«Я собираюсь вырастить здесь своих детей». Если она еще не забеременела, то пусть забудет о детях. Сегодня ночью она запрется у себя в спальне и не впустит его до тех пор, пока он не избавится от своей проклятой самоуверенности.
Мэр объявил собрание закрытым и попросил преподобного Хейса провести молитву. Набожный священник укоризненно взглянул на Реджину.
Джонатан все еще держал Реджину за руку. Она еще раз попыталась вырвать руку, но это была пустая трата сил. Муж не отпускал ее руку, пока они не сели в экипаж.
Джонатан никогда еще не был так зол на жену.
– Поверить не могу… – начала Реджина.
– Мы не будем это обсуждать, пока не приедем домой, – сердито прервал ее Джонатан.
Реджина тоже злилась, с нетерпением ожидая возможности излить свой гнев. Она ведь предупреждала Джонатана, что из нее не получится послушная жена.
Словно чувствуя нетерпение хозяев, кучер доставил их к дому на Уитли-стрит в рекордно короткое время. Джонатан помог Реджине выйти из экипажа. В доме их встретил Бисби.
– Мы будем в кабинете, – сказал дворецкому Джонатан. – Пусть нам никто не мешает.
Как только они вошли в кабинет, Джонатан напустился на жену.
– Я делал все, что в моих силах, чтобы обеспечить твою безопасность, – сказал он. – Чего ты хотела добиться, оскорбляя Фрэнка Фаулера перед целым городом?
– Я его не оскорбляла, – возразила Реджина. Джонатан сжал кулаки.
– Нет, оскорбляла. И вообще вела себя вызывающе.
Реджина подбоченилась.
– Он заподозрил тебя в совершении двух убийств!
– Это была его реакция на твои слова, – в сердцах бросил Джонатан. – А что, по-твоему, он должен был сказать? Ведь ты упрекнула его в некомпетентности.
Джонатан подошел к бару и налил себе выпить. В этот миг ему страстно хотелось воспользоваться своим законным правом и поучить жену уму-разуму. Он залпом выпил виски и обернулся к Реджине:
– Ты сделала все возможное, чтобы стать следующей жертвой. За тобой нужен глаз да глаз. Ты уговорила меня разрешить тебе следить за людьми в телескоп, но и этого тебе мало. Да пойми ты, наконец, что это не игрушки! Ты подвергаешь себя серьезной опасности.
– Ты несправедлив ко мне! – вспыхнула Реджина. – Эти женщины были моими подругами.
– Ты рискуешь жизнью! Думаешь, если тебя убьют, это поможет правосудию больше, чем то, что пытается сделать Фрэнк Фаулер?
У него перед глазами возникла ужасная картина: ее красивое тело лежит на холодной земле, шея свернута, лицо безжизненное. Джонатана охватил панический страх. Что, если он не сможет ее защитить? Этого он себе никогда не простит.
Реджина глубоко вздохнула. Спор с Джонатаном ничего не даст. Она понимала его озабоченность, но гордость ее страдала. Она оглядела комнату. Она уже видела ее раньше, в тот вечер, когда подглядывала за ним в телескоп, и потом еще много раз, но только издалека, проходя в столовую через холл. Кабинет был святая святых мужа, отсюда он руководил своим бизнесом, здесь уединялся, когда хотел побыть один.
Ее внимание привлекла картина над камином. На фоне строгой обстановки кабинета она сияла яркими красками. На ней была изображена девочка с сияющей улыбкой.
Реджина сразу догадалась, что это работа Джонатана. Да, картина была диссонансом этой сугубо мужской комнате.
– Кто это? – спросила Реджина.
Вопрос застал Джонатана врасплох. Он налил себе еще виски. В его серебристо-серых глазах светилась грусть, когда он смотрел на картину. От его печального взгляда Реджина почувствовала себя неуютно. Неужели это еще одна тайна ее мужа?
Джонатан отставил бокал и подошел к камину. Он долго молча смотрел на картину.
– Абигайль, – произнес он наконец. – Она была моей сестрой.
Его признание поразило Реджину. Муж никогда не упоминал о сестре. Он употребил прошедшее время, и Реджина поняла, что девочка умерла.
Но когда? И как?
Она ничего не сказала, и Джонатан продолжил:
– Сестра погибла совсем еще девочкой. – Он тяжело вздохнул и повернулся к жене. – Мы играли на улице у лавки отца. Я был еще маленьким и невнимательным. Абигайль, наверное, выбежала на дорогу. Я услышал ее крик, но было поздно. Когда я подбежал к ней… теперь это уже не имеет значения. Она мертва. Моя мать не смогла этого пережить. – Он снова повернулся к картине. Она вызвала у Джонатана грустные воспоминания. – Здоровье матери пошатнулось. Отец делал все, что в его силах, но спасти ее не смог.
Его голос замер. У Реджины сердце сжалось от боли. Впервые она увидела Джонатана таким, каким он был на самом деле. Одинокий, он с самого детства нес бремя вины. Реджина всем сердцем сочувствовала мужу, ей хотелось утешить его, но она не могла найти нужных слов.
У него тоже не было семьи, как и у нее. Но она по крайней мере сохранила добрые воспоминания о своем детстве и о своих родителях. Злость ее испарилась. Реджина подошла к мужу.
Молчание нарушил бой старинных часов в холле. Реджина смотрела на Джонатана, стоявшего спиной к ней, перед картиной, которую он написал в память о своей сестре. Теперь наконец она поняла истинную причину его стремления уберечь ее от опасности. Она ласково коснулась его спины и почувствовала, как напряжено его тело.
Джонатан продолжал стоять неподвижно.
– Не вини себя за смерть сестры, – мягко сказала она. – Это был несчастный случай.
– Я не следил за ней, – признался он. Голос его дрогнул. – Мне нельзя было играть в прятки на заднем дворе.
Глаза Реджины наполнились слезами.
– Ты же сам был ребенком. Все дети любят играть, Джонатан.
Джонатан задрожал. Он никому никогда не рассказывал об Абигайль. Воспоминание было слишком мучительным.
– Мать доверила ее мне, а я не заметил, как она вышла на дорогу.
– Это был несчастный случай, – шепотом повторила Реджина. – Ты не должен винить себя.
Он чувствовал ее ладонь на своей спине. Сейчас ему так нужно было тепло, чтобы прогнать мрачные тени, преследовавшие его со дня гибели Абигайль. Тени, которые омрачали его жизнь. Резко обернувшись, Джонатан обнял жену и спрятал лицо у нее на груди.
Реджина крепко обняла его. В этот момент она поняла, как сильно он нуждается в любви.
– Не грусти, – шепнула она. – И не беспокойся обо мне.
Джонатан сознавал, что выдал еще одну свою тайну, но это принесло ему некоторое облегчение. Он долго держал Реджину в объятиях, ощущая не страсть, а совсем другое чувство. Родившееся в самой глубине его сердца. Как много она для него значит! Она стала частью его жизни. Он взял ее за плечи и повернул к себе.
– Обещай, что не будешь делать глупостей, – сказал он. – Обещай.
– Обещаю, – прошептала Реджина, обхватив ладонями его лицо, а потом встала на цыпочки и поцеловала.
Она хотела утешить его этим поцелуем, но вскоре поцелуй стал страстным, как это бывало всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Мэр объявил собрание закрытым и попросил преподобного Хейса провести молитву. Набожный священник укоризненно взглянул на Реджину.
Джонатан все еще держал Реджину за руку. Она еще раз попыталась вырвать руку, но это была пустая трата сил. Муж не отпускал ее руку, пока они не сели в экипаж.
Джонатан никогда еще не был так зол на жену.
– Поверить не могу… – начала Реджина.
– Мы не будем это обсуждать, пока не приедем домой, – сердито прервал ее Джонатан.
Реджина тоже злилась, с нетерпением ожидая возможности излить свой гнев. Она ведь предупреждала Джонатана, что из нее не получится послушная жена.
Словно чувствуя нетерпение хозяев, кучер доставил их к дому на Уитли-стрит в рекордно короткое время. Джонатан помог Реджине выйти из экипажа. В доме их встретил Бисби.
– Мы будем в кабинете, – сказал дворецкому Джонатан. – Пусть нам никто не мешает.
Как только они вошли в кабинет, Джонатан напустился на жену.
– Я делал все, что в моих силах, чтобы обеспечить твою безопасность, – сказал он. – Чего ты хотела добиться, оскорбляя Фрэнка Фаулера перед целым городом?
– Я его не оскорбляла, – возразила Реджина. Джонатан сжал кулаки.
– Нет, оскорбляла. И вообще вела себя вызывающе.
Реджина подбоченилась.
– Он заподозрил тебя в совершении двух убийств!
– Это была его реакция на твои слова, – в сердцах бросил Джонатан. – А что, по-твоему, он должен был сказать? Ведь ты упрекнула его в некомпетентности.
Джонатан подошел к бару и налил себе выпить. В этот миг ему страстно хотелось воспользоваться своим законным правом и поучить жену уму-разуму. Он залпом выпил виски и обернулся к Реджине:
– Ты сделала все возможное, чтобы стать следующей жертвой. За тобой нужен глаз да глаз. Ты уговорила меня разрешить тебе следить за людьми в телескоп, но и этого тебе мало. Да пойми ты, наконец, что это не игрушки! Ты подвергаешь себя серьезной опасности.
– Ты несправедлив ко мне! – вспыхнула Реджина. – Эти женщины были моими подругами.
– Ты рискуешь жизнью! Думаешь, если тебя убьют, это поможет правосудию больше, чем то, что пытается сделать Фрэнк Фаулер?
У него перед глазами возникла ужасная картина: ее красивое тело лежит на холодной земле, шея свернута, лицо безжизненное. Джонатана охватил панический страх. Что, если он не сможет ее защитить? Этого он себе никогда не простит.
Реджина глубоко вздохнула. Спор с Джонатаном ничего не даст. Она понимала его озабоченность, но гордость ее страдала. Она оглядела комнату. Она уже видела ее раньше, в тот вечер, когда подглядывала за ним в телескоп, и потом еще много раз, но только издалека, проходя в столовую через холл. Кабинет был святая святых мужа, отсюда он руководил своим бизнесом, здесь уединялся, когда хотел побыть один.
Ее внимание привлекла картина над камином. На фоне строгой обстановки кабинета она сияла яркими красками. На ней была изображена девочка с сияющей улыбкой.
Реджина сразу догадалась, что это работа Джонатана. Да, картина была диссонансом этой сугубо мужской комнате.
– Кто это? – спросила Реджина.
Вопрос застал Джонатана врасплох. Он налил себе еще виски. В его серебристо-серых глазах светилась грусть, когда он смотрел на картину. От его печального взгляда Реджина почувствовала себя неуютно. Неужели это еще одна тайна ее мужа?
Джонатан отставил бокал и подошел к камину. Он долго молча смотрел на картину.
– Абигайль, – произнес он наконец. – Она была моей сестрой.
Его признание поразило Реджину. Муж никогда не упоминал о сестре. Он употребил прошедшее время, и Реджина поняла, что девочка умерла.
Но когда? И как?
Она ничего не сказала, и Джонатан продолжил:
– Сестра погибла совсем еще девочкой. – Он тяжело вздохнул и повернулся к жене. – Мы играли на улице у лавки отца. Я был еще маленьким и невнимательным. Абигайль, наверное, выбежала на дорогу. Я услышал ее крик, но было поздно. Когда я подбежал к ней… теперь это уже не имеет значения. Она мертва. Моя мать не смогла этого пережить. – Он снова повернулся к картине. Она вызвала у Джонатана грустные воспоминания. – Здоровье матери пошатнулось. Отец делал все, что в его силах, но спасти ее не смог.
Его голос замер. У Реджины сердце сжалось от боли. Впервые она увидела Джонатана таким, каким он был на самом деле. Одинокий, он с самого детства нес бремя вины. Реджина всем сердцем сочувствовала мужу, ей хотелось утешить его, но она не могла найти нужных слов.
У него тоже не было семьи, как и у нее. Но она по крайней мере сохранила добрые воспоминания о своем детстве и о своих родителях. Злость ее испарилась. Реджина подошла к мужу.
Молчание нарушил бой старинных часов в холле. Реджина смотрела на Джонатана, стоявшего спиной к ней, перед картиной, которую он написал в память о своей сестре. Теперь наконец она поняла истинную причину его стремления уберечь ее от опасности. Она ласково коснулась его спины и почувствовала, как напряжено его тело.
Джонатан продолжал стоять неподвижно.
– Не вини себя за смерть сестры, – мягко сказала она. – Это был несчастный случай.
– Я не следил за ней, – признался он. Голос его дрогнул. – Мне нельзя было играть в прятки на заднем дворе.
Глаза Реджины наполнились слезами.
– Ты же сам был ребенком. Все дети любят играть, Джонатан.
Джонатан задрожал. Он никому никогда не рассказывал об Абигайль. Воспоминание было слишком мучительным.
– Мать доверила ее мне, а я не заметил, как она вышла на дорогу.
– Это был несчастный случай, – шепотом повторила Реджина. – Ты не должен винить себя.
Он чувствовал ее ладонь на своей спине. Сейчас ему так нужно было тепло, чтобы прогнать мрачные тени, преследовавшие его со дня гибели Абигайль. Тени, которые омрачали его жизнь. Резко обернувшись, Джонатан обнял жену и спрятал лицо у нее на груди.
Реджина крепко обняла его. В этот момент она поняла, как сильно он нуждается в любви.
– Не грусти, – шепнула она. – И не беспокойся обо мне.
Джонатан сознавал, что выдал еще одну свою тайну, но это принесло ему некоторое облегчение. Он долго держал Реджину в объятиях, ощущая не страсть, а совсем другое чувство. Родившееся в самой глубине его сердца. Как много она для него значит! Она стала частью его жизни. Он взял ее за плечи и повернул к себе.
– Обещай, что не будешь делать глупостей, – сказал он. – Обещай.
– Обещаю, – прошептала Реджина, обхватив ладонями его лицо, а потом встала на цыпочки и поцеловала.
Она хотела утешить его этим поцелуем, но вскоре поцелуй стал страстным, как это бывало всегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67