— Наверху с Анной. Послушай!
Она услышала радостный смех Джима, доносившийся с верхнего этажа. Кажется, ее сын неплохо проводит время.
— Я больше не желаю говорить о прошлом, — сказала Николь.
— Есть незаконченное дело. А я хочу его завершить, — парировал Пол.
Николь высоко вскинула голову, ее голубые глаза потемнели от напряжения.
— Все давно закончено. В свое время ты выразился прямо и просто: «Извини, Николь, я был пьян и нуждался в женщине», — сказала она с такой горечью, которую вовсе не собиралась вкладывать в эти слова.
— Я вовсе не то сказал.
— Но так оно вышло. — И, поскольку близкое присутствие Пола вызывало невыносимую боль воспоминаний, Николь скрестила руки на груди, инстинктивно защищаясь. — Никогда больше не прикасайся ко мне.
Пол снова бросил на нее взгляд. Теперь он был явно удовлетворен.
— Постоянство, с которым ты отвергаешь меня, требует объяснений.
Пол положил руку на ее плечо. Она увернулась. Он издал мягкий, успокаивающий звук.
— Мм. Ты дрожишь.
— Я тебя никогда не прощу за то, что ты привез меня сюда. Куда вообще нам теперь деваться? Я не собираюсь возвращаться в «Старое озеро», чтобы унижаться или «смириться». Что же остается делать?
Пол холодно посмотрел на ее горящее лицо.
— Насладиться моим гостеприимством, — спокойно сказал он и повернулся, собираясь, видимо, уходить.
— Но я не хочу принимать твое гостеприимство, Пол.
Помолчав, он ответил, не глядя на Николь:
— Через пять дней ты все осмыслишь и направишься в «Старое озеро». Если у тебя не хватает ума смириться, ты, без сомнения, испытаешь остроту языка Мартина, но это уж твое дело, а не мое.
Оставшись одна, Николь снова почувствовала себя страшно одинокой и брошенной. Она не хотела отправляться в замок Уэббера, но и здесь, в доме Пола, находиться опасно.
С тяжелым сердцем она поднялась наверх. Экономка провела ее в большую спальню, соединенную с еще одной комнатой, где теперь обосновался Джим. Анна предложила заказать что-нибудь на ужин и стала выяснять прямо-таки в пугающих подробностях, какие кушанья любит ее сын.
Но ни единым словом, взглядом или жестом Анна не намекнула на то, что Джим мог быть кем-нибудь иным, кроме как ребенком гостьи. Николь ругала себя за свое больное воображение, которое завело ее слишком далеко в подозрениях по поводу Анны. Конечно же, Анна не заметила сходства и не связала Джима со своим хозяином! Ясно, что домоправительница просто очень любит детей.
Через сорок минут Николь и ее сына пригласили вниз. На массивном полированном столе в большой, отделанной голубой с позолотой краской столовой стоял один прибор. Слева от него был поставлен высокий детский стул для Джима. Очевидно, Пол не собирался присоединиться к ним. Впрочем, должно быть, он и не ужинает в столь ранний час.
После окончания трапезы Николь повела Джима наверх. Целый парад мягких плюшевых игрушек и множество свертков ожидали их в его спальне. Огромный меховой жираф выделялся среди армии подарков.
Когда Джимми, взвыв от удовольствия, побежал посмотреть на все это богатство, Николь застыла в удивлении и беспокойстве на пороге комнаты.
— Видишь? Малыша легко привлечь новыми игрушками, — растягивая слова, проговорил Пол за ее спиной.
Смешавшись от его неожиданного появления, Николь быстро обернулась.
— Откуда все эти вещи?
— Один мой друг отобрал их для меня и прислал сюда. Здесь должна быть кое-какая одежда.
Николь покраснела.
— И сколько стоит твой великодушный жест?
Пол небрежно пожал плечами.
— Это не имеет значения.
— Да? — Николь негодовала. — Конечно, ты понимаешь, что я не могу принять все это?
— Ерунда. Забудь об этом, — сухо ответил Пол.
— Но я не могу позволить тебе заплатить за все это.
— Не заставляй меня копаться в том прошлом, которое ты так не хочешь вспоминать.
— И что это должно значить?
— Когда дело доходит до моральных принципов, мы оба знаем, что ты не такой уж кристалл.
Боже, он имеет в виду воровство. Она побледнела так, будто Пол ее ударил.
Николь попятилась в спальню и закрыла дверь. Она хотела схватить Пола, как следует встряхнуть и закричать: «Я не воровка!» Она хотела объявить о своей невиновности. Но отказалась от этого, потому что все надо было делать два с лишним года назад.
Свертки содержали полный гардероб для Джима. Нижнее белье и пижамы, пара свитеров, рубашки и брюки, на всех этикетки из не слишком дорогого универмага — в отличие от кричаще дорогих игрушек. Изучая все это, Николь уложила Джима в удобную взрослую кровать. Утомившийся малыш возбужденно завозился посреди мягких игрушек, которые прежде увлекали его, а потом сказал то самое слово, которое Николь уже надеялась не услышать:
— Ваф… где Ваф?
— Вафа нет здесь. Прости меня, — пробормотала Николь, видя, как нижняя губа Джима начала опасно подрагивать, а большие черные глаза вдруг наполнились слезами.
— Хочу Вафа, — зарыдал он.
Через пятнадцать минут непрекращающихся безутешных рыданий няня присоединилась к усилиям Николь успокоить и отвлечь малыша, но рыдания продолжали разноситься по всему дому.
Пол вошел без предупреждения. В белом вечернем смокинге с черной шелковой бабочкой, он явно направлялся на светский ужин. Мрачно посмотрев на Джима, предававшегося безудержному отчаянию, сказал:
— Твой сын знает, как добиться того, чего он хочет.
— Это несправедливо, Пол, — с упреком возразила Николь.
Переведя дыхание, Пол медленно опустился рядом с кроватью и нежно прикоснулся к плечу Джима, чтобы привлечь его внимание.
— Джим, я поехал за Вафом.
— Не давай обещаний, которые не можешь исполнить, — проговорила Николь, но было слишком поздно. Влажная, взъерошенная головка ее сына поднялась с подушки, и выражение надежды уже забрезжило в его заплаканных глазах.
— Если Джордж Кларк хочет, чтобы его затаскали по судам из-за розового жирафа, я сделаю это, — как клятву произнес Пол, поднимаясь.
— Ты рехнулся… Это затянется навеки.
— Дай мне час времени. Джордж произвел на меня впечатление очень уравновешенного и рационального человека.
— Может быть, и получится, — осторожно сказала Николь.
Ошеломленная, она смотрела, как он уходит.
Так или иначе, через час Пол вернулся. Он вошел в дверь с Вафом, торчащим в его руках как важный символ мира. Джим выскочил из кровати, обнял Пола за колени и, получив Вафа, хозяйственно поместил желанную игрушку под мышку.
— Ночи, ночи, — счастливо сказал он, прощаясь на ночь и принимая помощь Николь, чтобы взобраться на кровать.
— Как ты это сделал? — поинтересовалась Николь, когда Пол пошел к двери.
— Кларк был так взволнован, что долго не мог найти Вафа. Он шлет свои извинения за то, что он называет неудачным недопониманием, — сухо сообщил Пол через плечо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36