Он никогда не скажет сам и не поймет таких фраз, как «положи тетрадь под книгу», «Алена светлее Татьяны, а Игорь темнее Кости». Полная сохранность функций левого полушария совершенно необходима, чтобы человек мог уловить разницу между такими выражениями, как «брат отца» и «отец брата», «одолжил Ивану» и «одолжил у Ивана», «хозяин собаки» и «собака хозяина». Если ему будет понятно предложение простой конструкции, например, «собака укусила кошку», то фразу, где порядок слов противоположен порядку обозначаемого действия, — «кошку укусила собака» — он проанализировать не в состоянии.
Центр Вернике занимается лишь анализом речевых звуков. Во всех остальных свойствах речи, как ни удивительно, ни центр Вернике, ни вообще левое полушарие не разбираются. В послешоковый период на фоне значительных затруднений по восприятию речи, когда способность испытуемого понимать адресованные ему слова еще не восстановилась, обращает на себя внимание, что он в состоянии по голосу безошибочно узнавать знакомых ему людей, легко отличает мужчин от женщин. Не уловив смысл обращенной к нему речи, такой человек по интонации способен понять, был ли это вопрос или какая-то очередная инструкция. Несмотря на значительно сниженный интерес к речевым звукам, если речь, обращенная к испытуемому, все-таки услышана, воспринята им, локализовать ее в пространстве для него не составляет труда. Он никогда не перепутает, где находится собеседник, — справа или слева, спереди или сзади, даже если не может его увидеть.
В процессе восстановления функций левого полушария бросается в глаза потеря испытуемыми интереса к человеческой речи. Они не прислушиваются к ней, не обращают на нее внимания. Разговаривая с ними, невольно хочется выключить радио, закрыть окно, чтобы посторонние звуки не мешали разговору, не затрудняли и без того нарушенное восприятие речи. Совершенно неожиданным оказалось, что при нарушении функций левого полушария, развившемся после левостороннего электрошока, достаточно сильный шум менее резко нарушает восприятие речи, чем у того же испытуемого в обычном состоянии. Разгадка этих удивительных наблюдений, видимо, проста. За помехоустойчивость звукового восприятия (и не только звукового) отвечает правое полушарие. Видимо, в период, пока функции левого собрата нарушены, оно прилагает максимум усилий, чтобы облегчить его деятельность.
Левое полушарие не только заведует устной речью, оно же руководит чтением и письмом. Чтобы иметь возможность записать услышанное слово, человек должен сначала разобраться в составивших его звуках. Для этого нам мало его услышать, необходимо повторить хотя бы про себя. Только разобравшись в звуках и на слух, и, так сказать, на ощупь, имеет смысл браться за перо. Нарушение тонкого анализа звуков речи лишает человека возможности излагать на бумаге свои мысли. Он даже теряет способность писать под диктовку. Испытуемые пропускают и путают отдельные звуки, меняют их порядок.
Процесс письма связан и с другими отделами левого полушария, в том числе с двигательными центрами речи, с зонами, осуществляющими управление движением. Если выключен только центр Брока, испытуемый может не ощущать особых трудностей в анализе отдельных звуков и в написании отдельных букв, но ему трудно произнести целое слово. Закончив один звук, трудно перейти к другому. Нарушение артикуляции вызывает и нарушение письма. Записывая слово, испытуемый быстро теряет порядок букв, по нескольку раз подряд пишет одну и ту же букву, в результате понять то, что он хотел написать, становится невозможным.
Процесс письма может быть нарушен и при расстройстве зрительных центров. Анализ звуков речи при этом не нарушен. Испытуемый отлично говорит и прекрасно понимает речь. Но точно зная каждый звук, который ему необходимо записать, он совершенно не может вспомнить, какие буквы соответствуют этим звукам. И вообще, он забывает, как выглядят буквы.
Аналогичным образом нарушается и процесс чтения. Разница состоит лишь в том, что при чтении для понимания письменной речи нам не всегда необходим буквенно-звуковой анализ слов. Например, на самых ранних этапах обучения чтению у детей возникает тенденция обходиться без звуко-буквенного анализа, что в этот период резко замедляет процесс обучения. Однако позже навык чтения превращается в акт зрительного узнавания привычных слов без детального анализа последовательности составляющих их букв. В первую очередь начинают узнаваться такие слова, как «СССР», «мир». Взрослый читатель схватывает значение начального комплекса букв, иногда целого слова или даже группы слов, и мозг тут же строит предположение о том, что должно последовать дальше. Поэтому чтение становится активным процессом, поиском ожидаемого продолжения, анализом совпадений и несовпадений с ожидаемой гипотезой. Процесс сличения протекает быстро, а гипотеза при ее несовпадении с реальным значением слова мгновенно отбрасывается.
Если зрительные центры больших полушарий повреждены или полностью выключены, испытуемый теряет способность узнавать буквы, не в состоянии отличить одну букву от другой. Ни о каком чтении и речи быть не может. В более легких случаях он не в состоянии прочитать текст, написанный от руки даже вполне разборчивым почерком, но печатный шрифт продолжает понимать. Известны случаи, когда отрывок, небрежно напечатанный мелким шрифтом, испытуемые не понимали, а с крупным, четко напечатанным текстом были способны справиться. В других случаях способность узнавать буквы сохраняется, но угадывать целые слов, в том числе и такие привычные, как «СССР», «Москва», «мама», не удается. Их приходится прочитывать по буквам, как это делают первоклашки.
Неспособность анализировать звуки, составляющие слово, или синтезировать из отдельных звуков слова мешает и чтению. Испытуемый не в состоянии прочесть отдельные буквы, незнакомые слова. Зато значение наиболее знакомых слов, таких, как «мир», «Москва», «Волга», свою фамилию угадывает правильно, но не может произнести вслух. Люди с хорошей зрительной памятью могут даже просматривать заголовки газет и получают достаточно правильное представление об их содержании.
Сходные формы нарушений чтения возникают при затруднении анализа собственно речевой моторики, но достаточно знакомые, часто употребляемые слова, особенно при чтении про себя, испытуемый продолжает понимать. Если пострадал моторный синтез звуков речи, он узнает отдельные буквы, иногда может их произнести, но синтезировать из них слово не в состоянии.
При раздельной работе каждого из полушарий характерна определенная особенность нарушения памяти. Левосторонний шок нарушает память на слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Центр Вернике занимается лишь анализом речевых звуков. Во всех остальных свойствах речи, как ни удивительно, ни центр Вернике, ни вообще левое полушарие не разбираются. В послешоковый период на фоне значительных затруднений по восприятию речи, когда способность испытуемого понимать адресованные ему слова еще не восстановилась, обращает на себя внимание, что он в состоянии по голосу безошибочно узнавать знакомых ему людей, легко отличает мужчин от женщин. Не уловив смысл обращенной к нему речи, такой человек по интонации способен понять, был ли это вопрос или какая-то очередная инструкция. Несмотря на значительно сниженный интерес к речевым звукам, если речь, обращенная к испытуемому, все-таки услышана, воспринята им, локализовать ее в пространстве для него не составляет труда. Он никогда не перепутает, где находится собеседник, — справа или слева, спереди или сзади, даже если не может его увидеть.
В процессе восстановления функций левого полушария бросается в глаза потеря испытуемыми интереса к человеческой речи. Они не прислушиваются к ней, не обращают на нее внимания. Разговаривая с ними, невольно хочется выключить радио, закрыть окно, чтобы посторонние звуки не мешали разговору, не затрудняли и без того нарушенное восприятие речи. Совершенно неожиданным оказалось, что при нарушении функций левого полушария, развившемся после левостороннего электрошока, достаточно сильный шум менее резко нарушает восприятие речи, чем у того же испытуемого в обычном состоянии. Разгадка этих удивительных наблюдений, видимо, проста. За помехоустойчивость звукового восприятия (и не только звукового) отвечает правое полушарие. Видимо, в период, пока функции левого собрата нарушены, оно прилагает максимум усилий, чтобы облегчить его деятельность.
Левое полушарие не только заведует устной речью, оно же руководит чтением и письмом. Чтобы иметь возможность записать услышанное слово, человек должен сначала разобраться в составивших его звуках. Для этого нам мало его услышать, необходимо повторить хотя бы про себя. Только разобравшись в звуках и на слух, и, так сказать, на ощупь, имеет смысл браться за перо. Нарушение тонкого анализа звуков речи лишает человека возможности излагать на бумаге свои мысли. Он даже теряет способность писать под диктовку. Испытуемые пропускают и путают отдельные звуки, меняют их порядок.
Процесс письма связан и с другими отделами левого полушария, в том числе с двигательными центрами речи, с зонами, осуществляющими управление движением. Если выключен только центр Брока, испытуемый может не ощущать особых трудностей в анализе отдельных звуков и в написании отдельных букв, но ему трудно произнести целое слово. Закончив один звук, трудно перейти к другому. Нарушение артикуляции вызывает и нарушение письма. Записывая слово, испытуемый быстро теряет порядок букв, по нескольку раз подряд пишет одну и ту же букву, в результате понять то, что он хотел написать, становится невозможным.
Процесс письма может быть нарушен и при расстройстве зрительных центров. Анализ звуков речи при этом не нарушен. Испытуемый отлично говорит и прекрасно понимает речь. Но точно зная каждый звук, который ему необходимо записать, он совершенно не может вспомнить, какие буквы соответствуют этим звукам. И вообще, он забывает, как выглядят буквы.
Аналогичным образом нарушается и процесс чтения. Разница состоит лишь в том, что при чтении для понимания письменной речи нам не всегда необходим буквенно-звуковой анализ слов. Например, на самых ранних этапах обучения чтению у детей возникает тенденция обходиться без звуко-буквенного анализа, что в этот период резко замедляет процесс обучения. Однако позже навык чтения превращается в акт зрительного узнавания привычных слов без детального анализа последовательности составляющих их букв. В первую очередь начинают узнаваться такие слова, как «СССР», «мир». Взрослый читатель схватывает значение начального комплекса букв, иногда целого слова или даже группы слов, и мозг тут же строит предположение о том, что должно последовать дальше. Поэтому чтение становится активным процессом, поиском ожидаемого продолжения, анализом совпадений и несовпадений с ожидаемой гипотезой. Процесс сличения протекает быстро, а гипотеза при ее несовпадении с реальным значением слова мгновенно отбрасывается.
Если зрительные центры больших полушарий повреждены или полностью выключены, испытуемый теряет способность узнавать буквы, не в состоянии отличить одну букву от другой. Ни о каком чтении и речи быть не может. В более легких случаях он не в состоянии прочитать текст, написанный от руки даже вполне разборчивым почерком, но печатный шрифт продолжает понимать. Известны случаи, когда отрывок, небрежно напечатанный мелким шрифтом, испытуемые не понимали, а с крупным, четко напечатанным текстом были способны справиться. В других случаях способность узнавать буквы сохраняется, но угадывать целые слов, в том числе и такие привычные, как «СССР», «Москва», «мама», не удается. Их приходится прочитывать по буквам, как это делают первоклашки.
Неспособность анализировать звуки, составляющие слово, или синтезировать из отдельных звуков слова мешает и чтению. Испытуемый не в состоянии прочесть отдельные буквы, незнакомые слова. Зато значение наиболее знакомых слов, таких, как «мир», «Москва», «Волга», свою фамилию угадывает правильно, но не может произнести вслух. Люди с хорошей зрительной памятью могут даже просматривать заголовки газет и получают достаточно правильное представление об их содержании.
Сходные формы нарушений чтения возникают при затруднении анализа собственно речевой моторики, но достаточно знакомые, часто употребляемые слова, особенно при чтении про себя, испытуемый продолжает понимать. Если пострадал моторный синтез звуков речи, он узнает отдельные буквы, иногда может их произнести, но синтезировать из них слово не в состоянии.
При раздельной работе каждого из полушарий характерна определенная особенность нарушения памяти. Левосторонний шок нарушает память на слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62