А тут еще правительство с Думой бюджет на науку режут… Займись, братишка, чем попроще. Такова уж ваша судьба, – Наша судьба?! Вашими руками. Задымленные города. Радиоактивные выбросы. Дети-астматики.
– Что поделаешь. За уникальность надо платить.
– Человеческими жизнями? Растерзанной планетой?
– Ух, какие мы сентиментальные,. Фраера вы все-таки, ученые. Чтобы понять всю прелесть вашего безобразия, надо иметь душу художника.
– Художника… Сукин ты сын, а не художник. Лаврушин рухнул в кресло, обхватив голову руками. Все, что он узнал, огорошило его.
– Слышь, корешок, – заискивающе заюлил регрессор. – Аппаратик мой отдал бы. Когти мне надо рвать отсюда.
– Да пошел ты…
– Не могу уйти. «Пространственник» у тебя.
Лаврушин ненавидяще посмотрел на регрессора. Раздавить бы тлю, да только этим делу не поможешь. Прав он. Трансформатор не восстановить. Тему прикроют наверняка. Куда пойдешь жаловаться? В Милицию? В ФСБ? В Академию наук? Академики со смеху умрут, когда им такого пришельца покажут. И тогда прощай наука, здравствуйте Белые столбы. А регрессору дадут год тюрьмы за уничтожение государственного имущества – и все…
Лаврушин отпер несгораемый шкаф и с размаху швырнул «Пространственник» на стол.
– Э, корешок, поосторожнее. Взорвется, регрессор – обрадованно схватил «портсигар» и начал нажимать на кнопки.
В воздухе повисла черная точка, которая расползлась в черную дыру метра полтора в диаметре. От нее веяло могильным холодом, пустотой и бесконечностью.
– Пока, фраерок. Не горюй.
Регрессор махнул рукой и шагнул в дыру. Та свернулась в точку и растаяла, оставив запах озона.
Этой ночью Лаврущин ворочался на кровати. В окно светила полная Луна. Сон не шел. Какой сон, когда в прах разлетается дорогой тебе мир? Стремления, планы, мечты – все перечеркнуто никчемным регрессером с внешностью одесского вора из рассказов Бабеля. Коридор, по которому ты шел и в конце которого забрезжил свет, перегородили с лязгом железной решеткой. Жирный крест поставлен на надеждах человечества вырваться из оков кризиса и безысходности. Войны, экологические катастрофы, бойня за сырьевые ресурсы – все эти жертвы для того, чтобы равнодушные, хладнокровные инопланетяне свысока взирали на «исторический памятник». Еще туристов в противогазах водить будут, любоваться на наши мучения.
Оцепенение к утру стало сменяться растущим чувством протеста. Надо что-то делать. Попытаться восстановить трансформатор. Стучаться во все инстанции. Вопить во весь голос об угрозе человечеству. Должны же хоть кого-то на Земле заинтересовать происки внеземных цивилизаций.
На работу он прибыл на полтора часа раньше обычного. Когда он отпирал дверь, мелькнула надежда – может, ему это все приснилось или почудилось? Но надеяться на это не стоило. Галлюцинациями Лаврушин никогда не страдал. Да и вообще возможны ли такие связные галлюцинации.
Он толкнул дверь в лабораторию, шагнул за порог и обомлел…
Вчерашнего беспорядка, оставленного регрессором, не было и в помине. Выпотрошенный вечером трансформатор сейчас был почти целым. Над ним склонился стройный, короткостриженный, с аккуратным пробором джентльмен. Почему Лаврушину сразу пришло в голову, что перед ним джентльмен? Очень просто. Только истинные джентльмены лазят ранним утром по чужим лабораториям в отутюженных, ладно сидящих фраках, белоснежных рубашках с накрахмаленными воротничками и с бабочками. Разбитые детали трансформатора на глазах срастались в тонких и изящных пальцах гостя.
Лаврушии устало прислонился к дверному косяку.
– Вы тоже регрессор? – осведомился он.
– Ну что вы, милостивый государь. Как вы можете столь дурно думать о вашем покорном слуге? Хотя, не скрою, я не с этой очаровательной планеты.
– А почему во фраке?
– Эта одежда лучше соответствует моей сути.
– Понятно, – Лаврушин уселся на стул. – Ну а вам-то что надо?
– О, любезнейший, вся эта история уязвляет мою душу и наполняет ее страданием. Право, мне неловко за все происшедшее. Имею нескромность предложить вам мои объяснения.
– Неплохо бы.
– Тот, кто назвался регрессором, не кто иной, как презренный отщепенец. Регрессоры – это позор славного и уважаемого братства историков. Несколько сот лет назад Галактическое Общество по охране памятников и цивилизаций, представляющих историческую и культурную ценность, выродилось в преступную организацию, добивающуюся консервации памятников преступными путями. И теперь в большинстве своем вместо достославных ученых мужей это Общество составляют глубоко непорядочные люди, у вас таких именуют террористами. Их отличает жестокость и беспринципность. Их не интересуют страдания народов, чье развитие им удалось приостановить. Немало усилий приходится нам прилагать, дабы избавить вселенную от их непотребных действ.
– И какое у нас будущее?
– В начале следующего века вы войдете в эпоху новых технологий. Все в ваших руках.
Пришелец присоединил к трансформатору последнюю деталь и захлопнул кожух.
– Готово. Я взял на себя смелость внести некоторые конструктивные изменения. Если вы соизволите в них разобраться, то извлечете для себя некоторую пользу.
Джентльмен вынул из кармана фрака похожий на портсигар предмет и нажал на кнопку. В воздухе возникла черная дыра.
– А если этот тип явится вновь? – воскликнул Лаврушин.
– О, не стоит беспокоиться. Мы изолируем их, Джентльмен вынул из кармана стеклянный цилиндрик, в котором, обхватив колени руками, угрюмо сидел регрессор.
– Никто не будет вам мешать… Джентльмен шагнул в черную дыру.
– Никто не будет мешать, – усмехнулся Лаврушин.
Эх, если бы в эту пробирку посадить еще замдиректора института, половину ученого совета, а заодно и тех дядь и теть, которые посадили науку на голодный паек… Бог с ними, со всеми, Лаврушину не терпелось взглянуть, что наколдовал пришелец с солнечным трансформатором.
Он отодвинул кожух и начал вглядываться в переплетения деталей и проводов.
1 2
– Что поделаешь. За уникальность надо платить.
– Человеческими жизнями? Растерзанной планетой?
– Ух, какие мы сентиментальные,. Фраера вы все-таки, ученые. Чтобы понять всю прелесть вашего безобразия, надо иметь душу художника.
– Художника… Сукин ты сын, а не художник. Лаврушин рухнул в кресло, обхватив голову руками. Все, что он узнал, огорошило его.
– Слышь, корешок, – заискивающе заюлил регрессор. – Аппаратик мой отдал бы. Когти мне надо рвать отсюда.
– Да пошел ты…
– Не могу уйти. «Пространственник» у тебя.
Лаврушин ненавидяще посмотрел на регрессора. Раздавить бы тлю, да только этим делу не поможешь. Прав он. Трансформатор не восстановить. Тему прикроют наверняка. Куда пойдешь жаловаться? В Милицию? В ФСБ? В Академию наук? Академики со смеху умрут, когда им такого пришельца покажут. И тогда прощай наука, здравствуйте Белые столбы. А регрессору дадут год тюрьмы за уничтожение государственного имущества – и все…
Лаврушин отпер несгораемый шкаф и с размаху швырнул «Пространственник» на стол.
– Э, корешок, поосторожнее. Взорвется, регрессор – обрадованно схватил «портсигар» и начал нажимать на кнопки.
В воздухе повисла черная точка, которая расползлась в черную дыру метра полтора в диаметре. От нее веяло могильным холодом, пустотой и бесконечностью.
– Пока, фраерок. Не горюй.
Регрессор махнул рукой и шагнул в дыру. Та свернулась в точку и растаяла, оставив запах озона.
Этой ночью Лаврущин ворочался на кровати. В окно светила полная Луна. Сон не шел. Какой сон, когда в прах разлетается дорогой тебе мир? Стремления, планы, мечты – все перечеркнуто никчемным регрессером с внешностью одесского вора из рассказов Бабеля. Коридор, по которому ты шел и в конце которого забрезжил свет, перегородили с лязгом железной решеткой. Жирный крест поставлен на надеждах человечества вырваться из оков кризиса и безысходности. Войны, экологические катастрофы, бойня за сырьевые ресурсы – все эти жертвы для того, чтобы равнодушные, хладнокровные инопланетяне свысока взирали на «исторический памятник». Еще туристов в противогазах водить будут, любоваться на наши мучения.
Оцепенение к утру стало сменяться растущим чувством протеста. Надо что-то делать. Попытаться восстановить трансформатор. Стучаться во все инстанции. Вопить во весь голос об угрозе человечеству. Должны же хоть кого-то на Земле заинтересовать происки внеземных цивилизаций.
На работу он прибыл на полтора часа раньше обычного. Когда он отпирал дверь, мелькнула надежда – может, ему это все приснилось или почудилось? Но надеяться на это не стоило. Галлюцинациями Лаврушин никогда не страдал. Да и вообще возможны ли такие связные галлюцинации.
Он толкнул дверь в лабораторию, шагнул за порог и обомлел…
Вчерашнего беспорядка, оставленного регрессором, не было и в помине. Выпотрошенный вечером трансформатор сейчас был почти целым. Над ним склонился стройный, короткостриженный, с аккуратным пробором джентльмен. Почему Лаврушину сразу пришло в голову, что перед ним джентльмен? Очень просто. Только истинные джентльмены лазят ранним утром по чужим лабораториям в отутюженных, ладно сидящих фраках, белоснежных рубашках с накрахмаленными воротничками и с бабочками. Разбитые детали трансформатора на глазах срастались в тонких и изящных пальцах гостя.
Лаврушии устало прислонился к дверному косяку.
– Вы тоже регрессор? – осведомился он.
– Ну что вы, милостивый государь. Как вы можете столь дурно думать о вашем покорном слуге? Хотя, не скрою, я не с этой очаровательной планеты.
– А почему во фраке?
– Эта одежда лучше соответствует моей сути.
– Понятно, – Лаврушин уселся на стул. – Ну а вам-то что надо?
– О, любезнейший, вся эта история уязвляет мою душу и наполняет ее страданием. Право, мне неловко за все происшедшее. Имею нескромность предложить вам мои объяснения.
– Неплохо бы.
– Тот, кто назвался регрессором, не кто иной, как презренный отщепенец. Регрессоры – это позор славного и уважаемого братства историков. Несколько сот лет назад Галактическое Общество по охране памятников и цивилизаций, представляющих историческую и культурную ценность, выродилось в преступную организацию, добивающуюся консервации памятников преступными путями. И теперь в большинстве своем вместо достославных ученых мужей это Общество составляют глубоко непорядочные люди, у вас таких именуют террористами. Их отличает жестокость и беспринципность. Их не интересуют страдания народов, чье развитие им удалось приостановить. Немало усилий приходится нам прилагать, дабы избавить вселенную от их непотребных действ.
– И какое у нас будущее?
– В начале следующего века вы войдете в эпоху новых технологий. Все в ваших руках.
Пришелец присоединил к трансформатору последнюю деталь и захлопнул кожух.
– Готово. Я взял на себя смелость внести некоторые конструктивные изменения. Если вы соизволите в них разобраться, то извлечете для себя некоторую пользу.
Джентльмен вынул из кармана фрака похожий на портсигар предмет и нажал на кнопку. В воздухе возникла черная дыра.
– А если этот тип явится вновь? – воскликнул Лаврушин.
– О, не стоит беспокоиться. Мы изолируем их, Джентльмен вынул из кармана стеклянный цилиндрик, в котором, обхватив колени руками, угрюмо сидел регрессор.
– Никто не будет вам мешать… Джентльмен шагнул в черную дыру.
– Никто не будет мешать, – усмехнулся Лаврушин.
Эх, если бы в эту пробирку посадить еще замдиректора института, половину ученого совета, а заодно и тех дядь и теть, которые посадили науку на голодный паек… Бог с ними, со всеми, Лаврушину не терпелось взглянуть, что наколдовал пришелец с солнечным трансформатором.
Он отодвинул кожух и начал вглядываться в переплетения деталей и проводов.
1 2