.
- Может ли Карл Ли рассчитывать на то, что суд округа Форд отнесется к рассмотрению его дела совершенно беспристрастно?
- А почему нет? - спросил Джейк.
- Но ведь он негр. Он убил двух белых мужчин, и судить его будет жюри, состоящее из присяжных-белых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164