Неловкое молчание повисло в воздухе. Подумать только, недавно он целовал ее, доводя почти до экстаза; сказав на прощание, что это больше не повторится, он ушел и растворился в темноте.
А этой ночью он приснился ей. Билл вытирал пот с ее лица и говорил ласковые слова. Он был непредсказуем.
Всю ночь напролет она представляла себя в его объятиях. И всю ночь напролет она твердила себе, что это невозможно. Ничего больше не будет.
В этом раю среди гор все воспринимается иначе, самые обычные вещи кажутся необычными, и не стоит воображать, что эти недолговременные ухаживания – нечто большее, чем обычный флирт. Не стоит возлагать на их отношения слишком большие надежды. Скоро она уедет домой и увезет с собой свои глупые мечты. И все пройдет и забудется. Когда-нибудь она встретит своего будущего мужа, и у них родятся дети. А Билл – это эпизод в бесконечном потоке жизни, ничем не отличный от других эпизодов. Но солнце светило так ярко, так сочно зеленела трава, и горы были потрясающе прекрасны в сиреневой дымке. Она великолепно себя чувствовала, и сердце наперекор всему билось радостно.
Билл, великолепный ковбой, в голубой рубашке и джинсах, ловко орудовал у плиты, и она не стала скрывать, что это необыкновенно приятно ей. Даже если она сейчас и растаяла бы, как мороженое на палочке, то и это не заставило бы ее оторвать от него взгляда.
Гейл оглянулась вокруг:
– Где все?
Билл вынул яичницу из сковородки, разделил на две порции и положил на тарелки, потом открыл дверцу духовки. Он не смотрел в ее сторону, будто перестал замечать.
– Печенье готово?
Он не ответил.
Гейл поднялась и подошла к плите, взяла ухват, вынула печенье из духовки, поставила его на плиту и разложила вилкой по два на каждую тарелку. Когда она потянулась, чтобы поднять тарелки, Билл сделал то же самое. Их пальцы соединились, а бедра столкнулись. Напряженность между ними росла, они оба опять стали как шкварки на горячей сковороде. Гейл с трудом перевела дыхание и отдернула руки. Билл поднял тарелки со стола.
– Я возьму их, а ты неси кофе.
Она так и сделала. Разлив черный дымящийся напиток в кружки, Гейл подошла к столу и села напротив Билла. Он молча принялся за еду.
Но тут Гейл стало не до еды. В желудке снова заурчало. Она неподвижно смотрела в свою тарелку с беконом и печеньем.
– Что случилось? Все еще боитесь нескольких лишних граммов жира?
Гейл взглянула на Билла.
– О, нет.
– Что-нибудь нужно в таком случае? Кетчуп для яичницы? Джем для печенья?
Гейл снова покачала головой:
– Нет, это было бы здорово, если…
– Сливки для кофе?
Билл неожиданно широко улыбнулся, и все внутри Гейл замерло.
– Нет. – Она провела рукой по животу.
Билл прекратил жевать и внимательно посмотрел на нее:
– Все еще больны?
Она покачала головой. «Это потому, Билл Уинчестер, что ты заставляешь меня нервничать, а когда я смотрю на тебя, у меня мурашки по спине бегают, а в животе такое творится».
«Ну, нет!» – сказала Гейл самой себе. Она не собиралась ухудшать и без того затруднительное положение.
Гейл взяла вилку и выдавила с наигранной улыбкой:
– Я собиралась сказать, как прекрасно началось сегодняшнее утро.
Это прозвучало совсем уж нелепо. Тогда она вскинула голову и посмотрела прямо на него.
– Я должна задать тебе один вопрос.
Она не могла больше ждать.
Билл откусил бисквит и медленно жевал, наблюдая за ней.
– Да?..
– Почему такая внезапная перемена в отношениях? Хочешь меня с ума свести? То ты груб, как старый медведь, то готовишь мне завтрак, то… Я не понимаю.
Билл изучал ее.
– Можно сказать… ну, я принял решение.
– И что же это за решение?
– То… что этот старый медведь решил протянуть лапу.
– Не понимаю.
Билл повел головой, отодвинул тарелку, скрестил перед собой руки на столе.
– Да, я тоже.
Гейл задержала взгляд на его лице, потом отвернулась. В лагере было до странности тихо. Как-то в одночасье все изменилось: и лагерь, и Билл, и она. Это было почти сверхъестественно. Повернувшись, посмотрела на него, спросила:
– Где все?
Когда их взгляды встретились, ее опять пробрало до печенок.
– Все? О, они ушли.
Билл заметил, как в расширенных глазах Гейл промелькнул страх.
– Как это «ушли»? Куда?
Ее голос осекся.
Он сделал вид, что не замечает этого.
– Да кто куда. Мак и Шелби отправились сегодня утром на небольшую экскурсию.
– Держу пари, они именно это и сделали, – пробормотала Гейл.
Билл видел, что она старается контролировать свои чувства.
– А остальные?
– Бен и Люк поехали верхом с юристами. Твой приятель Тим решил, что ему хватит разыгрывать из себя горожанина. Я велел ковбоям доставить его на ранчо. Считаю, что мы с Маком сами сможем прекрасно ухаживать за тобой и Шелби.
В глазах у Гейл промелькнула тревога. Билл попытался понять ее причину, но это ему не удалось. Страх как будто передался и ему. Проклятие! У них осталось еще несколько долгих дней. Коротких несколько дней. Билл отвел взгляд от прекрасного лица Гейл. Она будила в нем неуемное желание каждый раз, когда смотрела своими дьявольскими голубыми глазами.
– Итак, куда отправились Шелби с Маком?
Ее вопрос прозвучал будто издалека.
– Ищут кости.
– Кости? Какие кости?
Ее брови изумленно изогнулись.
– Некоторых членов вьючной экспедиции, пропавших в прошлом году.
– Что?
Голос Гейл зазвенел в тишине. Она выглядела напуганной, хрупкой и беззащитной. Короткие светлые волосы в беспорядке обрамляли ее лицо, глаза широко распахнулись, что придало ее облику сходство с ребенком. Ему вдруг захотелось взять ее на руки. Гейл так красива и так доверчива.
– Да я шучу. Они ищут останки давнишней экспедиции Фремонта.
В глазах Билла запрыгали смешинки. Гейл такого раньше не замечала. Если бы она не была встревожена минутой раньше, то могла бы посчитать эту шутку смешной.
Но то, что он шутил, было так на него не похоже. Она никогда не думала, что у Билла есть чувство юмора. Такое открытие было не только приятно, но и шокировало. Билл открывался с другой стороны, и это заставило ее выйти из рамок устоявшегося представления о нем. А это было опасно.
«Гейл, будь порядочной с этим мужчиной, держись от него подальше, не снисходи до игры, и тогда опасность минует тебя».
– О, – ответила она ровным голосом, – экспедиция Фремонта, это которая была… дайте вспомнить, в сороковых годах XIX века?
Еще несколько дней назад Гейл пришлось доказывать, что она была не только куклой с ухоженными – тогда – ногтями и дорогой прической, хотя это было важно для нее. Ей очень хотелось выполнять свою часть работы наравне с другими. Но потом все перемешалось: то злилась на себя и на него, то она кокетничала своим умением готовить. Потом вообще решила положить конец флирту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
А этой ночью он приснился ей. Билл вытирал пот с ее лица и говорил ласковые слова. Он был непредсказуем.
Всю ночь напролет она представляла себя в его объятиях. И всю ночь напролет она твердила себе, что это невозможно. Ничего больше не будет.
В этом раю среди гор все воспринимается иначе, самые обычные вещи кажутся необычными, и не стоит воображать, что эти недолговременные ухаживания – нечто большее, чем обычный флирт. Не стоит возлагать на их отношения слишком большие надежды. Скоро она уедет домой и увезет с собой свои глупые мечты. И все пройдет и забудется. Когда-нибудь она встретит своего будущего мужа, и у них родятся дети. А Билл – это эпизод в бесконечном потоке жизни, ничем не отличный от других эпизодов. Но солнце светило так ярко, так сочно зеленела трава, и горы были потрясающе прекрасны в сиреневой дымке. Она великолепно себя чувствовала, и сердце наперекор всему билось радостно.
Билл, великолепный ковбой, в голубой рубашке и джинсах, ловко орудовал у плиты, и она не стала скрывать, что это необыкновенно приятно ей. Даже если она сейчас и растаяла бы, как мороженое на палочке, то и это не заставило бы ее оторвать от него взгляда.
Гейл оглянулась вокруг:
– Где все?
Билл вынул яичницу из сковородки, разделил на две порции и положил на тарелки, потом открыл дверцу духовки. Он не смотрел в ее сторону, будто перестал замечать.
– Печенье готово?
Он не ответил.
Гейл поднялась и подошла к плите, взяла ухват, вынула печенье из духовки, поставила его на плиту и разложила вилкой по два на каждую тарелку. Когда она потянулась, чтобы поднять тарелки, Билл сделал то же самое. Их пальцы соединились, а бедра столкнулись. Напряженность между ними росла, они оба опять стали как шкварки на горячей сковороде. Гейл с трудом перевела дыхание и отдернула руки. Билл поднял тарелки со стола.
– Я возьму их, а ты неси кофе.
Она так и сделала. Разлив черный дымящийся напиток в кружки, Гейл подошла к столу и села напротив Билла. Он молча принялся за еду.
Но тут Гейл стало не до еды. В желудке снова заурчало. Она неподвижно смотрела в свою тарелку с беконом и печеньем.
– Что случилось? Все еще боитесь нескольких лишних граммов жира?
Гейл взглянула на Билла.
– О, нет.
– Что-нибудь нужно в таком случае? Кетчуп для яичницы? Джем для печенья?
Гейл снова покачала головой:
– Нет, это было бы здорово, если…
– Сливки для кофе?
Билл неожиданно широко улыбнулся, и все внутри Гейл замерло.
– Нет. – Она провела рукой по животу.
Билл прекратил жевать и внимательно посмотрел на нее:
– Все еще больны?
Она покачала головой. «Это потому, Билл Уинчестер, что ты заставляешь меня нервничать, а когда я смотрю на тебя, у меня мурашки по спине бегают, а в животе такое творится».
«Ну, нет!» – сказала Гейл самой себе. Она не собиралась ухудшать и без того затруднительное положение.
Гейл взяла вилку и выдавила с наигранной улыбкой:
– Я собиралась сказать, как прекрасно началось сегодняшнее утро.
Это прозвучало совсем уж нелепо. Тогда она вскинула голову и посмотрела прямо на него.
– Я должна задать тебе один вопрос.
Она не могла больше ждать.
Билл откусил бисквит и медленно жевал, наблюдая за ней.
– Да?..
– Почему такая внезапная перемена в отношениях? Хочешь меня с ума свести? То ты груб, как старый медведь, то готовишь мне завтрак, то… Я не понимаю.
Билл изучал ее.
– Можно сказать… ну, я принял решение.
– И что же это за решение?
– То… что этот старый медведь решил протянуть лапу.
– Не понимаю.
Билл повел головой, отодвинул тарелку, скрестил перед собой руки на столе.
– Да, я тоже.
Гейл задержала взгляд на его лице, потом отвернулась. В лагере было до странности тихо. Как-то в одночасье все изменилось: и лагерь, и Билл, и она. Это было почти сверхъестественно. Повернувшись, посмотрела на него, спросила:
– Где все?
Когда их взгляды встретились, ее опять пробрало до печенок.
– Все? О, они ушли.
Билл заметил, как в расширенных глазах Гейл промелькнул страх.
– Как это «ушли»? Куда?
Ее голос осекся.
Он сделал вид, что не замечает этого.
– Да кто куда. Мак и Шелби отправились сегодня утром на небольшую экскурсию.
– Держу пари, они именно это и сделали, – пробормотала Гейл.
Билл видел, что она старается контролировать свои чувства.
– А остальные?
– Бен и Люк поехали верхом с юристами. Твой приятель Тим решил, что ему хватит разыгрывать из себя горожанина. Я велел ковбоям доставить его на ранчо. Считаю, что мы с Маком сами сможем прекрасно ухаживать за тобой и Шелби.
В глазах у Гейл промелькнула тревога. Билл попытался понять ее причину, но это ему не удалось. Страх как будто передался и ему. Проклятие! У них осталось еще несколько долгих дней. Коротких несколько дней. Билл отвел взгляд от прекрасного лица Гейл. Она будила в нем неуемное желание каждый раз, когда смотрела своими дьявольскими голубыми глазами.
– Итак, куда отправились Шелби с Маком?
Ее вопрос прозвучал будто издалека.
– Ищут кости.
– Кости? Какие кости?
Ее брови изумленно изогнулись.
– Некоторых членов вьючной экспедиции, пропавших в прошлом году.
– Что?
Голос Гейл зазвенел в тишине. Она выглядела напуганной, хрупкой и беззащитной. Короткие светлые волосы в беспорядке обрамляли ее лицо, глаза широко распахнулись, что придало ее облику сходство с ребенком. Ему вдруг захотелось взять ее на руки. Гейл так красива и так доверчива.
– Да я шучу. Они ищут останки давнишней экспедиции Фремонта.
В глазах Билла запрыгали смешинки. Гейл такого раньше не замечала. Если бы она не была встревожена минутой раньше, то могла бы посчитать эту шутку смешной.
Но то, что он шутил, было так на него не похоже. Она никогда не думала, что у Билла есть чувство юмора. Такое открытие было не только приятно, но и шокировало. Билл открывался с другой стороны, и это заставило ее выйти из рамок устоявшегося представления о нем. А это было опасно.
«Гейл, будь порядочной с этим мужчиной, держись от него подальше, не снисходи до игры, и тогда опасность минует тебя».
– О, – ответила она ровным голосом, – экспедиция Фремонта, это которая была… дайте вспомнить, в сороковых годах XIX века?
Еще несколько дней назад Гейл пришлось доказывать, что она была не только куклой с ухоженными – тогда – ногтями и дорогой прической, хотя это было важно для нее. Ей очень хотелось выполнять свою часть работы наравне с другими. Но потом все перемешалось: то злилась на себя и на него, то она кокетничала своим умением готовить. Потом вообще решила положить конец флирту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32