– Я боялся, что твоя печаль не позволит нам думать об этом.
Она засмеялась.
– Ты о Поле? Если это тебя действительно волнует, могу объяснить. Все очень просто.
– Обожаю простые объяснения, – честно сказал я.
Софа напоминала необитаемый остров посредине полутемной комнаты. И поскольку мы оказались на нем вдвоем, уютной близости было не избежать. Мой палец по-прежнему скользил по теплому изгибу ее бедра, обследуя мягкость и гладкость кожи. Ее пальцы расстегнули мою рубашку и проникли внутрь, ладонь легла на мою грудь.
– Такие, как я, дорогой, – сказала она низким голосом, – всегда стоят перед выбором – быть меццо-сопрано или женой. Когда пытаешься иметь и то и другое одновременно, как правило, ничего не получается.
– Да? – спросил я таким тоном, будто меня это очень удивило. – Трагическая дилемма в жизни известной певицы – оказывается, большие глянцевые журналы иногда пишут правду.
– Представь себе, – холодно сказала она и выдернула волосок у меня на груди, очевидно, в наказание за мою бестактность.
Поскольку волос у меня на груди было не так уж много, я постарался говорить как можно вежливее.
– Значит, ты не могла выйти замуж за Пола Кендалла, поэтому пришлось выбрать второе и получать букеты роз от восторженных поклонников.
– Если тебе так хочется об этом поговорить, я заткнусь и буду слушать тебя, – бросила Марго. Я склонил голову.
– Извини. Давай дальше!
– Секс в моей жизни так же важен, как и в жизни других людей, – продолжила она. – С пением мне тоже не хотелось бы расставаться. Вот почему я обычно сплю с продюсером, если, конечно, он не слишком неприятен.
– Черт побери! – восхищенно воскликнул я. – Оказывается, можно заполучить сразу два удовольствия, к тому же, одни из лучших в этом мире.
– Конечно, я была немного расстроена, когда Пол так быстро потерял ко мне интерес и стал волочиться за Донной Альбертой, – непринужденно продолжала она. – Может быть, у него был пунктик насчет перезрелых примадонн? Не потому ли от него кто-то избавился? Жалко, что он мертв, но, дорогой, печаль лучше поберечь для чего-то более важного. Скажем, ларингит во время премьеры! Вот это действительно ужасно!
– Все зависит от того, что для тебя важнее, – сказал я, слегка потрясенный. – Я бы не назвал твое объяснение простым, но это, тем не менее, объяснение.
Она распахнула на мне рубашку и развязала свой широкий пояс. Жакет соскользнул вниз, и ее упругие высокие груди уперлись в мою грудь. Ее лицо было так близко, что все, что я мог сейчас видеть, были ее волосы, похожие на темное облако, и глаза, полные желания. Ее ногти впились в мою поясницу, и это было так неожиданно, что я вскрикнул. Ногти продолжали блуждать по моей пояснице, сцарапывая кое-где по пути куски кожи. В целях самообороны мои пальцы нырнули глубоко под ее атласное белье, и я вонзил ногти в ее упругую гладкую кожу. Она проворковала что-то, как во сне. Затем ее губы впились в мои, а ногти продолжали все быстрее и больнее перемещаться по моей разодранной коже. Я подумал, что если это были те дополнительные льготы, которые обещала Марго, то мне не мешало бы подумать о своей страховке от несчастного случая.
4
На следующее утро, ровно в пол-одиннадцатого, я пришел в контору Касплина. Его рыжая секретарша встретила меня весьма недоброжелательным взглядом.
– Мистера Касплина нет, – пробурчала она.
– Вышел, – согласился я. – Исчез!
Она мрачно уставилась на меня. Под ее глазами можно было разглядеть темные круги, и даже толстый слой губной помады не мог скрыть скорбное выражение ее рта.
– Очевидно, он ушел поздно ночью, Максин? – спросил я сочувственно.
– Убирайся! – рявкнула она.
– Максин, дорогая! – укоризненно сказал я. – Так-то вы заботитесь о репутации своей корпорации?
– Его не будет весь день, – злобно ответила она. – Хотите ждать – пожалуйста. Только не здесь. Идите к нему в кабинет, рано или поздно вы его увидите. Лично я видеть вас около себя больше не желаю.
– По-моему, я в здравом уме, – но согласился я с ее предложением. – Разве человек в здравом уме захочет видеть Касплина?
Ее тон стал почти умоляющим:
– Что вам от меня надо?
– От вас мне хотелось бы очень многого. От Касплина – всего-навсего чек. Он, случайно, не оставил его где-нибудь поблизости? Мы могли бы поискать его вместе.
– Ах, вот оно что! – ее глаза повеселели. – Я совершенно забыла. Он где-то здесь, в конверте.
Она порылась среди бумаг на столе, нашла конверт и вручила его мне. Я сунул его в карман и в благодарность предоставил ей возможность насладиться вблизи профилем Бойда. Никакой реакции! Видимо, у нее действительно были какие-то неприятности. Она машинально рисовала в блокноте какого-то сюрреалистического зверя – наполовину копытного, наполовину пушного. Старик Фрейд по этому рисунку, возможно, и смог бы разобраться, что творилось внутри этого непреклонного рыжеволосого идола, – мне это было явно не под силу. Она посмотрела да меня снизу вверх:
– Вы все еще здесь?
– Иду, – сказал я с сожалением. – Обидно, черт побери! Вместе мы могли бы сотворить великолепное музыкальное произведение! Вы бы увидели меня с дирижерской палочкой в руках! Когда вы еще увидите такого блистательного дирижера?
– Ради Бога! – презрительно воскликнула она. – Для дуэта со мной у вас не хватит выносливости. Слишком уж вы большой!
Пришлось уйти. По дороге я решил, что она права, но мне, все-таки, хотелось убедиться в этом на практике.
Я вернулся к себе в контору и в приемной наткнулся на официальный взгляд Фран Джордан.
– Если вы кого-то убили прошлой ночью, – не дожидаясь вопроса, выпалила она, – могу вас обрадовать – плата не замедлила себя ждать.
Я широко раскрыл рот и глаза.
– Чек на тысячу долларов. Подписан Марго Линн. Посыльный принес его рано утром. – Она наконец улыбнулась. – Если вы никого не убивали, то за что же вы заработали такую кучу денег?
– Мне не позволит сознаться в этом природная скромность, – самодовольно ответил я.
– Думаю, это все-таки убийство. – Фран снова стала серьезной. – Иначе бы в кабинете вас не ждал лейтенант.
– Лейтенант? Какой лейтенант? – пробормотал я.
Она пожала плечами.
– Кажется, Чейз. По-моему, он очень суровый человек.
– Как давно он там торчит?
– Минут пятнадцать. Я сказала ему, что понятия не имею, когда вы явитесь, но он даже не стал слушать. Сказал, что в любом случае дождется вас.
Пришлось поторопиться. Полицейские не любят ждать. Мне, в свою очередь, тоже не очень понравилось, что у меня в кабинете торчит полицейский.
– Доброе утро, лейтенант! – весело и громко заговорил я, еще не открыв дверь и наполовину. – Извините, что заставил вас ждать.
Чейз повернул голову и так посмотрел на меня, что мое наигранное веселье как ветром сдуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32