Равные силы. Ивик опустилась на землю, встала, чуть расставив ноги, лицом к врагу. Бросила назад "сторожа" - чтобы предупреждал о попытках окружения.
И вдруг поняла, что новой идеи не появилось. Она не готова к бою.
Ивик поспешно создала знакомое оружие, первое, что пришло в голову - "белые искры". Искры, прожигающие насквозь одежду, кожу, живую ткань… Дарайцы даже не дрогнули, их фронт стремительно надвигался. Знакомое оружие - знакомая защита.
"Ты же не сможешь! Да, ты хуже других. Разве ты недостаточно убеждалась в этом?"
Нет, в панике подумала Ивик, метнув несколько ракет. Они пока еще слишком далеко. Шлинг, добротный и надежный шлинг, не требующий работы воображения, внутренней энергии… Но они пока далеко для шлинга, и их слишком много. Ракеты взорвались на кромке защитного поля, не причинив врагу вреда. Вокруг Ивик плясало пламя.
"Но до сих пор у меня все получалось!"
"Это случайность. Ты просто от страха отбивалась кое-как. Ты ни разу не участвовала в бою, по-настоящему серьезном".
… и ничего нового не идет в голову. Ивик создавала знакомое - черные стрелы, огненные молнии, камнепад - но получалось с каждым разом все слабее…
Вот это испытывают дарайцы, когда выходят в Медиану сражаться с гэйнами… когда ты просто не можешь. Не можешь. Нет на тебе благодати Божьей. Нет вдохновения. Ничего нет…
"А с чего ты решила, что на тебе какая-то там благодать?" Кто-то сказал голосом отца Райна - "Это прелесть, вы же понимаете - надеяться на свои силы, ставить в центр не Христа, а себя". "Боже, помоги!" - в отчаянии крикнула Ивик, но небо оставалось немым.
Теперь она не видела дарайцев. Созданная сфера пока еще защищала Ивик от их оружия, но случилось худшее - вокруг все заволокло черным ядовитым дымом. И из этого дыма летели и гасли в сфере какие-то стрелы, огни, ракеты, невидимая стена перед Ивик казалась живой, она то и дело вспучивалась неслышными взрывами, расцветала и переливалась огнями, клубилась, и - надвигалась на Ивик,и это было страшно до потери сознания, но красиво, невероятно красиво…
Страх в бою - это ничего, поняла Ивик. Это правильно. Хуже всего - смириться с тем, что ты умрешь. Она замерла. Ей просто не хотелось ничего делать.
Она не может.
Опять возник мамин уверенный и сильный голос.
"Я тебе говорю - тебя убьют! Ты же хуже всех! Ты никогда ничего не могла! Куда ты лезешь?"
Хорошо, мамочка, покорно подумала Ивик. Сейчас она любила маму. Та ведь говорила это вовсе не для того, чтобы ее убить.
Стена взорвалась протуберанцем и лизнула Ивик слева, опалив адским жаром. Ивик задохнулась, почувствовала, что волосы еще горят, поспешно создала поток воды, затушив огонь, и только тогда наконец упала.
Мама ведь желала добра…
Только добра…
Она ведь так любила меня… Меня больше так никто не любил. И вообще никто.
Это и есть любовь. Ивик не было больно, только бесконечно горько. Сейчас, она знала, все кончится. Что-то упало на нее сверху и теперь уже воткнулось в правый бок, пригвоздив к земле. Ивик почувствовала под собой мокрое. Правая рука совсем ослабела. Дым навалился на нее, Ивик задохнулась, запрокидывая голову…
А потом дым исчез. И кто-то подошел сзади и над собой Ивик увидела свет - просто свет, ослепительно-белый, невозможный, сверкающий. Ивик закрыла глаза (а боль уже начинала разрастаться где-то над печенью), но свет бил сквозь сомкнутые веки. И кто-то взял Ивик под мышки и вздернул наверх. Ивик закричала от боли. Но этот - непонятно кто - положил руку ей на самое больное место, на ребра справа, и сказал.
— Радость моя. Единственная. Любимая.
Ивик замерла. Боль исчезла - совсем. А в следующую секунду ничего не стало вокруг - только она одна, и правая рука повисла плетью, и впереди - почти два десятка дарайцев, они все еще шли на нее, не скрываясь, они осмелели, но Ивик встала на колено, чуть скривившись набок, и протянув левую руку, выпустила на волю родившийся образ - черная косая стена рассекла пространство, черно-серая рваная мгла, пронизанная огненными молниями, разрезала воздух и землю, как масло ножом, вонзилась в шеренгу вангалов, раскидывая и убивая… Ивик слышала крики, и машинально успевала строить защиту вокруг себя, дорши не переставали атаковать, но вот их атаки захлебнулись…
Зачем? Да просто чтобы выжить. Он же хотел, чтобы я жила.
Ивик хотела нащупать шлинг - и не могла, одной рукой - никак. Но теперь уже все было нормально. Она корчилась и кривилась от боли, стискивала зубы, но удерживала и медленно поворачивала по оси страшную рваную кляксу перед собой. В бешеном напряжении поднялась на ноги. Шагнула вперед, последний рывок - доршей впереди больше не было. Остались неподвижные тела, засыпанные странным серым пеплом. Ивик только осознала это - и рухнула на колени, а потом - вниз лицом, на серую, холодную почву.
Кровь, кажется, уже не текла. Наверное, крупные сосуды не задеты. Левая половина тела обожжена. Ивик исхитрилась посмотреть на свою левую руку, которой только что уверенно действовала - рукав спекся с кожей в черно-серую корку, пальцы покрыты волдырями. Господи! Но боли пока не было, первая стадия шока - видимо, эйфория первой стадии и помогла Ивик справиться с врагом. Болело лишь справа, что же там было, что за гадость, и правая рука болела нестерпимо, особенно выше локтя - перебита, видно, кость. Сердце колотилось. Ивик подняла голову. Надо как-то встать… идти. Нет, встать никак. Ползти. Где келлог?
Если бой кончится, ее найдут. Или не найдут. Она слишком далеко.
Ивик кое-как, левой рукой, с громкими стонами достала келлог - он превратился в спекшийся камешек. Ивик заплакала и уронила голову.
Ее, кстати, и дорши могут найти опять. Как плохо… как пить хочется… Там рюкзак где-то был, но его теперь не достать. Даже если он и уцелел. Что же делать-то? Ивик подняла голову. Там, впереди, метрах в двадцати от нее, мерцали несомненные признаки врат.
Так бывает - внезапно открываются новые. Почему - на этот вопрос пока никто не может ответить. Просто они появляются. Всегда перед человеком - никак иначе. Чтобы открыть новые врата, нужен человек.
Ивик поползла вперед. Это оказалось неожиданно трудно. Левое бедро тоже будто парализовано. Как и правая рука. Как же она стояла на ногах? Выбрасываешь вперед левую руку… толкаешься правой ногой. Сквозь боль. Подтягиваешься. Да ей и до врат не доползти. Слезы текли градом, и раз за разом Ивик преодолевала себя, выбрасывая руку, ногу, подтягивая непослушное тело, а боль ломила его изнутри, колола до темноты в глазах, до тошноты… Я не смогу, Господи, я не смогу. Почему-то она знала, что надо ползти. Что там, во вратах - спасение. Она не рассуждала, просто подтягивала руку… ногу… Замирала, тяжело дыша, приникнув лицом к земле, плакала, думала, что уже не сможет двинуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
И вдруг поняла, что новой идеи не появилось. Она не готова к бою.
Ивик поспешно создала знакомое оружие, первое, что пришло в голову - "белые искры". Искры, прожигающие насквозь одежду, кожу, живую ткань… Дарайцы даже не дрогнули, их фронт стремительно надвигался. Знакомое оружие - знакомая защита.
"Ты же не сможешь! Да, ты хуже других. Разве ты недостаточно убеждалась в этом?"
Нет, в панике подумала Ивик, метнув несколько ракет. Они пока еще слишком далеко. Шлинг, добротный и надежный шлинг, не требующий работы воображения, внутренней энергии… Но они пока далеко для шлинга, и их слишком много. Ракеты взорвались на кромке защитного поля, не причинив врагу вреда. Вокруг Ивик плясало пламя.
"Но до сих пор у меня все получалось!"
"Это случайность. Ты просто от страха отбивалась кое-как. Ты ни разу не участвовала в бою, по-настоящему серьезном".
… и ничего нового не идет в голову. Ивик создавала знакомое - черные стрелы, огненные молнии, камнепад - но получалось с каждым разом все слабее…
Вот это испытывают дарайцы, когда выходят в Медиану сражаться с гэйнами… когда ты просто не можешь. Не можешь. Нет на тебе благодати Божьей. Нет вдохновения. Ничего нет…
"А с чего ты решила, что на тебе какая-то там благодать?" Кто-то сказал голосом отца Райна - "Это прелесть, вы же понимаете - надеяться на свои силы, ставить в центр не Христа, а себя". "Боже, помоги!" - в отчаянии крикнула Ивик, но небо оставалось немым.
Теперь она не видела дарайцев. Созданная сфера пока еще защищала Ивик от их оружия, но случилось худшее - вокруг все заволокло черным ядовитым дымом. И из этого дыма летели и гасли в сфере какие-то стрелы, огни, ракеты, невидимая стена перед Ивик казалась живой, она то и дело вспучивалась неслышными взрывами, расцветала и переливалась огнями, клубилась, и - надвигалась на Ивик,и это было страшно до потери сознания, но красиво, невероятно красиво…
Страх в бою - это ничего, поняла Ивик. Это правильно. Хуже всего - смириться с тем, что ты умрешь. Она замерла. Ей просто не хотелось ничего делать.
Она не может.
Опять возник мамин уверенный и сильный голос.
"Я тебе говорю - тебя убьют! Ты же хуже всех! Ты никогда ничего не могла! Куда ты лезешь?"
Хорошо, мамочка, покорно подумала Ивик. Сейчас она любила маму. Та ведь говорила это вовсе не для того, чтобы ее убить.
Стена взорвалась протуберанцем и лизнула Ивик слева, опалив адским жаром. Ивик задохнулась, почувствовала, что волосы еще горят, поспешно создала поток воды, затушив огонь, и только тогда наконец упала.
Мама ведь желала добра…
Только добра…
Она ведь так любила меня… Меня больше так никто не любил. И вообще никто.
Это и есть любовь. Ивик не было больно, только бесконечно горько. Сейчас, она знала, все кончится. Что-то упало на нее сверху и теперь уже воткнулось в правый бок, пригвоздив к земле. Ивик почувствовала под собой мокрое. Правая рука совсем ослабела. Дым навалился на нее, Ивик задохнулась, запрокидывая голову…
А потом дым исчез. И кто-то подошел сзади и над собой Ивик увидела свет - просто свет, ослепительно-белый, невозможный, сверкающий. Ивик закрыла глаза (а боль уже начинала разрастаться где-то над печенью), но свет бил сквозь сомкнутые веки. И кто-то взял Ивик под мышки и вздернул наверх. Ивик закричала от боли. Но этот - непонятно кто - положил руку ей на самое больное место, на ребра справа, и сказал.
— Радость моя. Единственная. Любимая.
Ивик замерла. Боль исчезла - совсем. А в следующую секунду ничего не стало вокруг - только она одна, и правая рука повисла плетью, и впереди - почти два десятка дарайцев, они все еще шли на нее, не скрываясь, они осмелели, но Ивик встала на колено, чуть скривившись набок, и протянув левую руку, выпустила на волю родившийся образ - черная косая стена рассекла пространство, черно-серая рваная мгла, пронизанная огненными молниями, разрезала воздух и землю, как масло ножом, вонзилась в шеренгу вангалов, раскидывая и убивая… Ивик слышала крики, и машинально успевала строить защиту вокруг себя, дорши не переставали атаковать, но вот их атаки захлебнулись…
Зачем? Да просто чтобы выжить. Он же хотел, чтобы я жила.
Ивик хотела нащупать шлинг - и не могла, одной рукой - никак. Но теперь уже все было нормально. Она корчилась и кривилась от боли, стискивала зубы, но удерживала и медленно поворачивала по оси страшную рваную кляксу перед собой. В бешеном напряжении поднялась на ноги. Шагнула вперед, последний рывок - доршей впереди больше не было. Остались неподвижные тела, засыпанные странным серым пеплом. Ивик только осознала это - и рухнула на колени, а потом - вниз лицом, на серую, холодную почву.
Кровь, кажется, уже не текла. Наверное, крупные сосуды не задеты. Левая половина тела обожжена. Ивик исхитрилась посмотреть на свою левую руку, которой только что уверенно действовала - рукав спекся с кожей в черно-серую корку, пальцы покрыты волдырями. Господи! Но боли пока не было, первая стадия шока - видимо, эйфория первой стадии и помогла Ивик справиться с врагом. Болело лишь справа, что же там было, что за гадость, и правая рука болела нестерпимо, особенно выше локтя - перебита, видно, кость. Сердце колотилось. Ивик подняла голову. Надо как-то встать… идти. Нет, встать никак. Ползти. Где келлог?
Если бой кончится, ее найдут. Или не найдут. Она слишком далеко.
Ивик кое-как, левой рукой, с громкими стонами достала келлог - он превратился в спекшийся камешек. Ивик заплакала и уронила голову.
Ее, кстати, и дорши могут найти опять. Как плохо… как пить хочется… Там рюкзак где-то был, но его теперь не достать. Даже если он и уцелел. Что же делать-то? Ивик подняла голову. Там, впереди, метрах в двадцати от нее, мерцали несомненные признаки врат.
Так бывает - внезапно открываются новые. Почему - на этот вопрос пока никто не может ответить. Просто они появляются. Всегда перед человеком - никак иначе. Чтобы открыть новые врата, нужен человек.
Ивик поползла вперед. Это оказалось неожиданно трудно. Левое бедро тоже будто парализовано. Как и правая рука. Как же она стояла на ногах? Выбрасываешь вперед левую руку… толкаешься правой ногой. Сквозь боль. Подтягиваешься. Да ей и до врат не доползти. Слезы текли градом, и раз за разом Ивик преодолевала себя, выбрасывая руку, ногу, подтягивая непослушное тело, а боль ломила его изнутри, колола до темноты в глазах, до тошноты… Я не смогу, Господи, я не смогу. Почему-то она знала, что надо ползти. Что там, во вратах - спасение. Она не рассуждала, просто подтягивала руку… ногу… Замирала, тяжело дыша, приникнув лицом к земле, плакала, думала, что уже не сможет двинуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105