— Я не могла даже шторы заменить в собственной спальне без того, чтобы кого-то не обидеть… И ты считаешь, что мне должна была понравиться такая жизнь?! За столом каждый раз кто-то из гостей, вечный политес и безукоризненные манеры, никогда нельзя расслабиться, нигде нельзя остаться с тобой наедине, кроме спальни…
— И меньше всего там… благодаря твоим стараниям, — подхватил Анхел. — Ты начинала засыпать прилюдно, не успев подняться в спальню. И до меня наконец дошло.
Эмилия побледнела. Он говорил об этом так спокойно и убежденно. Старые боль и обида нахлынули на нее, словно он открыл шлюз. Она растерялась и смутилась, что сама спровоцировала разговор о вещах столь банальных и неуместных в свете того, что ему пришлось пережить с тех пор. Ей стало стыдно. Резко отвернувшись, она устремилась на кухню, пробормотав:
— Ты, должно быть, хочешь кофе… — Спиной она физически ощущала его тяжелое молчание. Руки ее дрожали, когда она включала чайник. — Не хочешь съесть что-нибудь?
— Нет, спасибо, — сказал Анхел. — Из-за Лусиано, который суетился вокруг меня как наседка, меня практически насильно кормили всю дорогу из Аргентины.
Он подошел к кухне и остановился в дверном проеме. Искоса она осторожно поглядывала на него. Он стал еще красивее. Он здесь, он дома… положим, в ее доме он временно. Она любит этого человека… И все-таки набросилась на него со всей этой чепухой, поросшей мхом за давностью лет, на сегодняшний день такой же актуальной, как прошлогодний прогноз погоды.
Наверное, она не в своем уме, раз так несправедливо укорила его тем, как была вынуждена жить. Он оставил ее в особняке с двадцатью спальнями, с полным штатом прислуги. Анхел, конечно, полагался на младшего брата, капиталов которого вполне хватило бы решить финансовые трудности жены пропавшего брата. Можно понять его недоумение и даже раздражение, когда он видит, что его жена ютится в крошечной квартире и живет на средства, которых не хватило бы его сестре, чтобы покрыть расходы только на обувь за неделю.
— Я не знал, что тебе не нравится жить с моими родными… Никогда не думал, что такое возможно, — признался Анхел.
— Забудь… Не знаю, почему я заговорила об этом, — извиняющимся тоном забормотала Эмилия, отчаянно желая умиротворить его. — Теперь это не имеет никакого значения…
— Ну не скажи. Я останусь здесь по крайней мере до вечера, но…
О Господи! Он снова собирается покинуть ее!
Часа не прошло, а она, похоже, успела настроить его против себя и оттолкнуть. Эмилия внутренне похолодела и застыла.
— Мне сейчас нужно много пространства, понимаешь?
— Понимаю, — совсем тихо прошептала Эмилия.
О каком пространстве он говорит? О личной свободе? Она вспомнила, о чем ей толковал советник из Министерства иностранных дел, и ей стало нехорошо. Он хочет быть подальше от нее, хочет избавиться от нее… Казалось, мир рушится…
— Мне уже вперед на сутки все встречи расписали, тут и юридические дела, и сообщение для прессы, ну и, конечно, дела в банке. Я не могу остаться здесь. Мне надо быть в Нью-Йорке.
Он и не собирался оставаться с ней, просто прилетел повидаться, с тоской думала Эмилия, двигаясь на автопилоте и продолжая готовить кофе, пока Анхел говорил. И все-таки автопилот подвел ее. Она не заметила, что чашка, в которую она льет кипяток, уже переполнена.
— Осторожней!
Анхел оказался за ее спиной и, обхватив за плечи, быстро оттащил от стола, с которого уже лился кипяток.
— Ты могла ошпариться!
Бледная, дрожащая, Эмилия смотрела несчастными глазами, как льется на пол кипяток.
— Иди присядь… Я справлюсь с этим наводнением. — Анхел решительно выпроводил ее из кухни. — По-моему, ты еще не пришла в себя после потрясения.
Уже из гостиной Эмилия оглянулась и стала смотреть, как Анхел собирает воду.
— Глазам не верю… ты занимаешься домашней работой, словно живешь здесь, — растерянно пробормотала она.
Взгляды их встретились.
— Ты очень бледная, дорогая, сядь посиди.
Она послушалась только потому, что всерьез опасалась рухнуть. Прошла минута, а может больше, когда появился Анхел и поставил перед ней чашку с кофе. Анхел, который прежде только кнопки нажимал и получал чашку кофе и все остальное, что ему было нужно! Как это свойственно человеку взвинченному и неспособному логически рассуждать, Эмилия вдруг подумала, что Патрисия прибежит к Анхелу по первому его знаку. Ей плевать, что он женат! Опасаясь сорваться в истерику, Эмилия старалась внешне сохранять спокойствие.
— Да ты совсем расклеилась… — с досадой простонал Анхел и без предупреждения подхватил ее на руки, чтобы уложить на диван. Затем схватил шаль, висевшую на ручке кресла, и укутал ее. — Прости, я всегда вел себя как эгоист и мерзавец, — тихо сказал он, присев на корточки и убирая волосы с ее лба.
Эмилию пронзила его искренность, и она с недоверием посмотрела на него. Какое у него сейчас открытое доброе лицо, думала она, никогда не видела его таким. Неужели он и вправду испытывает чувство вины за то, что обижал ее? А она успела в первые же минуты встречи наговорить ему столько глупостей! Надо же, ляпнула ему о своей любви! Нет у нее ни мозгов, ни гордости. Впрочем, он давно понял, что их брак был ошибкой! Странно, что он вообще выбрал для нее время. Вот сейчас он старается ее успокоить, а сам с нетерпением ждет, когда сможет вернуться к своей обычной жизни. К банку, к родным, подальше от этого невыносимого ада…
— У меня было много времени, чтобы разобраться в наших отношениях, — сказал Анхел низким хрипловатым голосом.
— Я понимаю…
Эмилия закрыла глаза, ей хотелось заставить его замолчать из боязни услышать что-нибудь невыносимое для себя. Если он не перестанет так смотреть на нее, она может не выдержать, начнет рыдать и умолять его.
— Я был с тобой слишком жестоким…
Она молча кивнула в знак согласия и повернулась к нему спиной, чтобы скрыть искривившееся от мучительного волнения лицо. Пришлось кулаком заткнуть растянувшийся в беззвучных рыданиях рот.
— Я пытался заставить тебя быть такой, какой ты быть не могла…
Сексуальной авантюристкой, развратной искусительницей… Вот кто ему был нужен. Именно этого он от нее не дождался. Вроде тех особ, которые готовы заниматься сексом где попало при полном освещении… Которые в постели проявляют инициативу, а не «лежат как бревно»… Которые всякий раз демонстрируют свое вожделение.
— Мои желания не имели ничего общего с реальностью, — признался Анхел и тяжело вздохнул.
Конечно, он исходил из богатого опыта с другими женщинами, которые не страдали излишней скромностью и стыдливостью, ведь это несовременно, комментировала про себя Эмилия.
— Я ведь не привык, чтобы мне отказывали…
Ну, положим, он неоднократно слышал от нее отказы и до и после свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39