Квиллер остался ждать в кособоком хозяйском кресле-качалке. Раскачиваясь в скрипучем кресле, он на миг задумался о несчастной судьбе старого пса: изо дня в день пес прокрадывался к задней двери, где его кормили, но, как только он оказывался у парадного входа, на него немедленно обрушивался шквал булыжников. Такое обращение, бесспорно, смущало бродягу Пита, и он не мог удержаться от того, чтобы не нагадить у парадного крыльца.
Наконец Обри вновь появился на веранде с большой книгой в руках. Это была старинная, тиснённая золотом Библия в кожаном переплете, написанная на старонемецком.
– Эту книгу больше ста лет назад привезли из Австрии, – объяснил пчеловод. – Старик оставит её мне, когда сыграет в ящик. И часы с кукушкой тоже. Они не работали, но я их починил. Хотите взглянуть на них? Они висят на стене.
– Чуть позже, – мягко отклонил предложение Квиллер. – Давайте лучше поговорим о пчёлах. Они когда-нибудь нападали на вас?
Обри со знанием дела покачал головой:
– Мои пчёлы никогда меня не жалят. Они доверяют мне. Я с ними разговариваю. Зимой я приношу им сладкую воду.
– А на меня нападут?
– Если ты испугаешь их, или поведешь себя не по-дружески, или наденешь шерстяную шапку. Они не любят шерсть. Не знаю почему. Меня они никогда не кусают. Однажды я увидел рой диких пчёл, которые забирались в дупло старого дерева. Я заглянул туда, и они всем роем окружили меня. Думаю, я им понравился. Они облепили мне всё лицо, и уши, и шею. Невероятное ощущение.
– Представляю себе! – мрачно проговорил Квиллер.
– Тогда я пошёл домой и вернулся с пустым ульем. Они все туда перебрались. Думаю, они были рады оказаться в новом доме. Пчёлы хорошие. Если перед ними два дерева – яблоня и персиковое, они выберут яблоню. В ней больше сахара. А старик мёд не любит. Он любит белый сахар. Однажды я видел, как он ел сахар ложкой прямо из сахарницы. Меня чуть не стошнило. А тебя бы нет?
Мало-помалу, с многочисленными отступлениями, беседа о пчёлах заняла всю прихваченную Квиллером пленку. Выяснилось, что улей похож на маленький медоваренный заводик, что каждая пчела занимается своим делом: пчёлы-работники строят медовые соты, матка откладывает яйца, определённые пчёлки летают по полям и лугам, где собирают цветочную пыльцу и нектар, из которых в улье делают мёд; пчёлы-сторожа охраняют улей от грабителей; трутни – пчелиные самцы – мёд не делают, они ухаживают за маткой; но если улей оказывается переполненным, то самцов из него выгоняют, и они умирают в одиночестве.
– А как пчелы доставляют нектар в улей? – поинтересовался Квиллер.
– В своих брюшках. Пыльцу они несут в маленьких мешочках, которые имеются у них на лапках.
Квиллер недоверчиво посмотрел на Обри и спросил:
– Вы говорите мне правду, Обри?
– Чтоб мне не сойти с этого места, – торжественно произнёс пчеловод. – Хотите посмотреть на ульи?
– Только в том случае, если вы дадите мне защитную сетку. А то пчёлы подумают, что мои усы сделаны из шерсти.
– Если рабочая пчела ужалит вас, она умрёт.
– Это мало утешает. Лучше дайте мне сетку и перчатки.
Они спустились по изрытой колеями дороге и оказались у реки. Здесь, если не считать шума речного порога и карканья ворон, царило полнейшее спокойствие. На берегу стоял ветхий домик с покосившейся трубой. У самых дверей был установлен ручной насос на деревянной платформе. Неподалеку в гордом одиночестве располагалась уборная.
– Наша семья владела шестью такими домиками Их сдавали рыбакам. Два домика сгорели. Ещё три разрушил шторм. Я живу в последнем уцелевшем. На его стенах было полным-полно диких пчёл, я их выкурил и снял со стен обшивку – за ней оказалось очень много меда.
Приблизившись к домику, Квиллер услышал слабое жужжание и тут же надел перчатки и шапку с сеткой. С южной стороны здания, где солнце пекло сильнее и куда не добирались северные ветры, на небольших возвышениях стоял целый ряд деревянных ящиков. Они выглядели менее живописно, чем куполообразные ульи с медовых этикеток. (Лангстротовы ульи, изобретённые в 1851 году, – впрочем, это Квиллер выяснил уже позднее.)
– Пчёлы всё делают сами, – сообщил Обри. -Я лишь отношу подносы с сотами в сарай, выцеживаю из них мед и разливаю его по банкам. Иногда эти подносы бывают очень даже тяжёлыми.
– Да, работа не из легких, – заметил Квиллер.
– Однажды тут со мной приключилась история. Я поставил банку чуть в стороне от крана, из которого лился мёд. И он весь вылился на пол.
Пчёлы, занятые своими делами, не обращали никакого внимания на журналиста. Квиллер говорил ровным голосом и не делал резких движений.
– А что они делают зимой?
– Собираются у себя в улье и согревают друг дружку. Я обматываю ульи соломой и всякой всячиной. Пчёлы, если им вздумается, могут выбраться наружу, а мышам туда нипочём не проникнуть.
– А как же снег?
– Если ульи занесёт снегом, то ничего страшного не случится, а вот лёд – это уже опасно. Однажды все мои пчелки задохнулись из-за льда.
«Это удивительная история» – подумал Квиллер. – Надо будет ещё раз сходить в библиотеку и сверить только что услышанное с книгой по пчеловодству», – а вслух сказал:
– Теперь я хочу взглянуть на часы с кукушкой.
На самом деле ему очень хотелось попасть внутрь дома – посмотреть на резьбу по дереву, на люстру в форме оленьих рогов, на витражи.
– Старик почти всё продал, – объяснил Обри отсутствие в доме мебели.
Только одна комната казалась обжитой. Зайдя в неё, Квиллер обнаружил два мягких стула, стоящие напротив телевизора, большой платяной деревянный шкаф, украшенный различными фигурками, и узкий шкафчик со стеклянными дверцами – для хранения ружья. Маятник резных напольных часов раскачивался из стороны в сторону.
– И кто же увлекается охотой? – спросил Квиллер.
– Старик подстреливает кроликов и готовит из них жаркое. Ещё ворон подстреливает. Я раньше тоже часто ходил на охоту с братьями. Был хорошим стрелком. – Обри отвёл взгляд. – Но больше охотиться не хочу.
Часы прокуковали «ку-ку-ку-ку-ку-ку», и Квиллер сказал, что пора прощаться. Он заплатил за мёд и уехал, преисполненный новым для себя чувством уважения к янтарной густой жидкости.
«Сколько раз, интересно, заполняли свои брюшки эти работяги, чтобы получилась целая пинта меда?» – подумал он.
Квиллер отправился в супермаркет Тудлов, чтобы купить там что-нибудь свежее для котов и что-нибудь замороженное для себя. По дороге он размышлял о рабочих пчёлах и о судьбе несчастных трутней… о природе, которая способна превращать цветы в пищу, не используя при этом химикалий или консервантов о добродушном пасечнике, который с таким удовольствием рассказывал о своих пчёлах. Но ни слова не было сказано о взрыве в гостинице, об этом несчастном случае, о котором без умолку судачили местные жители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Наконец Обри вновь появился на веранде с большой книгой в руках. Это была старинная, тиснённая золотом Библия в кожаном переплете, написанная на старонемецком.
– Эту книгу больше ста лет назад привезли из Австрии, – объяснил пчеловод. – Старик оставит её мне, когда сыграет в ящик. И часы с кукушкой тоже. Они не работали, но я их починил. Хотите взглянуть на них? Они висят на стене.
– Чуть позже, – мягко отклонил предложение Квиллер. – Давайте лучше поговорим о пчёлах. Они когда-нибудь нападали на вас?
Обри со знанием дела покачал головой:
– Мои пчёлы никогда меня не жалят. Они доверяют мне. Я с ними разговариваю. Зимой я приношу им сладкую воду.
– А на меня нападут?
– Если ты испугаешь их, или поведешь себя не по-дружески, или наденешь шерстяную шапку. Они не любят шерсть. Не знаю почему. Меня они никогда не кусают. Однажды я увидел рой диких пчёл, которые забирались в дупло старого дерева. Я заглянул туда, и они всем роем окружили меня. Думаю, я им понравился. Они облепили мне всё лицо, и уши, и шею. Невероятное ощущение.
– Представляю себе! – мрачно проговорил Квиллер.
– Тогда я пошёл домой и вернулся с пустым ульем. Они все туда перебрались. Думаю, они были рады оказаться в новом доме. Пчёлы хорошие. Если перед ними два дерева – яблоня и персиковое, они выберут яблоню. В ней больше сахара. А старик мёд не любит. Он любит белый сахар. Однажды я видел, как он ел сахар ложкой прямо из сахарницы. Меня чуть не стошнило. А тебя бы нет?
Мало-помалу, с многочисленными отступлениями, беседа о пчёлах заняла всю прихваченную Квиллером пленку. Выяснилось, что улей похож на маленький медоваренный заводик, что каждая пчела занимается своим делом: пчёлы-работники строят медовые соты, матка откладывает яйца, определённые пчёлки летают по полям и лугам, где собирают цветочную пыльцу и нектар, из которых в улье делают мёд; пчёлы-сторожа охраняют улей от грабителей; трутни – пчелиные самцы – мёд не делают, они ухаживают за маткой; но если улей оказывается переполненным, то самцов из него выгоняют, и они умирают в одиночестве.
– А как пчелы доставляют нектар в улей? – поинтересовался Квиллер.
– В своих брюшках. Пыльцу они несут в маленьких мешочках, которые имеются у них на лапках.
Квиллер недоверчиво посмотрел на Обри и спросил:
– Вы говорите мне правду, Обри?
– Чтоб мне не сойти с этого места, – торжественно произнёс пчеловод. – Хотите посмотреть на ульи?
– Только в том случае, если вы дадите мне защитную сетку. А то пчёлы подумают, что мои усы сделаны из шерсти.
– Если рабочая пчела ужалит вас, она умрёт.
– Это мало утешает. Лучше дайте мне сетку и перчатки.
Они спустились по изрытой колеями дороге и оказались у реки. Здесь, если не считать шума речного порога и карканья ворон, царило полнейшее спокойствие. На берегу стоял ветхий домик с покосившейся трубой. У самых дверей был установлен ручной насос на деревянной платформе. Неподалеку в гордом одиночестве располагалась уборная.
– Наша семья владела шестью такими домиками Их сдавали рыбакам. Два домика сгорели. Ещё три разрушил шторм. Я живу в последнем уцелевшем. На его стенах было полным-полно диких пчёл, я их выкурил и снял со стен обшивку – за ней оказалось очень много меда.
Приблизившись к домику, Квиллер услышал слабое жужжание и тут же надел перчатки и шапку с сеткой. С южной стороны здания, где солнце пекло сильнее и куда не добирались северные ветры, на небольших возвышениях стоял целый ряд деревянных ящиков. Они выглядели менее живописно, чем куполообразные ульи с медовых этикеток. (Лангстротовы ульи, изобретённые в 1851 году, – впрочем, это Квиллер выяснил уже позднее.)
– Пчёлы всё делают сами, – сообщил Обри. -Я лишь отношу подносы с сотами в сарай, выцеживаю из них мед и разливаю его по банкам. Иногда эти подносы бывают очень даже тяжёлыми.
– Да, работа не из легких, – заметил Квиллер.
– Однажды тут со мной приключилась история. Я поставил банку чуть в стороне от крана, из которого лился мёд. И он весь вылился на пол.
Пчёлы, занятые своими делами, не обращали никакого внимания на журналиста. Квиллер говорил ровным голосом и не делал резких движений.
– А что они делают зимой?
– Собираются у себя в улье и согревают друг дружку. Я обматываю ульи соломой и всякой всячиной. Пчёлы, если им вздумается, могут выбраться наружу, а мышам туда нипочём не проникнуть.
– А как же снег?
– Если ульи занесёт снегом, то ничего страшного не случится, а вот лёд – это уже опасно. Однажды все мои пчелки задохнулись из-за льда.
«Это удивительная история» – подумал Квиллер. – Надо будет ещё раз сходить в библиотеку и сверить только что услышанное с книгой по пчеловодству», – а вслух сказал:
– Теперь я хочу взглянуть на часы с кукушкой.
На самом деле ему очень хотелось попасть внутрь дома – посмотреть на резьбу по дереву, на люстру в форме оленьих рогов, на витражи.
– Старик почти всё продал, – объяснил Обри отсутствие в доме мебели.
Только одна комната казалась обжитой. Зайдя в неё, Квиллер обнаружил два мягких стула, стоящие напротив телевизора, большой платяной деревянный шкаф, украшенный различными фигурками, и узкий шкафчик со стеклянными дверцами – для хранения ружья. Маятник резных напольных часов раскачивался из стороны в сторону.
– И кто же увлекается охотой? – спросил Квиллер.
– Старик подстреливает кроликов и готовит из них жаркое. Ещё ворон подстреливает. Я раньше тоже часто ходил на охоту с братьями. Был хорошим стрелком. – Обри отвёл взгляд. – Но больше охотиться не хочу.
Часы прокуковали «ку-ку-ку-ку-ку-ку», и Квиллер сказал, что пора прощаться. Он заплатил за мёд и уехал, преисполненный новым для себя чувством уважения к янтарной густой жидкости.
«Сколько раз, интересно, заполняли свои брюшки эти работяги, чтобы получилась целая пинта меда?» – подумал он.
Квиллер отправился в супермаркет Тудлов, чтобы купить там что-нибудь свежее для котов и что-нибудь замороженное для себя. По дороге он размышлял о рабочих пчёлах и о судьбе несчастных трутней… о природе, которая способна превращать цветы в пищу, не используя при этом химикалий или консервантов о добродушном пасечнике, который с таким удовольствием рассказывал о своих пчёлах. Но ни слова не было сказано о взрыве в гостинице, об этом несчастном случае, о котором без умолку судачили местные жители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64