Кольцо запрыгало по столу и укатилось, но никто не обратил на это никакого внимания.
— И это забирай, скупердяй паршивый! — запальчиво крикнула она, оскорбленная до глубины души.
— Короче, я думаю, что некоторое время ты должна посидеть здесь взаперти, — с нескрываемым удовольствием выговорил Винченцо. — Ты сможешь посвящать свой досуг тому, чтобы учиться быть мне хорошей женой, а Сэмми — доброй матерью. И когда мне будет нужно отлучиться отсюда на несколько дней, я каждый раз должен быть уверен, что найду тебя на месте. Можешь вопить, рвать на себе волосы, биться головой о стену-тебе ничего не поможет. Ты станешь жить так, как испокон веку живут замужние женщины в этом краю.
Вошел Джанкарло с десертом. Марше захотелось выхватить поднос из этих почтительных рук и швырнуть прямо в Винченцо, и ей потребовалось неимоверное усилие над собой, чтобы сдержаться. Перед глазами все поплыло, но ей удалось сдержать рвущуюся наружу ярость до ухода старика.
— Что я сделаю прямо сейчас, — проговорила она дрожащим голосом, — так это позвоню своей сестре…
— Твоя сестра впадает в ступор от страха, едва я вхожу в комнату. Тоже мне, нашла, чем пугать, — сестрой!
— Айрис не отдаст Сэмми никому, кроме меня, ты не сможешь отобрать его у нее силой! выкрикнула Марша первое, что пришло ей в голову; она отчаянно пыталась найти хоть какое-либо оружие против него.
— Она отдаст Сэма его отцу… твой зять об этом позаботится, — ответил Винченцо.
Поняв, что проиграла, Марша отчаянно прикусила губу. Она не хотела впутывать в это дело свою семью, у нее была своя гордость. К тому же это могло навредить Сэмми.
— Ив счастье и в несчастье… — тихо напомнил ей он слова из свадебной клятвы. — Хотя, может быть, строчка «и в богатстве и в бедности» гораздо больше подходит тебе в теперешнем тоскливом настроении.
— Мне не тоскливо, мне убить тебя хочется! Да, вот именно, скинуть тебя вниз с какой-нибудь высокой скалы, чтобы ты разбился вдребезги! — упершись обеими руками в край стола и привстав, выкрикнула ему в лицо Марша. — Ты еще пожалеешь о том, что запер меня здесь, Винченцо Моничелли!
— А ты думала, что я настолько глуп, чтобы, женившись на тебе, позволить жить в самом центре Лондона и заниматься чем тебе будет угодно? Ты что, считаешь меня круглым дураком, дорогая? — И он саркастически поднял бровь.
Марша стиснула зубы.
— Но за последние недели ты ни разу не напомнил мне ни о Саймоне, ни об этих проклятых деньгах!
— Конечно, нет, — промурлыкал Винченцо, вертя в пальцах бокал шампанского. — Теперь могу признаться тебе, что мне стоило немалых трудов держать себя в руках, но в конце концов ведь это привело тебя к алтарю, не так ли? А теперь у меня есть все, что только мне нужно. У меня есть мой сын-законный наследник и продолжатель рода. Ты теперь тоже моя…
— Я вовсе не твоя! — яростно отрезала Марша, напрягшись, точно готовая к прыжку кошка.
Черные глаза Винченцо обшарили все ее тело и остановились на груди.
— Ты моя, — повторил он. — Целиком и полностью. Ты в моем распоряжении и всецело зависишь от меня.
— Как ты смеешь? — Марша даже взвизгнула от бешенства. Перед ее глазами плыл красный туман, руки тряслись.
— Придется тебе мало-помалу превратиться в покорную и бессловесную сицилийскую жену, — медленно произнес Винченцо, и его чувственный рот изогнулся в откровенно довольной усмешке. — Это произойдет не сразу, но дай только срок…
Марша с угрозой шагнула прямо на него.
— Только попробуй принудить меня к чему-нибудь! Я больше тебя к себе не подпущу, так и знай!
— На нашем брачном свидетельстве еще чернила не высохли, а мы уже ссоримся. — Винченцо негромко рассмеялся и снова внимательно поглядел на нее. — Благоразумный человек поспешил бы загладить недоразумение во время первой брачной ночи… но я никогда не отличался благоразумием. Собственно говоря, меня это только возбуждает. Могу поспорить с тобой хоть на тысячу фунтов, что сегодня ночью ты будешь спать со мной.
— Да спорь ты хоть на целый миллиард фунтов — все равно проиграешь! — крикнула Марша и, едва не сбив с ног пораженного Джанкарло, вошедшего с подносом, вылетела из комнаты.
Еще никогда в жизни не была она так разъярена. Еще пять минут, и она грохнула бы свою тарелку об пол. То, что с самого начала так привлекало ее в Винченцо Моничелли, теперь обернулось страшным недостатком. Он был совершенно непредсказуем. Поднимаясь по лестнице, она вновь и вновь перебирала в памяти все его пороки.
Марша с грохотом вытаскивала один за другим ящики из огромного комода, когда в комнату вошла ее горничная Джованна. Широко открыв от удивления большие темные глаза, девушка спросила.
— Не нужно помощь, синьора?
— Нет, спасибо. — Покрасневшая от стыда за то, что ее застали за таким занятием, запыхавшаяся Марша выпрямилась и поправила сползшее с плеч платье. — Мне не надо никакой помощи, — солгала она.
Джованна с видимой неохотой ушла. Марша вытащила последний ящик и снова, пыхтя и отдуваясь от усилий, стала толкать комод к двери. Деревянная громада заскрипела, но сдвинулась всего на несколько сантиметров. Яростная решимость придавала ей сил. Марша продолжала толкать комод, и когда наконец ей удалось загородить им дверь, обессилев, рухнула на ковер. Она лежала там до тех пор, пока ей не пришло в голову, что в таком виде, без ящиков с вещами, комод слишком легок. К тому времени как Марша вернула ящики на место и для большей надежности подперла комод большим креслом, стоявшим под одним из окон, она окончательно выдохлась.
Закончив работу, едва живая от непривычных усилий. Марша рухнула на кровать. Она яростно дернула молнию платья и стянула его через ноги, потом, передохнув пару минут, сняла чулки и узенький эластичный пояс. Таких вещей у нее никогда не было, и это только усилило ее ярость. Винченцо купил все эти тряпки не для нее, а для самого себя — вот в чем дело. Это ему нравились эти вещи, с горечью подумала она. В бунтарском порыве Марша сорвала с себя легкие полупрозрачные трусики. С этих пор она не наденет больше ни одной вещи, кроме тех, которые привезла с собой. Может быть, хоть это смутит его!
Скрип открывающейся двери заставил Маршу резко повернуть голову. Подскочив на кровати, с бешено забившимся сердцем, она недоуменно следила за тем, как медленно поворачивается одна из панелей мореного дуба, которыми были обшиты стены комнаты.
На мгновение она неподвижно замерла, но потом вспомнила, что сидит совсем раздетая. Охваченная ужасом, она судорожно ухватила шелковое покрывало, на котором сидела, и, как могла, прикрылась им.
— Боже милостивый… — пискнула Марша. В темном прямоугольнике стоял Винченцо. На нем был только короткий халат из черного шелка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39