– Именем короля! – прокричал он. – Спускайтесь!
– Именем Капестана! – рассмеялся шевалье. – Не спущусь!
– Твою шпагу! – завопил Кончини.
– В твое брюхо! – прорычал Капестан.
– Господа, вы свидетели, что он оказывает открытое сопротивление! – завизжал маршал.
– Смерть ему! Смерть! – выли головорезы.
– Бунтовщик и предатель! – заорал Кончини.
– Подлый трус! – ответил шевалье.
– Живым! Взять его живым! – прогремел маршал.
Головорезы толпой бросились к лестнице и стали взбираться вверх. Готовый к бою, выставив клинок, шевалье поджидал своих врагов. Добравшиеся до последних ступенек, нападавшие срывались и падали вниз. Кончини, наблюдавший за схваткой с земли, забыл о своем приказе взять шевалье живым и вопил:
– Убейте его! Убейте! Браво, Понтрай! Так его, Ринальдо! Колите! Лувиньяк, Базорж, покажите, на что вы способны! Тысячу экю за его шкуру! Ах! Трусы! Жалкие трусы! – орал маршал.
Что же произошло? А вот что: нападавшие столпились на лестнице, и Капестан своей длинной шпагой наносил удар за ударом в эту груду живого мяса. Ручьем хлынула кровь. Когда трое первых были ранены и хотели выбраться из свалки, они потащили за собой вниз всех остальных!
В общей куче даже Ринальдо скатился вниз. Но итальянец так быстро не сдавался, к тому же он действительно был предан своему хозяину и всей душой ненавидел шевалье. И теперь Ринальдо крикнул маршалу уверенно и почти спокойно:
– Терпение, монсеньор, сейчас я его достану! Ободренный этими словами, Кончини поднял глаза и задрожал от радости: в руках у Капестана не было шпаги!
Несколько минут назад, когда головорезы подобрались к последним ступенькам лестницы, шевалье сбросил двоих бандитов на землю, а потом принялся орудовать клинком, сразу же пронзив чью-то грудь; пять или шесть раз юноша яростно, но размеренно погружал клинок в людскую гущу… и вдруг, когда нападавшие уже откатились вниз, он заметил, что в руках у него всего лишь жалкий обломок: Ринальдо метким и мощным ударом сломал шпагу шевалье.
Капестан понял, что дело плохо. Снизу доносились вопли:
– Он разоружен! Вперед! Хватай его! Убить! Убить!
Шевалье видел, что стая волков рванулась вверх. Конец!
Капестан повернулся к чердачному окну, вздрогнул и вдруг разразился оглушительным хохотом… Стремительно перегнувшись через узкий подоконник, шевалье подобрал с пола какой-то предмет, видимо валявшийся на чердаке у самого оконца. Тем временем нападавшие быстро продвигались вверх.
И тут на глазах у Кончини и сбежавшихся прохожих разыгралась удивительная битва.
Стоя на верхней ступеньке лестницы, Капестан, лишившийся шпаги и кинжала, со всего маху глушил нападавших какой-то здоровенной штукой, похожей на железную плиту. Это была вывеска, снятая с гостиницы и заброшенная хозяином на чердак! Шевалье колотил бандитов по головам металлическим щитом с изображением короля-победителя Генриха IV! Да, это Генрих Великий проламывал черепа и врубался в плоть, взлетал и падал – и, наконец, разогнал нападавших, которые гроздьями срывались с лестницы и шлепались на землю.
Тогда Капестан высоко поднял вывеску, показал ее народу и громовым голосом прокричал:
– Генрих IV на моей стороне! Да здравствует Генрих Великий!
Толпа, приветствовавшая это заявление топаньем и гиканьем, ответила дружным воплем:
– Слава королю Генриху IV!
Кончини от злости рвал на себе волосы, Ринальдо бинтовал голову, Понтрай, Шалабр и с десяток других покалеченных бретеров перевязывали свои раны, а Капестан продолжал орать сверху:
– Генрих IV за Капестана! Да здравствует Генрих IV!
Но тут народ, собравшийся на улице Вожирар, начал испуганно разбегаться.
– Сюда! Сюда! На помощь! – завопил Кончини. На улице Турнон появился конный отряд – тридцать-сорок рейтаров примчались из особняка маршала; всадники быстро разогнали зевак с мгновенно притихшей улицы и подскакали к гостинице.
– На штурм! Вперед! – скомандовал Кончини.
Капестан, увидев прибывшее подкрепление и сообразив, что ему предстоит сразиться с сотней вооруженных до зубов людей, преисполнился гордости. Забравшись на чердак, он принялся изнутри сооружать баррикаду, подтаскивая к окошку все, что попадалось под руку. Закончив работу, шевалье крикнул:
– Добро пожаловать, мои ягнятки! Только бере гитесь, вас ведь всего-то сотня!
Никто не отозвался на его слова, и эта странная тишина встревожила шевалье. Казалось, рейтары прибыли лишь для того, чтобы увезти раненых… Капестан призадумался. «Они, наверняка, совещаются и что-то замышляют, – решил он, – вот только что?» И тут глаза Капестана расширились от ужаса: из темного угла чердака потянуло дымком. Маленькая белая струйка, стлавшаяся по полу, внезапно взвилась вверх и закрутилась; в том углу, откуда она появилась, раздалось потрескивание – и вдруг в воздух взметнулся яркий сноп искр. Гостиница горела!
– Трусы! Трусы! – закричал Капестан, пытаясь отыскать на чердаке хоть какое-нибудь оружие – ломик: или кусок железа.
Но юноша ничего не нашел. У него был только обломок шпаги. Вокруг шевалье уже поднималось пламя. Огонь усиливался и вдруг пламя вспыхнуло яркими языками и заревело, поднимаясь все выше и выше, пока не коснулось крыши чердака.
С улицы доносились проклятия, ругань, крики радости, мешавшиеся с шумом пожара. Во дворе и на дороге все наемники маршала, задрав кверху головы и грозя кулаками, поджидали Капестана. И вот он появился на лестнице и стал спускаться, небрежно помахивая своим обломком.
Сперва бретеры невольно попятились, потом раздались вопли, а затем наступила гробовая тишина – все, стиснув зубы и затаив дыхание, напряженно ждали, когда можно будет кинуться на шевалье. Как только Капестан поставил ногу на землю, вокруг него замелькали разъяренные лица и сверкающие клинки; Капестан наугад во все стороны наносил удары обломком своего оружия; вокруг хлестала кровь, заливая юношу и мешаясь с его собственной кровью. Шевалье отбивался и уже ничего не чувствовал: его распоротое и исколотое тело перестало ощущать боль; шевалье превращался в залитую кровью, истерзанную беспомощную куклу. И вот наступил момент, когда Капестан рухнул на землю.
Человек десять бросились связывать его по рукам и ногам. Затем полумертвого шевалье закинули на коня.
– Везите его в особняк! – распорядился Кончини.
Когда крепко связанного шевалье в сопровождении тридцати рейтаров отправили во дворец маршала, Кончини оглядел рассеянное среди бушующего пожара воинство – покалеченных, мертвых, раненых, с ног до головы перепачканных кровью бретеров. Казалось, этим людям пришлось сражаться с целой армией, чтобы взять приступом осажденный город.
Вечером, накануне этой битвы, Коголен неотступно следовал за своим хозяином и стал свидетелем невероятного события:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103