он был какой-то скребущий, точно кто-то царапал металлом по дереву. Квиллер вспомнил кованый герб, прислонённый к стене в верхнем коридоре. Если тот загремит вниз по лестнице, он собьет его. Квиллер прижался к стене и осторожно заскользил вверх, ступенька за ступенькой.
В верхнем коридоре он остановился и прислушался. Ощущалось чье-то присутствие. Звук прекратился, но кто-то находился в доме – дышал. Дверь в гостиную была открыта, хотя он точно знал, что перед уходом её запер. Абсолютная темнота указывала на то, что ставни закрыты, а он точно помнил, что оставил их открытыми. И всё отчетливее слышалось чьё-то дыхание. Неожиданно в темной комнате он увидел два светящихся красных глаза.
Он протянул руку к выключателю, но наткнулся на что-то волосатое.
Из его горла вырвался ужасный рык – такой мог издать попавший в ловушку лев, раненый слон или больной верблюд. Это было проклятие, которому он научился в Северной Африке.
Тотчас же вспыхнул свет, и хор дрожащих голосов сумел выдавить: «С днём рождения!»
В комнате находилось две дюжины человек, и все выглядели или пристыжено, или виновато, или испуганно.
– Чёрт возьми, вы, бестолочи! – взревел Квиллер, – Вы могли человека до инфаркта довести!.. Это ещё что?
Над ним, словно башня, возвышался чёрный медведь со стеклянными глазами и разинутой пастью, протягивающий лапу к выключателю.
Два сверкающих красных пятнышка оказались лампочками на маленьком аппарате. Он стоял на карточном столе, был включен и булькал.
– Извини, – смутилась Франческа – Это моя идея Мы воспользовались ключом, который ты мне дал.
Харли Фитч сказал:
– Мой двойник заслужил всю славу за сценическую постановку.
– Мой двойник вывернул лампочки, – продолжил его брат Дэвид, тот из близнецов, который носил усы. – Он стоял у меня на плечах и, наверное, навсегда подпортил мой знаменитый замах в гольфе.
Квиллер обвиняюще повернулся к Франческе:
– Значит, вот зачем ты задержала меня. Я-то гадал, почему ты каждые пять минут смотришь на часы.
– Нам требовалось полчаса, чтобы всё устроить, – сказал Ларри Ланспик. – Припарковать машины так, чтобы их не было видно, зайти сюда, взгромоздить медведя по этим чертовым ступенькам, а потом спрятать фургончик Уолли.
Уолли Тоддуисл, молодой таксидермист, оправдываясь, проговорил:
– Так вышло, что медведь был у меня в фургончике. Собирался везти его заказчику.
– Откуда вы узнали, что сегодня у меня день рождения?
– Папа проверил по твоей водительской карточке, – сказала Фран.
– А это что за штука? – Он указал на аппарат с красными лампочками.
– Это наш общий подарок, – сказала жена Дэвида. – Протест против смертельного кофе, которым ты угощаешь. Указывает на количество чашек, которое тебе нужно, и крепость, которую предпочитаешь. Таймер его включает.
Потом кто-то достал бумажные тарелки и чашки, а кто-то ещё открыл взорам плоский торт, украшенный горном и традиционным театральным пожеланием: «Чтоб тебе ногу сломать, дорогой!»
По мере того как Квиллер остывал, актеры и вспомогательная команда из «Мышьяка и старых кружев» тоже расслаблялись. Они все были здесь: Кэрол Ланспик и Сьюзан Эксбридж, игравшие эксцентричных старых сестёр; Ларри Ланспик, словоохотливый характерный актер; Харли и Дэвид Фитчи, им нравилось играть пьяниц, извращенцев и чудовищ; умница жена Дэвида, Джилл, создательница костюмов и декораций; Уолли Тоддуисл, гений в построении декораций из ящиков из-под апельсинов, упаковочной проволоки и клея; Дерек Катлбринк, которому предстояло сыграть первую в жизни роль; Эддингтон Смит, до боли не в своей тарелке; другие члены труппы, с которыми Квиллер был едва знаком. Они все говорили одновременно.
Сьюзан:
– Дорогой, ваш выход во втором действии был чудесным!
Фран:
– Настоящий актер думает всем телом, Дерек.
Кэрол:
– Как твоя жена, Харли?
Харли:
– Нормально, только слегка брюзжит. Доктор велел ей бросить курить, пока ребенок не родится.
Уолли:
– Что это за большая круглая штука в коридоре?
Квиллер:
– Это из замка в Шотландии. Думаю, часть декора центральных ворот.
Ларри:
– На каждом представлении она сбивалась, и мне приходилось на протяжении всей сцены импровизировать. Я был готов её убить!
Дэвид:
– Я отрастил усы, чтобы играть злодея в «Пьянице», потому что у меня аллергия на спиртовую резину, а потом решил их оставить. Джилл они нравятся.
Дерек:
– А где кошки?
Квиллер:
– В своих апартаментах, телевизор смотрят. Выпустить их?
Коко и Юм-Юм совершили торжественный выход, шагая бок о бок, как упряжка лошадей. В дверях они резко остановились, оценивая ситуацию ушами, усами, носами и своими голубыми глазами; шум, чужаки едят и роняют крошки. В следующий момент они почувствовали, что над ними вздымается чёрный медведь. Юм-Юм распушила хвост, изогнула спину, прижала уши, прищурила глаза и ощетинилась. Коко, припав к земле, осторожно пробирался к медведю, пока не удостоверился в его безобидности. Затем он храбро обнюхал его задние лапы и поднялся, чтобы потрогать лапкой жёсткий мех. Потом перенёс внимание на таксидермиста, который нервно оберегал своё произведение. Своим влажным носом Коко подверг Уолли Тоддуисла тщательному обследованию.
– Он чувствует, что ты работаешь с животными, – объяснил Квиллер, как бы извиняясь за невежливое обнюхивание Коко.
Однако Уолли был польщен.
– Если вы нравитесь кошке, – серьёзно, сказал он, – это означает, что у вас королевский характер. Моя мать всегда так говорит.
Харли Фитч поднял руку в подтверждение;
– Если так говорит мать Уолли, это истина, как в Писании, можете мне поверить!
– Аминь, – добавил Дэвид.
– А кто покупает медведя? – спросил Квиллер у молодого таксидермиста.
– Гарри Пратт – для своего бара в отеле «Буз». Я ещё успею сегодня доставить его. Вы знаете Гарри? Моя мама говорит, он больше похож на медведя, чем сам этот медведь.
– Верно! Верно! – подхватил Харли.
В следующий момент Коко обнаружил, что кто-то из гостей сидит на полу, который по праву является его царством.
– Йау-яу-яу! – стал, подкрадываясь, укорять их Коко.
Тем временем Юм-Юм успокоилась и решила проверить сандалии, ковбойские сапоги и кроссовки с двойной застежкой, но не нашла ничего интересного. И вдруг наткнулась на зашнурованные полуботинки Эддингтона Смита. Книготорговец робко стоял в стороне от других, и Квиллер подошёл поговорить с ним.
– Я нашёл для вас кое-что из комедий Шекспира, – сообщил Эддингтон, вкрадчиво улыбаясь. – Книги хранились на чердаке пожилой дамы из Скуунк-корнерз. Они в хорошем состоянии.
– Я не знал… что у Барда были последователи… в Скуунк-корнерз, – рассеянно ответил Квиллер, поглядывая на кошек. Юм-Юм ликующе развязывала шнурки его собеседника, Коко исследовал его носки и брючины – усы у кота топорщились, глаза безумно блестели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
В верхнем коридоре он остановился и прислушался. Ощущалось чье-то присутствие. Звук прекратился, но кто-то находился в доме – дышал. Дверь в гостиную была открыта, хотя он точно знал, что перед уходом её запер. Абсолютная темнота указывала на то, что ставни закрыты, а он точно помнил, что оставил их открытыми. И всё отчетливее слышалось чьё-то дыхание. Неожиданно в темной комнате он увидел два светящихся красных глаза.
Он протянул руку к выключателю, но наткнулся на что-то волосатое.
Из его горла вырвался ужасный рык – такой мог издать попавший в ловушку лев, раненый слон или больной верблюд. Это было проклятие, которому он научился в Северной Африке.
Тотчас же вспыхнул свет, и хор дрожащих голосов сумел выдавить: «С днём рождения!»
В комнате находилось две дюжины человек, и все выглядели или пристыжено, или виновато, или испуганно.
– Чёрт возьми, вы, бестолочи! – взревел Квиллер, – Вы могли человека до инфаркта довести!.. Это ещё что?
Над ним, словно башня, возвышался чёрный медведь со стеклянными глазами и разинутой пастью, протягивающий лапу к выключателю.
Два сверкающих красных пятнышка оказались лампочками на маленьком аппарате. Он стоял на карточном столе, был включен и булькал.
– Извини, – смутилась Франческа – Это моя идея Мы воспользовались ключом, который ты мне дал.
Харли Фитч сказал:
– Мой двойник заслужил всю славу за сценическую постановку.
– Мой двойник вывернул лампочки, – продолжил его брат Дэвид, тот из близнецов, который носил усы. – Он стоял у меня на плечах и, наверное, навсегда подпортил мой знаменитый замах в гольфе.
Квиллер обвиняюще повернулся к Франческе:
– Значит, вот зачем ты задержала меня. Я-то гадал, почему ты каждые пять минут смотришь на часы.
– Нам требовалось полчаса, чтобы всё устроить, – сказал Ларри Ланспик. – Припарковать машины так, чтобы их не было видно, зайти сюда, взгромоздить медведя по этим чертовым ступенькам, а потом спрятать фургончик Уолли.
Уолли Тоддуисл, молодой таксидермист, оправдываясь, проговорил:
– Так вышло, что медведь был у меня в фургончике. Собирался везти его заказчику.
– Откуда вы узнали, что сегодня у меня день рождения?
– Папа проверил по твоей водительской карточке, – сказала Фран.
– А это что за штука? – Он указал на аппарат с красными лампочками.
– Это наш общий подарок, – сказала жена Дэвида. – Протест против смертельного кофе, которым ты угощаешь. Указывает на количество чашек, которое тебе нужно, и крепость, которую предпочитаешь. Таймер его включает.
Потом кто-то достал бумажные тарелки и чашки, а кто-то ещё открыл взорам плоский торт, украшенный горном и традиционным театральным пожеланием: «Чтоб тебе ногу сломать, дорогой!»
По мере того как Квиллер остывал, актеры и вспомогательная команда из «Мышьяка и старых кружев» тоже расслаблялись. Они все были здесь: Кэрол Ланспик и Сьюзан Эксбридж, игравшие эксцентричных старых сестёр; Ларри Ланспик, словоохотливый характерный актер; Харли и Дэвид Фитчи, им нравилось играть пьяниц, извращенцев и чудовищ; умница жена Дэвида, Джилл, создательница костюмов и декораций; Уолли Тоддуисл, гений в построении декораций из ящиков из-под апельсинов, упаковочной проволоки и клея; Дерек Катлбринк, которому предстояло сыграть первую в жизни роль; Эддингтон Смит, до боли не в своей тарелке; другие члены труппы, с которыми Квиллер был едва знаком. Они все говорили одновременно.
Сьюзан:
– Дорогой, ваш выход во втором действии был чудесным!
Фран:
– Настоящий актер думает всем телом, Дерек.
Кэрол:
– Как твоя жена, Харли?
Харли:
– Нормально, только слегка брюзжит. Доктор велел ей бросить курить, пока ребенок не родится.
Уолли:
– Что это за большая круглая штука в коридоре?
Квиллер:
– Это из замка в Шотландии. Думаю, часть декора центральных ворот.
Ларри:
– На каждом представлении она сбивалась, и мне приходилось на протяжении всей сцены импровизировать. Я был готов её убить!
Дэвид:
– Я отрастил усы, чтобы играть злодея в «Пьянице», потому что у меня аллергия на спиртовую резину, а потом решил их оставить. Джилл они нравятся.
Дерек:
– А где кошки?
Квиллер:
– В своих апартаментах, телевизор смотрят. Выпустить их?
Коко и Юм-Юм совершили торжественный выход, шагая бок о бок, как упряжка лошадей. В дверях они резко остановились, оценивая ситуацию ушами, усами, носами и своими голубыми глазами; шум, чужаки едят и роняют крошки. В следующий момент они почувствовали, что над ними вздымается чёрный медведь. Юм-Юм распушила хвост, изогнула спину, прижала уши, прищурила глаза и ощетинилась. Коко, припав к земле, осторожно пробирался к медведю, пока не удостоверился в его безобидности. Затем он храбро обнюхал его задние лапы и поднялся, чтобы потрогать лапкой жёсткий мех. Потом перенёс внимание на таксидермиста, который нервно оберегал своё произведение. Своим влажным носом Коко подверг Уолли Тоддуисла тщательному обследованию.
– Он чувствует, что ты работаешь с животными, – объяснил Квиллер, как бы извиняясь за невежливое обнюхивание Коко.
Однако Уолли был польщен.
– Если вы нравитесь кошке, – серьёзно, сказал он, – это означает, что у вас королевский характер. Моя мать всегда так говорит.
Харли Фитч поднял руку в подтверждение;
– Если так говорит мать Уолли, это истина, как в Писании, можете мне поверить!
– Аминь, – добавил Дэвид.
– А кто покупает медведя? – спросил Квиллер у молодого таксидермиста.
– Гарри Пратт – для своего бара в отеле «Буз». Я ещё успею сегодня доставить его. Вы знаете Гарри? Моя мама говорит, он больше похож на медведя, чем сам этот медведь.
– Верно! Верно! – подхватил Харли.
В следующий момент Коко обнаружил, что кто-то из гостей сидит на полу, который по праву является его царством.
– Йау-яу-яу! – стал, подкрадываясь, укорять их Коко.
Тем временем Юм-Юм успокоилась и решила проверить сандалии, ковбойские сапоги и кроссовки с двойной застежкой, но не нашла ничего интересного. И вдруг наткнулась на зашнурованные полуботинки Эддингтона Смита. Книготорговец робко стоял в стороне от других, и Квиллер подошёл поговорить с ним.
– Я нашёл для вас кое-что из комедий Шекспира, – сообщил Эддингтон, вкрадчиво улыбаясь. – Книги хранились на чердаке пожилой дамы из Скуунк-корнерз. Они в хорошем состоянии.
– Я не знал… что у Барда были последователи… в Скуунк-корнерз, – рассеянно ответил Квиллер, поглядывая на кошек. Юм-Юм ликующе развязывала шнурки его собеседника, Коко исследовал его носки и брючины – усы у кота топорщились, глаза безумно блестели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47