Я в них разбираюсь, как Шерлок Холмс в таинственных документах... Сон все ближе...
— Я, — пробурчал я, засыпая, — я положительно не представляю себе, чтобы мне привезли случай, который бы мог меня поставить в тупик... может быть, там, в столице, и скажут, что это фельдшеризм... пусть... им хорошо... в клиниках, в университетах... в рентгеновских кабинетах... я же здесь... все... и крестьяне не могут жить без меня... Как я раньше дрожал при стуке в двери, как корчился мысленно от страха... А теперь...
__________
— Когда же это случилось?
— С неделю, батюшка, с неделю, милый... Выперло...
И баба захныкала.
Смотрело серенькое сентябрьское утро первого [дня] моего второго года. Вчера я вечером гордился и хвастался, засыпая, а сегодня стоял в халате и растерянно вглядывался...
Годовалого мальчишку она держала на руках, как полено, и у мальчишки этого левого глаза не было. Вместо глаза из растянутых, истонченных век выпирал шар желтого цвета величиной с небольшое яблоко. Мальчишка страдальчески кричал и бился, баба хныкала. И вот я потерялся.
Я заходил со всех сторон. Демьян Лукич и акушерка стояли сзади меня. Они молчали, ничего такого они никогда не видели.
«Что это такое... Мозговая грыжа... Гм... он живет... Саркома... Гм... мягковата... Какая-то невиданная, жуткая опухоль... Откуда же она развилась... Из бывшего глаза... А может быть, его никогда и не было... Во всяком случае, сейчас нет...»
— Вот что, — вдохновенно сказал я, — нужно будет вырезать эту штуку...
И я тут же представил себе, как я надсеку веко, разведу их в стороны и...
«И что... Дальше-то что? Может, это действительно из мозга?.. Фу, черт... Мягковато... на мозг похоже...»
— Что резать? — спросила баба, бледнея. — На глазу резать? Нету моего согласия...
И она в ужасе стала заворачивать младенца в тряпки.
— Никакого глаза у него нету, — категорически ответил я, — ты гляди, где ж ему быть. У твоего младенца странная опухоль...
— Капелек дайте, — говорила баба в ужасе.
— Да что ты, смеешься? Каких таких капелек? Никакие капельки тут не помогут!
— Что ж ему, без глаза, что ли, оставаться?
— Нету у него глаза, говорю тебе...
— А третьего дни был! — отчаянно воскликнула баба.
«Черт!..»
— Не знаю, может, и был... черт... только теперь нету... И вообще, знаешь, милая, вези ты своего младенца в город. И немедленно, там сделают операцию... Демьян Лукич, а?
— М-да, — глубокомысленно отозвался фельдшер, явно не зная, что и сказать, — штука невиданная.
— Резать в городе? — спросила баба в ужасе. — Не дам.
Кончилось это тем, что баба увезла своего младенца, не дав притронуться к глазу.
Два дня я ломал голову, пожимал плечами, рылся в библиотечке, разглядывал рисунки, на которых были изображены младенцы с вылезающими вместо глаз пузырями... Черт.
А через два дня младенец был мною забыт.
__________
Прошла неделя.
— Анна Жукова! — крикнул я.
Вошла веселая баба с ребенком на руках.
— В чем дело? — спросил я привычно.
— Бока закладает, не предохнуть, — сообщила баба и почему-то насмешливо улыбнулась.
Звук ее голоса заставил меня встрепенуться.
— Узнали? — спросила баба насмешливо.
— Постой... постой... да это что... Постой... это тот самый ребенок?
— Тот самый. Помните, господин доктор, вы говорили, что глаза нету и резать чтобы...
Я ошалел. Баба победоносно смотрела, в глазах ее играл смех.
На руках молчаливо сидел младенец и глядел на свет карими глазами. Никакого желтого пузыря не было и в помине.
«Это что-то колдовское...» — расслабленно подумал я.
Потом, несколько придя в себя, осторожно оттянул веко. Младенец хныкал, пытался вертеть головой, но все же я увидал... малюсенький шрамик на слизистой... А-а...
— Мы как выехали от вас тады... он и лопнул...
— Не надо, баба, не рассказывай, — сконфуженно сказал я, — я уже понял...
— А вы говорите, глаза нету... Ишь, вырос. — И баба издевательски хихикнула.
«Понял, черт меня возьми... у него из нижнего века развился громаднейший гнойник, вырос и оттеснил глаз, закрыл его совершенно... а потом, как лопнул, гной вытек... и все пришло на место».
__________
Нет. Никогда, даже засыпая, не буду горделиво бормотать о том, что меня ничем не удивишь. Нет. И год прошел, пройдет другой год и будет столь же богат сюрпризами, как и первый... Значит, нужно покорно учиться.
1 2 3 4
— Я, — пробурчал я, засыпая, — я положительно не представляю себе, чтобы мне привезли случай, который бы мог меня поставить в тупик... может быть, там, в столице, и скажут, что это фельдшеризм... пусть... им хорошо... в клиниках, в университетах... в рентгеновских кабинетах... я же здесь... все... и крестьяне не могут жить без меня... Как я раньше дрожал при стуке в двери, как корчился мысленно от страха... А теперь...
__________
— Когда же это случилось?
— С неделю, батюшка, с неделю, милый... Выперло...
И баба захныкала.
Смотрело серенькое сентябрьское утро первого [дня] моего второго года. Вчера я вечером гордился и хвастался, засыпая, а сегодня стоял в халате и растерянно вглядывался...
Годовалого мальчишку она держала на руках, как полено, и у мальчишки этого левого глаза не было. Вместо глаза из растянутых, истонченных век выпирал шар желтого цвета величиной с небольшое яблоко. Мальчишка страдальчески кричал и бился, баба хныкала. И вот я потерялся.
Я заходил со всех сторон. Демьян Лукич и акушерка стояли сзади меня. Они молчали, ничего такого они никогда не видели.
«Что это такое... Мозговая грыжа... Гм... он живет... Саркома... Гм... мягковата... Какая-то невиданная, жуткая опухоль... Откуда же она развилась... Из бывшего глаза... А может быть, его никогда и не было... Во всяком случае, сейчас нет...»
— Вот что, — вдохновенно сказал я, — нужно будет вырезать эту штуку...
И я тут же представил себе, как я надсеку веко, разведу их в стороны и...
«И что... Дальше-то что? Может, это действительно из мозга?.. Фу, черт... Мягковато... на мозг похоже...»
— Что резать? — спросила баба, бледнея. — На глазу резать? Нету моего согласия...
И она в ужасе стала заворачивать младенца в тряпки.
— Никакого глаза у него нету, — категорически ответил я, — ты гляди, где ж ему быть. У твоего младенца странная опухоль...
— Капелек дайте, — говорила баба в ужасе.
— Да что ты, смеешься? Каких таких капелек? Никакие капельки тут не помогут!
— Что ж ему, без глаза, что ли, оставаться?
— Нету у него глаза, говорю тебе...
— А третьего дни был! — отчаянно воскликнула баба.
«Черт!..»
— Не знаю, может, и был... черт... только теперь нету... И вообще, знаешь, милая, вези ты своего младенца в город. И немедленно, там сделают операцию... Демьян Лукич, а?
— М-да, — глубокомысленно отозвался фельдшер, явно не зная, что и сказать, — штука невиданная.
— Резать в городе? — спросила баба в ужасе. — Не дам.
Кончилось это тем, что баба увезла своего младенца, не дав притронуться к глазу.
Два дня я ломал голову, пожимал плечами, рылся в библиотечке, разглядывал рисунки, на которых были изображены младенцы с вылезающими вместо глаз пузырями... Черт.
А через два дня младенец был мною забыт.
__________
Прошла неделя.
— Анна Жукова! — крикнул я.
Вошла веселая баба с ребенком на руках.
— В чем дело? — спросил я привычно.
— Бока закладает, не предохнуть, — сообщила баба и почему-то насмешливо улыбнулась.
Звук ее голоса заставил меня встрепенуться.
— Узнали? — спросила баба насмешливо.
— Постой... постой... да это что... Постой... это тот самый ребенок?
— Тот самый. Помните, господин доктор, вы говорили, что глаза нету и резать чтобы...
Я ошалел. Баба победоносно смотрела, в глазах ее играл смех.
На руках молчаливо сидел младенец и глядел на свет карими глазами. Никакого желтого пузыря не было и в помине.
«Это что-то колдовское...» — расслабленно подумал я.
Потом, несколько придя в себя, осторожно оттянул веко. Младенец хныкал, пытался вертеть головой, но все же я увидал... малюсенький шрамик на слизистой... А-а...
— Мы как выехали от вас тады... он и лопнул...
— Не надо, баба, не рассказывай, — сконфуженно сказал я, — я уже понял...
— А вы говорите, глаза нету... Ишь, вырос. — И баба издевательски хихикнула.
«Понял, черт меня возьми... у него из нижнего века развился громаднейший гнойник, вырос и оттеснил глаз, закрыл его совершенно... а потом, как лопнул, гной вытек... и все пришло на место».
__________
Нет. Никогда, даже засыпая, не буду горделиво бормотать о том, что меня ничем не удивишь. Нет. И год прошел, пройдет другой год и будет столь же богат сюрпризами, как и первый... Значит, нужно покорно учиться.
1 2 3 4