– Ну нет, мисс Фэрчайлд, не скажите. Мы, горничные, бывало судачили между собой, как бы нам хотелось за вас хорошенько взяться. Немного-то и надо было. Мы всегда знали, что только приодень вас как следует, и вы расцветете в такую красавицу, что только держись. Я жду не дождусь, когда вернусь домой и всем расскажу, что мы были правы. И что кое-кто теперь богатая наследница.
Мэри взяла кружевной носовой платок и положила в кошелек, висевший у нее на поясе, потом помогла Джилл натянуть себе на руки длинные, украшенные бриллиантами перчатки. Затем она завершила свой туалет, взяв резной веер слоновой кости. Тут Джилл притворно засуетилась, захлопотала над чем-то невидимым, но Мэри, выразительно кашлянув, протянула руку. Джилл молча подала ей шаль, всем своим видом выражая неодобрение. Эту деталь она считала явно лишней.
– Я ни за что не покажусь на люди в таком декольте, – сказала Мэри.
– Как изволите, мисс Фэрчайлд, – сухо сказала Джилл.
Ну хоть в чем-то Мэри удалось настоять у своем.
Джилл не позволила Мэри надеть фижмы, настояв на гладкой нижней юбке. Она не позволила Мэри надеть парик, потому что парики вышли из моды. Джилл слегка надушила ее духами с нежным запахом розы, потому что мода требовала природной свежести и только намека на искусственные ароматы. Мода, мода… не сходила с языка бойкой горничной.
Когда Мэри спросила с раздражением, зачем ей все это, Джилл таинственно улыбнулась со знающим видом. С момента своего первого появления в обществе Мэри, безусловно, должна утвердиться в нем как законодательница моды.
А кто такая Мэри, чтобы спорить в таких вопросах? Последние десять лет она мало следила за модой, а кроме того… ей нравились легкие цветочные ароматы. Ее чудные волосы отливали золотом, и ей не очень хотелось прятать их под париком. Если ей и было неловко без фижм, она могла скрыть краску в лице за веером, а грудь под кружевной шалью.
Мэри подтянула повыше вырез на платье и завязала на груди шаль свободным узлом.
– Я готова.
Джилл убрала в нижний ящик шкафа ненужные фижмы.
– Смотрите, не позволяйте лорду Уитфилду уводить вас в сад. Травяные пятна потом не отмоешь.
Мэри выпрямилась во весь рост, который был у нее чуть-чуть повыше Джилл.
– Ты уж не дерзить ли вздумала?
Джилл бросила на нее удивленный взгляд.
– Что вы, вовсе нет, мисс Фэрчайлд.
Быть может, это действительно совсем и не дерзость, а обыкновенная правдивость, подумала Мэри. Ведь она сама виновата – позволила Себастьяну задержаться у себя в спальне. Она по глупости сочла, что сумеет с ним справиться, что его выдержка никогда ему не изменит, что он слишком презирает всех Фэрчайлдов, чтобы сойтись с одной из них. Да, ошибка на ошибке!
Теперь она приобрела опыт и стала умнее. Она, конечно, знала, что он будет сегодня на балу. Ей придется встретиться с ним впервые лицом к лицу после этой потрясающей – нет, этой унизительной! – вчерашней сцены. Она не могла себе представить, как он собирается ей отомстить.
Что он скажет? Что он сделает? Как ей вести себя с ним после всего этого? Мэри никак не ожидала от себя, что она способна позволить мужчине такую фамильярность.
Позволить? Да уж что обманывать себя? Правильнее было бы сказать, поощрить его к этому, мысленно высказала она упрек в свой адрес. Она позволила ему целовать и ласкать себя и сама отвечала ему поцелуями и ласками, с наслаждением впитывая в себя его запах и вкус. Как он и предсказал ей, она в панике проснулась ночью, думая о том, что они чуть было не совершили, и, мучаясь, воображала себе, насколько это было бы хорошо.
А ведь Мэри, лучше чем кто-нибудь другой, знала, к чему ведут такие мечты. Ах мечты, как опалила она уже однажды крылышки. Ей было хорошо известно, к каким бедам приводит воображение. Она с яростью схватила подушку, все еще хранившую его запах, и отшвырнула ее как можно дальше от постели. Да что с того?
Такая выходка, конечно, не помогла, но все-таки она хоть немного облегчила свои чувства.
– Мисс Фэрчайлд, вам пора. – Джилл распахнула перед ней дверь. – Но вы не выходили из своей комнаты с тех пор, как приехали сюда, и я боюсь, вы можете заблудиться. Хотите, я вас провожу?
Джилл тактично дала ей понять, что заметила ее беспокойство. Она подумала, что это застенчивость, но Мэри-то знала, что это – страх быть узнанной.
Десять лет назад она была всего лишь гувернанткой, существуя под покровом анонимности, распространяющимся на всю прислугу. К несчастью, глупая Джиневра Фэрчайлд была молода, прекрасна, порывиста и своим поведением привлекла к себе внимание. Если кто-нибудь узнает в ней гувернантку, исчезнувшую сразу после убийства графа Бессборо… Мэри встряхнула головой. Если кто-нибудь узнает, она будет все отрицать. Или, еще лучше, обратит все в шутку. Или, бросив вызов своему обвинителю, потребует, чтобы он доказал реальность своих подозрений. Или… растеряется и признается во всем… Нет. Нет, только не это. Она найдет наилучший выход.
Экономки не теряются перед лицом опасности. И богатые наследницы тоже.
– Я прекрасно дойду одна. Если я действительно заблужусь, я спрошу дорогу у слуг или других гостей.
– Хорошо, мисс Фэрчайлд. – Джилл улыбалась, глаза ее блестели. – Я буду ждать, пока вы вернетесь и расскажете мне, как вы были царицей бала.
– Ну, конечно, я буду царицей бала. Там ведь не найдется других таких богатых наследниц.
Мэри величественно выплыла в коридор, но до нее все же еще долетели слова Джилл:
– О, совсем не деньги вскружат им голову, мисс Фэрчайлд, а ваша грудь – если только у вас хватит ума ее показать.
Мэри медленно шла в направлении парадных зал. Она сама не знала, надеялась ли она встретить кого-нибудь по дороге или, наоборот, боялась таких встреч. Вдруг дверь, с которой она поравнялась, отворилась. Мэри охнула от испуга, и ей захотелось исчезнуть, слиться с деревянными панелями стены.
В коридор вышел всего лишь дядя Кэлвин. Он держал в руке парик, а редкие перья еще оставшихся у него на голове волос топорщились в разные стороны. Жилет у него был застегнут не на те пуговицы, краски на лице расплылись, и, судя по виду его талии, он был без корсета.
«Что за чудо?» – удивилась Мэри.
Ее он, казалось, совершенно, не заметил. Судя по ошеломленному выражению его лица, он вообще не замечал ничего вокруг. Он обернулся и, глядя в темноту покинутой им комнаты, дрожащим голосом проговорил:
– Дорогая, это было такое захватывающее переживание. Могу я надеяться, что мы вскоре его повторим?
Мэри еще теснее прижалась к стене. Пожалуй, и вправду лучше остаться незамеченной.
– А ты считаешь, что оно так потрясло нас обоих, Кэлвин? – отозвался из глубины комнаты довольно равнодушный женский голос.
– Н-н-но, неужели… – пробормотал он, заикаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79