– А мы тем временем с удовольствием будем наблюдать за интересными метаморфозами невинности. Джентльмены, это настоящее спортивное соревнование, в котором мы будем делать ставки, как только выберем участниц.
– В лучшем случае это развлечет нас на несколько дней, – пробормотал Уик, однако от одной только мысли о предстоящей игре пенис графа ожил, готовый вонзиться в любую подходящую цель. Уик поймал официантку, наполнявшую кубки вином, и усадил ее к себе на колени. Официантки в этом заведении отличались особой сговорчивостью: они не носили нижнего белья и за щедрое вознаграждение с готовностью отдавались посетителям.
Граф мгновенно вошел в услужливо подставленное лоно и тотчас же почувствовал, как с выбросом спермы напряжение отпускает его. Минутное удовольствие разочаровало графа. А чего, собственно, он ожидал? Уик сунул пачку банкнот за корсет женщины и оттолкнул ее от себя.
«Жизнь способна подарить лишь мимолетное наслаждение», – подумал граф, подняв бокал и чокнувшись с Эллингемом. Однако его тело жаждало подобных удовольствий. А после того как он соблазнил немыслимое число куртизанок, затея с совращением нетронутой девственницы показалась ему особенно привлекательной. К тому же в этой истории он кое-что еще и приобретал, что было абсолютным исключением из правил. От этой мысли настроение графа заметно улучшилось: в конце эксперимента, как выразился Эллингем, он получит наследника, а матушка с ее бесконечными нотациями наконец-то оставит его в покое.
Дженис Троубридж влетела в свой лондонский дом, переполненная таким бешенством, что с трудом могла говорить.
– Чудовище, негодяй. Мерзавец! – Девушка скинула с себя плащ и бросила его на софу в надежде схватить что-нибудь потяжелее, чтобы излить свою ярость.
Вдруг, похолодев, она застыла на месте.
На софе возле эркера, поджав под себя колени, сидела Джулия. Забившись, по своему обыкновению, в самый дальний угол, она безучастно смотрела в окно, выходящее на улицу. Платье окутывало ее, словно облако, и делало ее изящную фигурку еще более эфемерной. Горестное выражение на осунувшемся личике сестры заставило Дженис резко оборвать тираду.
Проклятие. Она думала, что была одна. Однако в комнате находилась Джулия – очередная жертва этого чудовища, брошенная им как ненужная игрушка. Теперь она безмолвно сидела и ждала, когда он вновь призовет ее к себе.
И все-таки этот мерзавец решил жениться.
Как она скажет об этом Джулии?
– Дела настолько плохи? – спросила Джулия своим чарующе нежным голосом.
– Что может быть хуже того, что произошло?
Дженис медленно прошла в комнату. Именно сейчас она смогла наконец оценить любимое место сестры в доме. Эта небольшая, уютная комнатка, расположенная рядом с прихожей, как нельзя лучше подходила для задушевных бесед.
Из-за стен, покрытых небесной краской, и атласной обивки мебели того же цвета любимый в семье уголок называли голубой комнатой. Она располагала к отдыху и откровенным разговорам, и проклятия, недостойные благовоспитанной девицы, также, впрочем, как и швыряние тяжелыми предметами, казались здесь совершенно неуместными.
Голубая комната безраздельно принадлежала Джулии. Это был ее дом, ее убежище, единственное место, где она чувствовала себя спокойно и в полной безопасности. Когда дверь в эту комнату была закрыта, все в семье знали, что туда лучше не входить и не нарушать уединения девушки, которая вновь переживала свою трагедию, когда граф Уик безжалостно бросил ее.
Тупое животное, подумала Дженис, пододвинув стул к софе, на которой сидела ее красавица сестра. Как он мог не жениться на такой нежной, любящей и прекрасной девушке? На ее младшей сестре, которая еще не успела узнать, что в мире существуют лжецы и сластолюбцы и что люди не всегда сдерживают данные ими обещания. Как он мог так бессердечно растоптать этот прекрасный цветок и даже не задуматься о ее чувствах, ее беззащитности и, наконец, ее жизни?
Однако скорее всего он сразу забыл о ней. Графу Уику приписывали множество побед над женскими сердцами. Но ему показалось этого мало. После того как лишь за один год он разбил сердца большинству богатых и знатных девиц, которые делали свои первые шаги на ярмарке невест, граф решил поиграть в более изощренные игры.
Однако в скором времени этот мерзавец понял, что семейные узы и брачные кандалы не для него. Слава Богу, произошло это довольно быстро. Но к сожалению, не настолько, чтобы пощадить Джулию. Она так и не оправилась после этого удара.
И вот теперь ужасная новость для ее несчастной сестры: граф Уик все-таки решил жениться, но только не на одной из тех распутниц, с которыми развлекался последние четыре года.
О нет, даже всемогущий король разврата предпочел увидеть в качестве своей жены девственницу, невинную и чистую, как белая лилия. Будь прокляты эти мужчины! Пропади пропадом этот мерзавец, бросивший Джулию и отказавшийся от того, о чем мужчина со вкусом и должным воспитанием могтолько мечтать! А ведь граф покорил ее сердце четыре года назад. Он мог жениться на Джулии, обзавестись детьми и стать уважаемым, достойным человеком.
Ха! Только не Уик, во всяком случае, тогда. Единственное, что его по-настоящему интересовало, – это быстрота, с которой его жертва готова была раздвинуть ноги. По крайней мере если верить ходившим о нем сплетням. И теперь граф возжелал найти себе спутницу жизни. И не простую, а самую красивую, чистую и невинную из всех существующих девственниц.
Хотелось бы знать, что за этим всем стоит, подумала Дженис, ободряюще взяв руку сестры в свою.
Интересно, есть ли в Лондоне хоть одна мать, которая не решила бы, что именно ее дочь подходит под это определение. И не думает ли их собственная мать, что судьба подарила Джулии второй шанс?
Ну уж нет! Если это произойдет, Дженис пожертвует всем: своим телом, своей девственностью, лишь бы это чудовище не только не дотронулось, но даже не посмотрело в сторону ее сестры.
– Дженис? Что случилось? С чего это ты вздумала швыряться вещами? – Нежный голосок Джулии трепетал, словно крылышки бабочки. Это животное просто уничтожило ее, убило в ней радость и веру в людей.
Она не должна сообщать эту новость Джулии. И в то же время так или иначе сестра все равно узнает о ней от подружки или от матери, которая, как иногда казалось Дженис, в душе винила Джулию в расстроенной помолвке.
А вообще-то заходила ли речь о настоящей помолвке? Джулия так считала, хотя о ней и не объявляли официально. Граф должен об этом сообщить своей семье, матери, друзьям, говорила она. Для Уика это было явно непростым делом.
Да, конечно, очень непростым. Настолько трудным, что ради того, чтобы добиться своей цели, он обещал жениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31