– Те, что были в камуфляже, – высокие, здоровенные, как и положено омоновцам. А у того, кто был в форме лейтенанта, светлые волосы и усы. Да и ростом он гораздо ниже их. Может, метр семьдесят или вроде того. Но что меня окончательно добило – это машина! – Хромов стукнул кулаком по ладони. – Самый обычный милицейский «уазик»! Даже написано на нем – «Ми-ли-ци-я»!
– Номер не запомнили? – вскользь бросил лейтенант, продолжая писать.
– Нет, конечно. Не думал я, что он может пригодиться! Надо же… козлы вонючие!
– Разберемся! – процедил лейтенант. – Что было потом?
– Игоря Сорокина, одного из патрульных, я хорошо знаю – в школе вместе учились. – Хромов снова стал массировать запястье. – Ему известно, что ночью в магазине всегда включено дежурное освещение и что на вахте я или кто-то из наших. А в этот раз, когда они проезжали мимо, свет не горел. Наверняка грабители выключили, чтобы с Невского их не заметили. Патруль сюда, а дверь не заперта. Они сразу в подсобку, а в коридоре, у трубы, я. – Хромов дождался, когда лейтенант закончил писать, и добавил: – Обо всем этом они мне сами рассказали…
– Та-ак! – Милиционер пробежал глазами протокол и протянул его Хромову вместе с авторучкой. – Вот здесь пишите: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Ниже поставьте число и распишитесь.
Он подождал, пока Хромов сделает все, как положено, потом убрал протокол в коричневую папку на молнии.
– Теперь можете говорить хоть до вечера! – Это было уже сказано в мой адрес.
Я жестом велел Хромову сесть во второе кресло, что он и сделал, а лейтенант встал из-за стола, сунул в нагрудный карман авторучку и, не сказав ни слова, ушел, оставив нас вдвоем.
Глава 45.
Психологический прессинг.
Некоторое время мы молчали. Я курил. Хромов машинально потирал руку и постоянно шмыгал разбитым носом.
– Алле Лебедевой звонил? – спросил я, барабаня пальцами по журнальному столику.
– Сразу после тебя! – кивнул Хромов.
– Ну и как, обрадовалась?
– Сначала ахала, охала и все причитала: «Боже мой, Господи!» Потом бросила трубку. Скоро, наверное, явится…
– Ничего удивительного! Сюрприз малоприятный…
Я помолчал, поднялся с кресла, подошел к сейфу, постоял, потом стал ходить по кабинету взад-вперед и наконец остановился возле Хромова.
– Значит, в этом ограблении ты ни с какого боку не замешан. Я тебя правильно понял?
– Что-о-о?!
Секунду мне казалось, что охранник вот-вот бросится на меня с кулаками, но он почему-то вдруг обмяк и перевел взгляд на распахнутый сейф.
– Что слышал!
– Я действовал согласно инструкции, – затараторил Хромов. – Если это можно расценить как преступление – валяй, дожимай…
– Ты меня не жалоби, я не опер. И в милиции не работаю, поэтому спрашиваю тебя в приватной беседе: есть что-либо такое, о чем ты не упомянул в своих показаниях? Подумай хорошенько. Предупреждаю: у меня мало надежды на наш славный угрозыск, но есть личное мнение, основанное на опыте предыдущей работы. А звучит оно следующим образом: нашу уважаемую госпожу Меркулову, директора ювелирного салона «Кристалл», следовало бы основательно пощупать. Надеюсь, скоро мне предоставится такая возможность. Парочка не совсем деликатных приемчиков поможет развязать ей язык. Следующим – по очереди, но не по значению – идешь ты, мой дорогой. Если виноват – расколешься, если нет…
Я сделал несколько шагов по кабинету и вновь навис над Хромовым.
– Словом, серьезность случившегося ночью в магазине дает мне, шефу секьюрити, свободу действий. Не думаю, что Такарский, потерявший, в связи с этим ограблением, миллионы, сочтет меня слишком жестоким, а ты или Кира Никитовна побежите в милицию жаловаться на грубое обращение. Там люди ушлые – сразу сообразят что к чему и ввязываться в чужие разборки не станут. – Я наклонился к охраннику и, выделяя голосом каждое слово, добавил: – Пойми, дурила, твое здоровье сейчас никого не интересует. Уедут менты, я начну с тебя стружку снимать. Или покалечу и уверую в твою невиновность, или заставлю говорить правду! Понимаешь, не люблю я получать втыки от начальства, так что найти виновного для меня – дело чести! Ну, что смотришь? Я не шучу. Кстати, ты детишек любишь? Могу сделать так, что их у тебя никогда не будет. А могу так отбить почки, что будешь целый год кровью мочиться! Выбор за тобой. Хочешь, начнем прямо сейчас?
Я отступил на шаг и состроил зверскую гримасу, в душе ругая себя всеми последними словами. Ведь все, что я только что сказал Хромову, чистой воды голый понт. Но теоретически этот парень и впрямь вполне мог быть сообщником грабителей. Однако доказать это на практике будет чрезвычайно сложно. И начинать следовало с психологического давления. Неважно, виновен Хромов или нет. Главное заставить его испугаться так, чтобы у него не осталось ни малейшего сомнения – допрос с пристрастием состоится. И расколоться придется.
Ведь когда преступник начинает осознавать, что он останется не только калекой, но и полным импотентом, все богатства мира начинают им восприниматься, как суета, тлен, прах в сравнении с простыми радостями жизни.
– Сука ты, Кирсанов! – неожиданно процедил сквозь зубы Хромов и сжал кулаки. – Вместо того чтобы помогать, ты кайфуешь оттого, что нашел крайнего лоха, на которого можно навесить всех собак только за то, что этой ночью он, а не кто-то другой вышел по графику на дежурство в салон «Кристалл».
А ты убеди меня, что не виноват, и я с удовлетворением и гордостью за чистоту наших рядов ринусь в бой и стану защищать тебя. Докажи, что менты в форме и «уазик» действительно были. Докажи, что тебе не известен шифр сейфа. А может, все-таки ты впустил сюда своих корешков, а потом разыграл весь этот театр одного актера? Давай колись… Как все было на самом деле? Ну?!
Глава 46.
Майор Стеценко.
Дверь кабинета неожиданно резко распахнулась, и в проеме нарисовался майор Стеценко, с которым я имел честь общаться в торговом зале магазина всего четверть часа назад. От его тогдашнего равнодушия не осталось и следа. Вздрюченный, прямо-таки не в себе, он барабанил пальцами по косяку.
Я вопросительно уставился на него. То же самое сделал и Хромов.
– Есть новости? – обрел наконец я дар речи.
– И еще какие! – рявкнул Стеценко. – Директор вашей ювелирной лавки найдена у себя в квартире с двумя огнестрельными ранениями. В голову и грудь. К счастью, раны не смертельные, но состояние крайне тяжелое. Наш врач оценивает ее шансы как сорок на шестьдесят. Вот такая загогулина, ребятки!
Боковым зрением я заметил – Хромов дернулся и даже открыл рот, будто хотел что-то сказать, но потом опустил голову и сцепил пальцы в замок. Руки у него подрагивали. Волнуется. Понимаю. Окажись я в его положении, вряд ли переживал бы меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70